Герцог-обольститель

Эшуорт Адель

– Если она с ним...

– Чтобы отомстить, – сказал за него Колин.

– Нет, чтобы все расставить по своим местам. – Колин покачал головой. Потом посмотрел Сэмсону в глаза, и в его словах прозвучало предостережение:

– Мало что изменилось в тебе с тех пор, как он исчез. Ты знаешь, почему он уехал, и хотя эта красавица, которая утверждает, что она его жена, наполовину француженка...

– А наполовину англичанка, – вставил Сэмсон.

– Теперь ты ее защищаешь?

Сэмсон не знал, сердиться ли на Колина или быть ему благодарным за его трезвые рассуждения.

– Я знаю,

что делаю.

– На вашем месте, – не удержался сэр Уолтер, – я был бы крайне осторожен. Судя по тому, как вы описали леди Оливию, она не производит впечатления женщины, с которой будет легко справиться. Особенно если она решила поиграть с вами.

Совет сыщика вызвал в душе Сэмсона неприятное предчувствие.

– Стало быть, ты собираешься использовать ее для мести, – предположил Колин.

– Вряд ли. Но если так сложатся обстоятельства... – Дождь за окном неожиданно усилился и начал барабанить в стекла, прервав их беседу.

Колин встал и потянулся.

– Пойдемте поужинаем, джентльмены. У меня новый повар, и он творит чудеса с курочкой.

– Как и ты, мой друг, – со смешком сказал Сэмсон. Колин расхохотался:

– И все же это ты привлекаешь к себе красавиц.

– Которые никогда мне не принадлежат, – тут же возразил Сэмсон.

– Но на этот случай у тебя в запасе есть Эдна Суон... – Но такая замена Сэмсона не устраивала.

Глава 4

Карета, которую герцог Дарем прислал за ней, подвезла Оливию к металлической решетке, окружавшей участок на Парсонс-стрит. Она не знала, чей это дом – герцога Дарема или одного из его друзей, у которых он останавливается во время своих визитов в Лондон. От леди Абетнот она слышала, что большую часть года герцог проводит в уединении в своем поместье в Корнуолле. Но, судя по его наспех написанной записке, он пригласил ее сюда на обед, чтобы обсудить их «общее затруднительное положение» – что бы это ни значило, – и она откликнулась без промедления.

Большое здание в викторианском стиле стояло в глубине участка, отгороженное от проезжей части высокими деревьями. К парадному входу вела дорожка, выложенная булыжником и обсаженная аккуратно подстриженным кустарником. Запахи цветущих растений щекотали ноздри, невидимые насекомые стрекотали в траве. Если бы она не нервничала оттого, что сейчас встретится с ним, это могло бы умиротворять и радовать.

Оливия попыталась расслабиться, но дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий. Она не успела предъявить приглашение, как он слегка поклонился и сказал:

– Леди Оливия, его светлость ожидает вас в столовой.

– Благодарю.

Погода была теплой, так что на ней не было шали. Она протянула дворецкому шляпу и пригладила волосы.

– Сюда, пожалуйста, – пригласил дворецкий и повел ее по длинному, слабо освещенному коридору.

Оливия подняла голову, расправила плечи и уверенно прошла через холл, устланный персидскими коврами. Внутреннее убранство дома поразило ее еще больше, чем его внешний вид. Обставленный мебелью в стиле позднего ампира, декорированный в разнообразных оттенках красного и золотого, он свидетельствовал о богатстве его владельца. Она поняла, что у герцога Дарема много денег и хороший вкус, и подумала, что в нем бездна мужского обаяния.

Что за странные мысли, одернула она себя. Почему она в такое ответственное время думает не о деле, а об этом мужчине? Сегодня ей как никогда необходимо быть собранной. Надо сосредоточиться на том, что украдены фонды компании и пошатнулось будущее Дома Ниван.

Она вошла в столовую, и ее поразила атмосфера тепла и уюта: в камине горел огонь, под ногами был толстый ковер, мебель красного дерева была до блеска отполирована.

Потом она заметила его, и ее сердце дрогнуло.

«Сосредоточься, сосредоточься».

Герцог Дарем стоял возле решетки камина, облокотившись на толстую каминную полку из дуба и сжимая длинными пальцами наполовину полный бокал с янтарной жидкостью. Он был в темно-коричневом сюртуке и белой шелковой рубашке, обтягивающей его широкую сильную грудь. Одежда сидела на нем как влитая и явно была сшита дорогим портным. Все, что окружало герцога Дарема, говорило о изысканном вкусе. Она уже знала, что от этого человека нельзя было ожидать ничего ординарного. Но Оливия впервые подумала, что Эдмунд стремился украсть ее деньги именно потому, что его брат был очень богат и имел возможность реализовать свои желания.

Она взглянула герцогу в лицо, и мысли о муже тут же улетучились. Будучи похож на Эдмунда внешне, герцог Дарем был совершенно другим – у него было иное выражение лица, иная манера держаться и разговаривать. Эдмунд был оживленным и общительным, а от этого человека исходила молчаливая затаенная сила, которую при всем желании невозможно было игнорировать. Оба брата были красавцами, но если Эдмунд был легкомысленно разговорчивым, то его брат-близнец был сдержан и скуп на слова.

Он посмотрел на нее, и Оливия почувствовала, какая от него исходит энергия, и внутренне содрогнулась. По взгляду его темных глаз она поняла, что он ей не доверяет. Не доверяет и все же пригласил ее. Это означало, что он верит, что она знает его брата – какими бы ни были их отношения. Она надеялась на большее, но то, что он ее принял, было по крайней мере первым шагом.

Стараясь подавить в себе растущее беспокойство, Оливия вошла в столовую и кивнула человеку, который внимательно смотрел на нее.

– Добрый вечер, ваша светлость, – как можно любезнее сказала она, желая установить дружеский тон, хотя самой ей показалось, что ее голос звучит напряженно, а щеки пылают под его испытующим взглядом.

– Оливия, – произнес он, и ее имя позвучало из его уст слишком... чувственно.

Она чуть вздрогнула и стиснула пальцы рук.

– Благодарю за приглашение.

– Это самое малое, что я могу сделать для женщины, которая утверждает, что она жена моего брата.

«Утверждает?» Господи, да она дала ему свидетельство о браке! Какое еще доказательство ему нужно? Но больше всего ее слух резануло то, что он употребил слово «женщина», а не «леди». Если бы он был другим человеком, она бы быстро поставила его на место. Он был неглуп, и выбор им слов намекал на то, что она лжет. А это был вызов. Она поняла, что ему нельзя доверять, точно так же, как он не доверяет ей.