Гердер

Первое издание этой книги увидело свет в 1963 г. За истекшие двенадцать лет наша историко-философская наука сделала значительный шаг вперед. Мы стали, в частности, лучше знать и глубже понимать Канта. Последнее, естественно, не могло остаться без последствий для данной книги. Теперь в ней расширен и иначе рассмотрен материал, касающийся полемики Гердера и Канта. При подготовке второго издания автор учел критические замечания, высказанные М. П. Баскиным (рецензия в журнале «Вопросы литературы») и В. А. Карпушиным (рецензия в журнале «Вопросы философии»). B работе над первым изданием большую помощь автору оказал В. М. Жирмунский.

Просвещение — необходимая ступень в культурном развитии любой страны, расставшейся с феодальным образом жизни. Просвещение демократично, это культура для народа. Главную свою задачу оно видит в воспитании и образовании, в приобщении к знаниям всех и каждого. Возрожденческий идеал свободной личности обретает здесь атрибут всеобщности и ответственности: человек Просвещения думает не только о себе, но и о других, о своем месте в обществе. Почву под ногами обретает идея социальности; в центре внимания — проблема наилучшего общественного устройства. Умы волнует проблема равенства; не только перед богом (что принесло с собой христианство), но и перед законом, перед другими людьми. Это равенство формально, но в ином буржуазный правопорядок не нуждается. Просвещение цепко держится за идею формального права, усматривая именно в нем обеспечение прав личности, гарантию гуманизма.

Панацею от всех социальных неурядиц Просвещение видит в распространении знаний. Знание — сила, обрести его, сделать всеобщим достоянием, — значит заполучить в руки ключ к тайнам человеческого бытия. Поворот ключа, и Сезам открылся, благоденствие обретено. Возможность злоупотребления знанием при этом исключается. Раннее Просвещение рационалистично, это век рассудочного мышления. Разочарование наступает довольно быстро, тогда ищут спасения в «непосредственном знании», в чувствах, в интуиции, а где-то впереди маячит и диалектический разум. Но до тех пор, пока любое приращение знания принимается за благо, идеалы Просвещения остаются незыблемыми.

И наконец, третий характерный признак Просвещения — исторический оптимизм. Идея прогресса — завоевание этой эпохи. Предшествующие времена не задумывались над самооправданием. Античность знать ничего не хотела о своих предшественниках, христианство относило свое появление на счет высших предначертаний, даже Ренессанс, выступивший арбитром в диалоге двух предшествующих культур, считал своей задачей не движение вперед, а возвращение к первоистокам. Просвещение впервые осознало себя новой эпохой. Отсюда было уже рукой подать до историзма как типа мышления. И хотя не все просветители поднялись до исторического взгляда на вещи, его корни лежат в этой эпохе.

Просветители вели непримиримую борьбу против суеверий, фанатизма, нетерпимости, обмана и оглупления народа. Они рассматривали себя в качестве своеобразных миссионеров разума, призванных открыть людям глаза на их природу, их предназначение, направить их по пути истины. « Просвещение, — писал Кант, — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетиеесть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине — это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! — имей мужество пользоваться собственнымумом! — таков, следовательно, девиз Просвещения» (16, т. 6, стр. 27). Кант понимал, как далеко еще до поставленной цели: «Если задать вопрос, живем ли мы теперь в просвещенный век, то ответ будет: нет, но мы живем в век просвещения» (16, т. 6, стр. 33).

Просвещение не привязано к определенной хронологии. Распад феодальных отношений происходил в разное время. Голландия и Англия опередили других в Европе. Затем настала очередь Франции. Для (Германии эпоха Просвещения — XVIII в. По сравнению с Англией и Францией Германия выглядела отсталой страной, тем не менее и здесь в недрах феодального строя (постепенно складывались новые, капиталистические производственные отношения. Преобладающую роль в экономике Германии играло сельское хозяйство, в котором были заняты четыре пятых населения страны, но и сюда проникало влияние рынка. В городах возникали капиталистические мануфактуры, росла торговля. Повсюду назревали социальные перемены.

Характерной особенностью исторического развития немецкой нации в этот период была экономическая и политическая раздробленность

страны. Расчлененная на множество карликовых монархий, Германия не представляла собой единого государства. Это обстоятельство наложило свой отпечаток на расстановку классовых сил и характер классовой борьбы. Передовые умы Германии, задумываясь над судьбами своей родины, видели, что путь к ее благоденствию лежит через устранение феодальных порядков и объединение страны. Идея национального единства и суверенитета доминировала в творчестве прогрессивных мыслителей Германии. Но в XVIII в. она никогда не перерастала в национализм и шовинизм. Все народы равны, как равны все люди; слыть «гражданином мира», чуждым национальной ограниченности и спеси — вот к чему стремились передовые умы эпохи.

Философия немецкого Просвещения формировалась под влиянием не только социальных сдвигов, но также и прогресса научных знаний. Если в экономике и политике Германия сильно отставала от Англии и Франции, то этого нельзя сказать в отношении науки. Немецкое естествознание в XVIII в. находилось на подъеме, переживая те же процессы, которые были характерны для европейской науки в целом. Накопление огромной массы фактов, расклассифицированных в предшествовавшую эпоху, ставило вопрос об их истолковании, о рассмотрении природы в ее живой жизни, во взаимной связи, в развитии. С открытием дифференциального и интегрального исчисления идеи диалектики стали проникать и в наиболее абстрактную из наук — математику. Значительно расширились представления о Вселенной. После Коперника центром мироздания стали считать не Землю, а Солнце; Иммануил Кант (1724–1804) в работе «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755) показал, что солнечная система — всего лишь пылинка в необъятном космосе и что небесные светила не представляют собой нечто вечное и неизменное, а находятся в процессе непрерывного изменения. Принято считать, что гипотеза Канта оставалась неизвестной современникам, так как издатель его книги обанкротился и склад, где она хранилась, был опечатан. Широкого распространения космогонические идеи Канта действительно не получили, но все же с ними были знакомы многие из ученых. В их числе был и Гердер. Его исторический взгляд на природу и общество формировался под непосредственным влиянием космогонической гипотезы кенигсбергского философа.

Идея развития рождалась также в недрах биологии. «Почти одновременно с нападением Канта на учение о вечности солнечной системы, — писал Ф. Энгельс, — К. Ф. Вольф произвел в 1759 г. первое нападение на теорию постоянства видов» (2, стр. 11) Каспар Фридрих Вольф (1734–1794), немецкий медик и биолог, многие годы работавший в Петербурге, в своей диссертации «Теория зарождения» (ее и имеет в виду Ф. Энгельс) обосновал теорию эпигенеза, т. е. развития организма путем новообразования. Новые органы постепенно возникают из ранее существовавших, сложное формируется из простого. Идеи Вольфа об онтогенезе (развитие индивида) в дальнейшем были перенесены на филогенез (развитие вида). Гердер внимательно изучал работы Вольфа.

В XVIII в. были сделаны первые шаги историзма и в общественных дисциплинах. Появляются обобщающие труды по политической истории, по истории философии. Иоганн Иоахим Винкельман (1717–1768) положил начало современной археологии и истории искусств. Участник раскопок Геркуланума и Помпеи, он учил систематизировать найденные памятники, отличать подлинники от подделок, призывал к изучению исчезнувших культур.

Но новые веяния были лишь провозвестником грядущих перемен. В целом научное знание XVIII в. оставалось в пределах метафизического мышления. Противоречия эпохи нашли свое отражение в противоречивом характере философии немецкого Просвещения. Преобладающим влиянием на первых порах пользовалась школа Христиана Вольфа (1679–1754) — идеалиста и метафизика. Он сыграл значительную роль в распространении философских и естественнонаучных знаний, учения его последователей получили в дальнейшем наименование «популярной философии», поскольку они предназначались для широкого распространения в кругах читающей публики. Вольфианцы были убеждены, что распространение образования незамедлительно приведет к решению всех острых вопросов современности. Считая себя систематизаторами философии Лейбница, они по сути дела догматизировали и выхолащивали ее. Культ разума сочетался у них с преклонением перед христианской верой, всем нелепостям которой они пытались дать «рациональное» истолкование. Центром «популярной философии» был Берлин — столица Пруссии, король которой, Фридрих II, любил принимать позу вольнодумца и просветителя, «философа на троне». Все эти обстоятельства послужили основанием для возникновения легенды об исключительно религиозном и верноподданическом характере всего немецкого Просвещения, которую начиная с В. Дильтея упорно распространяют буржуазные историки философии.