Герцогиня
Шрифт:
Дня три после этого мы могли свободно передвигаться по дворцу. Однако, придя в себя, граф снова принимался за старое. Не только я, но даже Орра бледнела, завидев этого волокиту на горизонте.
Только сейчас я по-настоящему прочувствовал, каково это быть женщиной. Это же просто кошмар какой-то! Эти… гр-р-р… ухажеры не реагировали ни на намеки, ни на прямое посылание, считая, что таким образом я просто набиваю себе цену.
Помнится, слышал как-то, что почти все красивые женщины несчастны, и был даже немного удивлен такому утверждению. Похоже, если не брать во внимание тех, кто торгует своей внешностью, большая доля правды в этом есть. В литературе всех времен и народов красивые, имеющие статус богатой невесты
Ничего серьезного противопоставить так называемым воздыхателям я не мог. Меня и без того многие винили и ненавидели за казни во время попытки переворота. Даже показания свидетелей, подтверждающие, что нападение было реальным, сработали лишь частично. Среди придворных ходили слухи, что тех заставили поклясться под угрозой смерти.
Если я сейчас попытаюсь более радикально избавиться от ухажеров, это только ухудшит мнение большинства обо мне лично и о Службе безопасности в частности. Если собственный имидж меня волновал мало, то ухудшать и без того нелестное мнение о Службе не стоило.
Свои способности мне тоже нельзя было светить, слишком многие следили за тем, как проходит процесс обольщения. Как только станет известно о моих умениях, нож или стрела из-за угла мне будут обеспечены в самое ближайшее время. Могут и ведьмой обозвать. Хоть в Родэне не столь нетерпимое отношение к магам и колдунам, каким оно было в моем прошлом мире во времена Средневековья, но все же более жесткое, чем в Трании. Вот и приходилось избегать ухажеров естественными путями.
С наступлением весны штат озабоченных моим соблазнением увеличился. Дошло до того, что мы с Оррой начали передвигаться по дворцу перебежками, стараясь избежать встречи с воздыхателями.
На балу, посвященном дню рождения королевы, после многочисленных выступлений приглашенных бардов я вышел на середину зала и потребовал полной тишины. Поздравив от всей души свою сестру, я спел для нее хвалебную песню, написанную Арамисом Лаэрским в стиле, принятом при дворе. После этого, по просьбе Нираны, я исполнил еще несколько песен.
Для одного из выступлений я переоделся в костюм гвардейца и двигался по залу, напевая куплеты прапорщика Ушицы, стараясь копировать походку графа Дубского, для чего слегка прихрамывал на ногу:
Любовь — смешенье огня и льда, Кому — нектар, кому — отрава, Для жалких штатских любовь — беда! А для меня — одна забава!В процессе исполнения я подошел к стоявшему в первом ряду графу и, подкручивая воображаемые усы, исполнил припев, глядя прямо ему в глаза:
В любви знаю тактику свою. В этом деле, как в бою, Бесед галантных не веду! В любви не одну я крепость брал, А если что-нибудь соврал, То пусть взорвется наш редут!К моему огорчению, этот солдафон намек не понял и, расправив спину, поглядывал на окружающих с довольным выражением лица, типа, вот, смотрите, какое внимание мне оказывают. Я чуть не взвыл от огорчения.
К началу лета меня все так достало, а от забот и обязанностей уже тошнило, что я стал серьезно подумывать об отъезде. За последний год положение короля стабилизировалось. Не последнюю роль в этом сыграло родство с Кондорами, которые привлекли на нашу сторону многих своих родственников и друзей. Поддержка мелкого дворянства, чьи сыновья сейчас составляли королевскую гвардию, также укрепляла позиции. Благодаря разборкам с заговорщиками казна существенно пополнилась, и Служба безопасности имела средства на увеличение штата шпионов…
Прикинув все «за» и «против», я решился на беседу с сестрой. После долгого и тяжелого разговора с Нираной и Кэнтаром я передал всю документацию новому главе безопасности, кандидатуру которого предложил Фэрт Кондор, и старшему из братьев Лаэрских, назначенному помощником главы. Еще целый месяц объяснял, показывал и рассказывал им обо всем, что знал и слышал. По поводу тайных ходов и Сэта, решившего остаться в замке, говорить никому не стал. О них было известно лишь королевскому семейству, Нинэе и четверым из моей команды, остающимся в качестве личных телохранителей.
Распрощавшись с близкими, я тайно покинул дворец.
В первую очередь решил отправиться в имение к Рэму, а дальше посмотреть по обстоятельствам. Орра и Кай очень обрадовались такому моему решению. Им, детям степей, привыкшим к свободе и большим пространствам, в королевском замке было совсем плохо.
Когда я вернулся домой, родные устроили грандиозный праздник, на который собрались все жители двух имений.
Дом! В этом мире для меня домом было родовое имение Гроссаро. Здесь я впервые появился и делал свои первые шаги по данной планете. Все, от отца девочки, в тело которой я попал, до последнего крестьянина, считали меня своим (вернее, своей), не обращая внимания на мои закидоны и непохожесть… Даже семейный маг Жаколио, который знал, кто я на самом деле, и тот относился ко мне с заботой и пониманием, помогал всем, чем мог. Мне удалось наладить жизнь в имении, женить братьев. Первым моим успехом в этом направлении была женитьба старшего брата, Ирвина, на сводной кузине, Тинэе Гарнэлл, и получение им в качестве приданого жены богатого поместья Гарнэллов. Но то, что Лорэйн удалось выдать замуж за короля Тринии, а Нирану — за короля Родэнии, превзошло мои самые смелые надежды и ожидания. Даже я, со своей широтой взглядов, не рассчитывал на такой вариант.
Сегодня здесь собрались братья с женами и детьми и отец с тетушкой Оливией. Мне чуть ли не насильно пришлось их поженить, а то ни отец, ни тетя так и не решились бы на этот брак. Я был рад видеть их всех живыми, здоровыми и, смею надеяться, счастливыми.
Шум и толпы народа мне надоели еще во дворце, но окружающие так радовались, что было как-то неудобно портить им настроение. Пришлось делать радостное лицо и подключаться ко всем мероприятиям.
Ближе к ночи в гостиной остались все самые близкие. Я, взяв в руки альтр, подмигнул своим родичам и запел песню, которую мы исполняли в трактирах. Сестры и братья, как в старые добрые времена, ее подхватили. Исполнив еще парочку, мы вспомнили смешные эпизоды из той нашей жизни. Затем ко мне подошел Рэм и, забрав музыкальный инструмент, начал играть песню «Машины времени»:
Она идет по жизни, смеясь. Встречаясь и прощаясь, Не огорчаясь, Что прощанья легки, а встречи — на раз…Посмотрев на меня, Рэм усмехнулся и подмигнул.
…Все с восхищеньем Смотрят ей вслед И не замечают, как плачет ночами Та, что идет по жизни, смеясь…Когда затихла песня, в комнате установилась тишина. Подойдя к брату, я благодарно похлопал его по плечу. Он всегда понимал меня лучше всех.