Герцогиня поневоле, или Проклятие Зверя
Шрифт:
Не я ли боялась войны в постели? Безнадежная борьба! Мои губы тоже изогнулись в нехорошей улыбке. Я знала… знала, что не отпущу. Что хочу этого. И пусть он выпустит на волю свое безумие!
Обеими руками я изо всех сил сжала его широкую спину, прогнулась, подаваясь всем телом вперед, коснулась его груди, откинула назад голову. И в этот миг Рей не удержался, прорычал и соскользнул со мной в эту пропасть. Впился губами в мою обнаженную шею, рывком подхватил под поясницу и наконец завершил начатое.
О… боже. Я ждала этого и не ждала одновременно. Мы уже были обнажены, были так близко, знали друг друга и испытывали на прочность. Но сейчас весь мир пронзило ослепительно-ярким чувством его проникновения, силы и страсти, Рей прикусил меня за губу, снова вызвал вскрик сильным толчком. И снова, до предела.
Я пыталась не дышать, но не удавалось, и вновь и вновь он срывал с моих губ тихие крики, двигаясь всё сильней, размашисто и неумолимо, и накрывал рот поцелуем, заглушая мой стон. Я обхватывала его лодыжками, скользила по крепким бедрам, точно пытаясь немного удержать, и зная, что это невозможно.
Мы оба так долго жаждали этого, что теперь словно окончательно потеряли разум, время исчезло, мир исчез, остались только мы двое и это сумасшествие между нами. Когда всё внутри свело и я сходила с ума от накатывающей волной страсти, он перевернул меня на живот, ухватил и прижал к себе неистово, со всей силы, чтобы после тоже простонать от удовольствия.
Меня трясло и будто знобило, и Рей прижал сильнее, впиваясь поцелуем в шею, плечо, обхватывая ладонями со всех сторон, проводя по животу и снова возвращаясь к груди. Вжимал в себя, будто хотел уничтожить и насладиться напоследок.
Я чувствовала его злость и его упоительную жажду, два этих чувства переплетались так тесно, что не отличить, только гладят тело жесткие пальцы. И сердца бьются в унисон, гулко, оглушающе.
– Ненавижу тебя, – прошептал он бессильно и нежно, нехотя выпуская из объятий.
Я завернулась в край покрывала, увидела, как он болезненно уткнулся лицом в постель, будто не хочет признавать то, что сейчас произошло.
Бедный, проигравший и такой невероятно привлекательный герцог Кираниский, поправший честь своих родных ради меня. Я ничего не знаю о его традициях и законах, я человек другой эпохи и обычаев, но на это мгновение прониклась сочувствием к этим терзаниям. Внутри шевельнулась горячая нежность.
На его спине тоже был шрам – один, длинный и кривой. Страшная была, должно быть, рана. Рей собрал пальцами волосы, свел ладони на затылке. И наконец повернул голову, глянув исподлобья.
– Кто ты на самом деле? – проговорил хрипло. – Скажи мне.
– О… – я усмехнулась, подбирая к себе дрожащие колени и опираясь на подушки у стены. – Сейчас ты, значит, готов слушать.
– Не знаю, готов ли. Но говори.
Я смотрела на него – и подумала, не стоит ли издеваться и дальше… но одновременно хотелось прильнуть к его горячему телу и чтобы он целовал. Снова, как только что, жадно, горячо. Чтобы смотрел на меня завороженно.
От мысли о том, как чужие люди могли слышать нашу близость, меня потряхивало. Ни за что больше не выйду из этой комнаты. Надеюсь, Эльд при этом держался как можно дальше, а не издевался над собой.
Рей перекатился на бок, и я тоже опустилась, легла перед ним, глядя в завораживающие ярко-зеленые глаза, что-то отчаянно ищущие во мне.
– Может, ты ведьма… – начал он хрипло. – И правда убила своего мужа ради власти. И теперь заполучила нового, чтобы и его свести с ума, – он улыбался, говоря это, безнадежно, не веря сам.
– Ещё хуже, Рей, – прошептала я.
– Куда уж хуже?
– Я не леди Найрин. Ты был прав. Я не она.
Он замолчал ненадолго, но я видела, что он подозревал. Слышал случайные речи, ту нашу перепалку с Зариной и Эльдом про колдуна, обвинение леди Юриеты.
– Кто же ты тогда, если выглядишь как леди Найрин, отзываешься на ее имя и лежишь в моей постели?
– Меня зовут Полина, – сказала я заученно, как однажды говорила и Эльду, и Зарине. – Меня зовут Полина, – сорвалась я вдруг и почувствовала, что защипало глаза и захотелось плакать, даже несмотря на то, как сладко ноет внизу живота.
Будто ничего больше я ему сказать и не могу. Ведь что теперь? Я обманула его, не стала признаваться, как он – слушать, и он вправе ненавидеть уже меня, а не леди Найрин. Может, ненависть и злость это все, что у него есть, а мне хочется другого.
Я села на постели, отвернувшись, не желая, чтобы он видел мои чувства. Не надо было влюбляться. Не надо доверять, от мужчин не стоит ждать ничего хорошего. Это будет очередная прогулка по граблям.
– Почему ты не сказала ничего сразу? – Рейнард ухватил меня за подбородок и заставил смотреть в его глаза, внимательный, неверящий до конца. Заговорил горячо, не запнувшись ни разу: – Я ненавидел тебя... даже несколько минут назад. Желал и ненавидел сразу. Мне хотелось... причинить тебе боль. Почему ты не призналась?!
– Хотела, чтобы ты страдал, испытывая все это. Чтобы мучился от ненависти и желания, – высказала я в сердцах, зная, что это мой миг мести.
Он тоже страдал, и это было справедливо. Нечего быть таким гадким и невыносимым. Я улыбнулась как можно коварнее.
– Ты ненормальная, – выдохнул он и вдруг рассмеялся.
– Ты был груб! И не хотел слушать. Я… я пыталась тебе сказать!
– Это то, на чем стоило настоять. Я считал, ты просто будешь просить, чтобы я забыл прошлое. Но, проклятье, если ты и впрямь не она – это другое. – Он сощурился. – Кто же ты и... как стала леди Найрин?
Только сейчас я подумала, какое облегчение – говорить наконец правду. И вообще разговаривать открыто и честно, не тая, не притворясь и не строя догадок за другого. И ведь это оказалось так просто!