Герцоги налево, князья направо
Шрифт:
— Вот видите? Я прав.
Она не удостоила его ответом. Только выпрямила спину так, чтобы грудь ее подалась вперед, — а вдруг Драммонд наклонится, спустите нее корсаж и еще раз поцелует соски?
Или по крайней мере погладит ее груди ладонью.
Он вяло улыбнулся и сказал:
— Я знаю, о чем вы думаете.
— Ничего подобного!
— Да, знаю.
В глазах у него сверкнула искра, и у Поппи перехватило дыхание. Но Николас всего лишь приподнял пальцами ее подбородок со словами:
— Мы приехали.
Поппи покраснела от смущения.
— Я… Я не заметила.
— Теперь идите в дом, ведь ваши слуги умирают от любопытства. Особенно кухарка. Я уверен, что она жаждет со мной познакомиться. Скажите, волосы у нее темно-рыжие?
— Да.
— Лицо в веснушках, а нос вздернутый?
— Да.
— Голос трубный?
— Да.
— Обожает выдумывать всякие истории… и вечно пересаливает суп?
— Верно и то и другое.
— Скорее всего, это сестра моей кухарки, они близнецы. Она рассказывала мне, что ее сестра служит в кухарках у вдовца и его дочери в Лондоне, и будто бы оба, и отец и дочь, люди хитрые и недобрые. Прямо как убийцы.
— О Боже! — сорвалось с языка у Поппи, которая почувствовала себя виноватой, будто и впрямь кого-то убила.
Герцог устремил на нее серьезный взгляд и сказал:
— Сегодня вечером я спас вашу драгоценную репутацию.
Поппи, в свою очередь, уставилась на него и заявила:
— Вы не джентльмен, если говорите об этом.
Николас возразил со смехом:
— Я по крайней мере первый из джентльменов, кто осмелился заставить вас быть самой собой — милой девушкой, которая так стремится к непослушанию. Именно поэтому вы и рассказывали вашим поклонникам небывалые истории. Вы скоро убедитесь, что это занятие скучное и нелепое. Особенно пока вы со мной.
Николас распахнул дверцу кареты и одним прыжком покинул экипаж. Потом протянул руку Поппи. Та недовольно сощурилась, дабы подчеркнуть свое неудовольствие по поводу того, что он, можно сказать, выхватил ее из дверцы, в результате чего она буквально упала ему на грудь.
— Я уверена, что потрясение, испытанное мной по поводу этой смешной помолвки, повлияло на мое поведение в карете, — проговорила Поппи как можно более сухим тоном.
— Несомненно, — согласился Николас с поклоном, хотя в глазах у него так и плясали чертики.
Она поднялась по ступенькам крыльца, отперла дверь, и даже не оглянулась на Николаса, хоть и чувствовала, что он стоит в ожидании.
Он был прав, считая ее скучной и ограниченной. И понимал, что она считает его правым.
И это обижало ее бесконечно.
Глава 9
Малоизвестным фактом из жизни Николаса оставалось то, что в случае любовной
Однако с его точки зрения, избавиться от напряжения в тех случаях, когда добиваться успеха приходилось долго, лучше всего помогали колчаны, полные стрел. Правда, в случае с леди Поппи Смит-Барнс ему, похоже, придется долго и многократно стрелять из лука, пока он не поведет нареченную к венцу и не уложит к себе в постель. Но одна мысль о ее задорном подбородке и милых остреньких локотках возбуждала в нем бешеное желание.
Именно поэтому он явился в Гайд-парк уже ранним утром на следующий день после помолвки. Он даже успел перед этим отыскать в Чипсайде в каком-то убогом отеле своего брата и чуть ли не силой увести его с собой.
— Не могу поверить, — услыхал Николас слова Фрэнка и ощутил при этом дыхание брата на собственной шее, когда наклонился за оброненной стрелой. — Ты не попал в бычий глаз, промазал на добрые полдюйма.
Николас проигнорировал неспортивное поведение брата.
— Бывает и такое, — сказал он. — Обязательно стоять так близко?
— А тебе обязательно надо быть моим братом? — Фрэнк насупился и уперся своей куриной грудкой Николасу в живот.
Николас подавил желание ожечь братца негодующим взглядом.
— Тебе бы на сцене выступать, — сказал он. — Твой талант к мелодраме там бы вполне пригодился.
Он снова натянул тетиву лука и нацелил его на мешок с песком, заменяющий мишень.
Фрэнк усмехнулся:
— Я мог бы дойти и до этого. Тем более что истратил последний фартинг.
— Это не моя вина.
— О да, так оно и есть. Ты просто затянул потуже свой кошелек.
— Ты получил щедрую долю наследства на содержание. И все проиграл.
— Как и следовало поступить беззаботному джентльмену. Болван!
Николас отшвырнул прочь лук и стрелу. Когда они оба жили в отцовском доме, Фрэнк не упускал случая обозвать старшего брата каким-нибудь бранным словом. Мать в каждом таком случае осаживала младшего сына, но когда ее не стало, мачеха, по сути дела, поощряла оскорбительные выходки Фрэнка.
Но и мачеха ушла в мир иной.
Николас схватил хлипкого братца за галстук и притянул к себе.
— Извинись немедленно!
— И не подумаю! Большой дурак!
Николас заставил себя припомнить, что Фрэнк, попросту говоря, осел. Последним ослом в их семье был двоюродный дедушка Геспериус, который прижил шестерых детей от трех служанок.
В голове у Николаса промелькнуло, что теперь семья обзавелась еще одним ослом. Что, как он решил, давало ему право шмякнуть Фрэнка о землю — только бы не до смерти.