Герцог
Шрифт:
Ян последним усилием освободил ее волосы, сквозь пальцы заструились влажные локоны, и она произнесла его имя. То, как Брэнди это сказала, придало герцогу силы, в крови разгорелся огонь желания. Он стал целовать лоб, упрямый носик и, наконец, Господи, нашел губами ее губы.
Ян ласкал плечи, шею, добираясь до груди. Господи, сколько одежды. Он начал расстегивать одну за другой пуговицы на блузке.
О нет! Брэнди оттолкнула его, пораженная настолько, что забыла о головной боли. Ей хотелось провалиться сквозь
Черт, Ян боялся ее. Она невинна, он все время забывал об этом. Герцог глубоко вдохнул, поняв, что еще немного — и обесчестил бы ее. И отвернулся, злой сам на себя, чувствуя себя похотливым, грязным самцом вроде Перси.
Она почувствовала, как Ян отдаляется от нее. И это все из-за той неизвестной ей женщины, будущей герцогини. Брэнди оттолкнула его и села на колени. Голова болела, но уже не так сильно. Тошнота больше не подступала к горлу. Девушка медленно поднялась на ноги. Герцог не пытался удержать ее.
Затем встал и посмотрел ей в лицо. Он чувствовал себя полным идиотом. Наконец промолвил:
— Простите меня, Брэнди, я потерял голову.
«Потерял голову. Ха!»
— Ведь мы с вами здесь одни, и я так волновался за вас.
Герцог сказал правду, но нет, все равно он хуже Перси.
— Да, — ответила девушка, — разумеется. Надо возвращаться в Пендерлиг, дождь уже не такой сильный.
— Хорошо, я поведу Кантора. Постарайтесь удержаться в седле. Нет, лучше понесу вас, я больше не хочу, чтобы вы упали.
Брэнди была на седьмом небе от счастья. Быть рядом с ним — если бы он только знал, что это значило для нее. Она с удовольствием посмотрела, как Ян наклонился и поднял два мокрых жакета, один накинул ей на плечи.
Девушка не могла даже себе представить, что поездка до Пендерлига будет столь приятной. Он держал ее в своих объятиях, и она чувствовала, как бьется его сердце. Правда, каждый шаг Геркулеса отдавался болью в голове.
Когда они приехали в Пендерлиг, герцог передал Брэнди старой Марте, которая уложила ее в постель, укутала одеялом и принесла чай, добавив туда немного лаванды, несомненно по совету герцога.
Ян — добрый человек и истинный джентльмен. Засыпая, она представляла себе, как он сейчас рассказывает всем про случай в лесу. «Никогда в жизни больше не сяду на лошадь», — подумала Брэнди, прежде чем окончательно заснуть.
Глава 17
Брэнди проснулась на следующее утро с легкой головной болью, звериным аппетитом и страстным до беспокойства желанием поговорить с герцогом. Краббс с удивлением посмотрел на нее, когда она торопливо направлялась в столовую.
— Вам лучше оставаться в постели, мисс, — крикнул он ей вслед, — вы вчера были бледнее полотна.
— А сегодня я как огурчик, Краббс. Герцог там?
— Нет, мисс. Он встал сегодня рано и поехал с мистером Бертраном в Клэкманшир, я думаю. Вы ведь слышали разговоры о покупке овец. О, неужели Пендерлиг снова станет богатым! Овцы — это замечательно, будет шерсть, получим доход, о котором даже и не мечтали. Мы разбогатеем.
Брэнди не помнила время, когда Пендерлиг процветал. Герцог не предупредил ее, что уезжает сегодня. Она попыталась скрыть свое разочарование и последовала за Краббс в столовую. Девушка положила себе огромную тарелку каши, в то время как Краббс будто квочка кудахтал у нее за спиной.
— Господин Перси тоже уехал сегодня, — сказал Краббс, добавив ей каши.
— Может быть, меда? Это вернет румянец вашим щечкам. Да, это хорошо, что уехал господин Перси.
— Еще бы, — ответила она. — Спасибо, здесь уже достаточно меда. Я не понимаю, почему он приезжал. Готова поспорить, только для того, чтобы испортить нам жизнь. Но теперь его нет, и нечего вспоминать о нем.
— Я знаю, почему он уехал, мисс, — сказал Краббс, и было видно, что ему очень хочется поделиться новостью, но он чуть ли руками не зажимал себе рот. Брэнди была единственной в доме, кто еще ничего не знал. Все произошло, пока она валялась в постели.
Брэнди наклонилась к нему.
— Ты можешь сказать мне, Краббс? Все в порядке?
— Конечно, могу. Леди Аделла выгнала его вчера вечером. И сказала, что не хочет видеть его до тех пор, пока он не перестанет быть ублюдком.
Краббс почти ухмылялся, когда говорил это.
— По крайней мере до тех пор, пока не получит законного имени, сказала леди Аделла. Господину Перси это очень не понравилось, но он ничего не мог поделать, и просто удалился. Я сам видел, как он выходил через парадную дверь.
— Так, значит, наша жизнь хотя бы на время станет поспокойнее. Герцог не сказал, сколько будет отсутствовать?
— Недолго, если верить господину Бертрану. Они могут вернуться уже сегодня, если управятся с делами. Господин Бертран сказал, что с удовольствием поедет, даже если поездка окажется бесцельной. Кроме того, нынче такой замечательный денек.
«Он может вернуться сегодня», — подумала Брэнди, и ей захотелось смеяться и петь одновременно, однако сначала она решила доесть кашу.
Краббс минуты три смотрел, как Брэнди ест, затем, успокоенный, поклонился и вышел из комнаты, и девушка спокойно прикончила кашу, мечтая о герцоге.
Они уже наверняка купили овец и едут домой. И ждать совсем недолго, ведь он в конце концов не в Англию уехал. После вчерашнего Брэнди поняла, что Яну нужно выкинуть из головы всю эту чепуху. Конечно, половину своих проблем он выдумал сам. А все мысли Брэнди были только о герцоге — единственном мужчине, которого она хотела всей душой и телом. Мало того, любила его.