Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945
Шрифт:
Муссолини и его подчиненные
В качестве главы правительства Муссолини также был Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами и носил звание «первого маршала империи». Все военные решения зависели от его одобрения. Король был почти полностью убран на задворки, даже несмотря на то что офицеры все еще считали своим первостепенным долгом служить ему и внутренне хранили верность главе традиционно правившей династии, а не дуче.
Помимо обычных «совещаний по ситуации» глава Генерального штаба вооруженных сил должен был каждое утро представлять Муссолини «рапорт о вооруженных силах», чтобы тот одобрил его. Германский главнокомандующий Югом фельдмаршал Кессельринг также часто получал аудиенцию у дуче. Я уже посещал Муссолини, в то время когда участвовал в африканской компании Роммеля; теперь мне приходилось регулярно сопровождать Кессельринга. В 1943 году мы, наверное, встречались с дуче не менее сотни раз. Он работал в знаменитом палаццо Венеция, во дворце XV века, в котором располагалось посольство Австро-Венгрии до Первой мировой войны. Сначала предстояло пройти через несколько галерей, украшенных шедеврами искусства. Обычно
Всегда по возможности устраивалось так, чтобы мы, немцы, не входили в рабочий кабинет, когда там находились итальянские офицеры. Дело в том, что правила этикета позволяли последним подходить либо к королю, либо к главе правительства исключительно двойным шагом (шаг Берсальери), и, очевидно, это делалось для того, чтобы не смущать нас.
Муссолини был человеком совсем другого типа, чем Гитлер. Несмотря на сильно развитую самоуверенность, которой он был наделен в избытке, он не претендовал на то, чтобы безоговорочно судить о военных вопросах. Часто он просто с пафосом изрекал избитые истины, а затем молча соглашался с наиболее необходимыми и практичными, с точки зрения начальника Генерального штаба, идеями. Следовательно, в военных делах Муссолини можно было вести за собой, он не был упрямым. К тому же невозможно было не заметить в нем некоторой неуверенности. После высадок на Сицилии фельдмаршал Кессельринг доложил ему, что многие итальянские подразделения полностью разбиты и что с таким низким моральным духом невозможно будет защищать остров. Тогда Муссолини ударил себя в грудь и громко провозгласил: «Вторжение состоит из трех частей: высадка, прорыв и оккупация. Вторая фаза сейчас обрушилась на нас, третьей не будет. Таково мое мнение». Он полностью игнорировал жизненно важные вопросы, только что поставленные перед ним, и, вероятно, намеренно.
Муссолини всегда проявлял величайший интерес, получая военные донесения. Он задавал множество вопросов и всегда казался хорошо информированным, при этом не делал вид, что знает лучше, чем его советники. С ним было гораздо легче иметь дело, чем с Гитлером при таких же обстоятельствах. Впрочем, он посещал воюющий фронт так же редко, как последний.
Каково было состояние итальянских вооруженных сил в первой половине 1943 года? Армия потеряла свои лучшие войска в Африке и в России. Из того, что оставалось, более тридцати дивизий завязли в Греции, Югославии и Южной Франции. Только двадцать четыре годных к службе дивизий остались защищать родину, и из них восемь стояли на Сицилии, Сардинии и на Корсике. Остальные двенадцать дивизий были соединены в две армии, которые образовывали часть группы армий итальянского кронпринца. Ни одна из этих дивизий не была моторизована. На самом деле Гитлер подарил итальянскому диктатору полное снаряжение танковой дивизии, но оно было использовано, в соответствии с пожеланием дарителя, для того, чтобы создать танковую дивизию фашистских резервистов на территории Рима для личной защиты Муссолини на случай опасности. Более того, в дебрях долины реки По находились десять дивизий, вернувшихся из России, однако их восстановление шло крайне медленно. Первая линия обороны вокруг побережья должна была быть представлена рядом дивизий береговой охраны, но они почти ничего не стоили из-за возраста служивших там людей и плохого вооружения. У них абсолютно не было опыта сражений, а моральный дух из-за долговременного стояния у берега пал крайне низко. Полевые фортификации, которые они возвели, были в большинстве своем непригодны и не свидетельствовали о сильном духе сопротивления. Глава Генерального штаба генерал Роатта довольно открыто заявлял, что на эти подразделения положиться нельзя. Конечно, оборудование, вооружение и обучение активных дивизий также, как мы уже указывали, не дотягивали до современных стандартов. Их несоответствие ярко продемонстрировали события в Африке и в России. Следовало опасаться, что воинственный дух армии и народа почти угас, и оставалось лишь единственное желание, чтобы эта отвратительная война наконец-то тоже закончилась, не важно как. Одно было вполне справедливо: итальянские войска не смогут без помощи выстоять перед дальнейшим натиском врага. Помощь Германии будет необходима. Следовательно, уже летом 1943 года восемь высококлассных германских дивизий были переброшены на Итальянский театр военных действий. Позднее их число достигло почти двадцати, все были переведены из России либо из войск, ожидавших вторжения с Запада.
Ситуация в других ветвях вооруженных сил была такой же неблагоприятной. Флот потерял так много крейсеров и линейных кораблей во время исполнения роли конвоя, что осталось крайне мало легких подразделений, которые могли бы обеспечить адекватную защиту тяжелых кораблей на море. Флот не был вполне готов для действий, не был готов и к сотрудничеству с военно-воздушными силами. Более того, ему не хватало бензина. Военно-воздушный флот испытывал дефицит в числе, скорости, способности садиться в условиях гор, а также в вооружении самолетов. Его можно было использовать лишь как «придаток» к германским формированиям. Противовоздушная оборона была в аналогично плачевном состоянии, даже несмотря на то что Германия предоставила материал для сотни тяжелых артиллерийских батарей ПВО.
Опасное лето 1943 года
Потеря последней колонии была тяжелым ударом для итальянского народа, ибо это означало, что вся энергия и жертвы, которые были затрачены в течение полувека на строительство колониальных территорий, оказались напрасны. Таким образом, для многих итальянцев развеялись мечты о лучшем будущем. Не только высшие классы, но и широкие массы народа обвиняли за все эти провалы фашистскую партию. В Италии было более чем достаточно людей, в голове у которых роились такие нехорошие мысли. Также резко критиковали Муссолини. После Сталинграда и Туниса вера итальянцев в Германию, очевидно, исчезла. Истории, рассказанные войсками, возвращавшимися с Восточного фронта, развеяли последнюю надежду на поражение России, и теперь лишь очень малое число итальянцев все еще верили в то, что спасение их страны – в продолжении войны на стороне их германских союзников. Тяжелые военные налеты на Сицилию и на города Северной Италии превращали неприязнь, испытываемую к Муссолини и к партии, в жгучую ненависть. Народ устал от войны. Стремление к миру было ощутимо.
Несмотря на свои страдания, Муссолини понимал, что нет никакого иного решения, чем сражаться дальше. Он надеялся, что итальянские солдаты лучше проявят себя, защищая родину, чем они делали это до сих пор. Разумеется, он был в курсе того, что народ разочарован в его политике и потерял иллюзии относительно фашизма. В феврале 1943 года он полностью сменил правительственный кабинет, уволил даже своего зятя, графа Чиано. В то время такая перестановка была воспринята народом как доказательство того, что диктатор наконец-то решил избавиться от коррупции и некомпетентных министров. Однако ход событий остановить было невозможно.
Назначение в январе генерала Амброзио главой Генерального штаба вооруженных сил было встречено со всеобщим удовлетворением, ибо его предшественник генерал Кавальеро не пользовался любовью в вооруженных силах. Амброзио был хорошим солдатом, и ему доверял офицерский корпус, однако перед ним стояла трудная задача: защищать Италию при том, что силы его не соответствовали задаче, и он был вынужден опираться на помощь Германии. С другой стороны, ожидалось, что он сохранит и расширит независимость от германского влияния. Его назначение серьезно потрясло отношения между итальянским и германским командованием. Сотрудничество шло со скрипом, а требования германского командования теперь стали выполняться с меньшим желанием. Пропасть между двумя союзниками, вероятно, увеличивалась из-за высокомерного поведения Геринга во время его последнего визита в Рим в марте 1943 года. На конференции по поводу интенсификации военных усилий итальянцев, состоявшейся на вилле Мадама с Амброзио и рядом итальянских министров, напыщенные манеры Геринга глубоко обидели последнего. У Геринга даже не хватило вежливости выслушать точку зрения итальянцев.
В июне 1943 года генерал Роатта стал начальником Генерального штаба армии. Он был одним из умнейших итальянских офицеров, однако его не слишком любили соотечественники, не пользовался он симпатией и в германских кругах. С самого начала сотрудничество с ним осложнилось из-за исключительно сильного подозрения, которое питал к нему Гитлер; он всегда называл Роатту «предателем».
Верховное командование Италии считало, что первоначальное нападение будет направлено против Сицилии. Такое заключение казалось логичным, поскольку остров был не только ступенькой к самой Италии, но также представлял собой стратегическую цель сам по себе, с него можно было контролировать Сицилийский пролив. Высадка на Сардинии или в Южной Италии считалась менее вероятной. Итальянское Верховное командование хотело увести некоторые свои войска с Балкан и с юга Франции, чтобы помочь обороне Италии, но это оказалось невозможно, поскольку нельзя было заменить их германскими войсками.
Генерал Роатта хотел, чтобы сопротивление вторжению опиралось на следующие принципы: дивизии береговой охраны должны были защищать берег; пехотные дивизии должны осуществлять оборону плацдармов; мобильные резервы должны отбросить врага к морю. Поскольку Италия больше не располагала какими-либо мобильными образованиями, для этих целей можно было использовать только германские дивизии, и соответственно Роатта запросил шесть германских мобильных дивизий, которые он хотел поделить на три группы и отправить одну на юго-восток от Неаполя, другую на территорию Рима и вокруг него и третью – в Тоскану (область Флоренции). С другой стороны, Муссолини все еще возражал против использования больших германских формирований в Италии. Он хотел, чтобы Италию защищали итальянцы, и закрывал глаза на то, что плачевное состояние его вооруженных сил делало такую идею совершенно невыполнимой. Уже в мае 1943 года он написал Гитлеру, сообщая, что ему нужна всего одна германская дивизия, для Сицилии, Сардинии и основной суши. Впрочем, со временем фельдмаршал Кессельринг и генерал фон Ринтелен с помощью генерала Роатты сумели добиться согласия Муссолини на ввод сначала двух германских мобильных дивизий в Южную и Среднюю Италию.
ОКВ согласилось на просьбу, чтобы германские силы подчинялись итальянскому Верховному командованию при условии, что на суше они должны подчиняться непосредственно германскому Генеральному штабу. Германский главнокомандующий Югом фельдмаршал Кессельринг был главой всех германских войск и должен был представлять их военные требования итальянским лидерам.
В конце июня Амброзио запросил у ОКВ большое количество оружия и снаряжения для итальянской армии. Далее он попросил перебросить семьдесят зенитных и артиллерийских подразделений, вместе с более чем тридцатью танками и бронеавтомобилями, которые должны были быть переданы итальянским дивизиям. Их материальная часть должна была быть в конечном итоге переброшена итальянскими войсками. В то же время Муссолини лично попросил до тысячи самолетов. Амброзио устно добавил, что он понимает, что эти требования не могут быть полностью выполнены, но крайне необходимо, чтобы военно-воздушные силы были значительно укреплены, и немедленно. ОКВ ответило, что оно не имеет возможности выполнить все эти просьбы и что самое большее, что может быть сделано в ближайшем будущем, – это добавка нескольких дополнительных эскадрилий люфтваффе в Италии.