Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу
Шрифт:
Нам уже приходилось упоминать о том, что Ромуальд Траугут был верующим католиком. Воспитанную в нем еще в детстве религиозность он сохранял до конца своих дней. Но Траугут не был фанатиком, веские доказательства тому он даст на посту главы восстания, но уже теперь он засвидетельствовал отсутствие узкой католической нетерпимости: жена Ромуальда Анна происходила из протестантской семьи.
Тихое семейное счастье недолго было уделом Траугута. Началась Восточная война. В конце 1853 года батальон выступил на театр военных действий в Дунайские княжества, а уже в марте 1854 года поручик Траугут возводит под огнем турок позиции
батарей и переправы на Дунае, затем участвует в неудачной осаде Силистрии и отступлении армии из Дунайских княжеств.
Восточная
Нет необходимости описывать подробно «севастопольскую страду» Ромуальда Траугута. Процитируем строки его послужного списка: «С 22 апреля но 19 июля находился в гарнизоне Севастополя, в промежутке сего времени участвовал 30-го апреля и в ночь с 30-го апреля на 1 мая при производстве работ на оборонительной линии Севастополя под огнем неприятеля, 1 мая находился под штуцерным огнем против всей оборонительной линии Севастополя, 6 мая в сильном артиллерийском и штуцерном огне неприятеля, 9 мая в усиленном бомбардировании 4-го бастиона, 10 мая и в ночь с 10 на 11 мая в сильном артиллерийском и штуцерном огне неприятеля, при отбитии неприятеля в силе 12 тысяч человек генерал-лейтенантом Хрулевым от траншей между 5-м и 6-м бастионами, с 11 на 12 мая при атаке неприятелем в значительном числе траншей между 5-м и 6-м бастионами, с 5 на 6 июня в усиленной канонаде неприятеля по всей оборонительной линии Севастополя и 6 июня в отбитии штурма г. Севастополя».
В осажденном городе боевой труд саперов не уступал по опасности и изнурительности службе пехотинцев, артиллеристов, моряков. Об этом говорит короткая цитата из той хроники обороны Севастополя, которую создал участник Крымской войны, артиллерийский офицер, находившийся весной 1855 года на 4-м бастионе. В этой художественной хронике, героем которой была правда, мы находим такие строки:
«—Что ты был когда-нибудь в схватке?..
— Нет, ни разу... у нас две тысячи человек из полка выбыло, все на работах; и я ранен тоже на работе» (Л. Н. Толстой,' Севастополь в августе 1855 года).
К Ромуальду Траугуту судьба была благосклонна: находясь на опаснейших участках севастопольских укреплений, он остался невредим.
Историк Н. В. Берг, беседовавший со многими тогдашними сослуживцами Траугута, описывал не только его неизменное спокойствие и замкнутость. Под его пером эти черты характера Траугута приобретали неожиданное политическое звучание. В то время, по его словам, когда «другие поляки (которыми был переполнен штаб Южной армии и войск в Крыму) при каждом успехе нашего оружия не выдерживали характера: бесцеремонно забивались в свои палатки и сидели там насупясь, вследствие чего их называли «термометрами наших и французских побед», Трау-гут был тогда неизменно один и тот же: невозмутимый, замкнутый в себе, неулыбавшийся, нехмурив-шийся, не выражавший ни одним жестом никакой мысли. Он спокойно ходил по лагерю штаба вместе с офицерами русского происхождения...»
Поражения царизма желали не только поляки, но и передовые русские люди. Не чужда эта мысль была, несмотря на кажущееся безразличие, и Ромуальду Траугуту. В одном из немногих сохранившихся от того времени его писем другу еще в самом начале войны он писал в весьма прозрачной аллегорической форме: «Правда, над нашим ясным горизонтом собирается зловещая туча, но когда погода бывает приятнее и радостнее как не после грозы?»
В июле'1855 года Траугут был переведен в главное дежурство (штаб) Южной армии (именно это время и описывает в приведенной выше цитате Берг). Здесь ему была поручена должность армейского казначея, а через некоторое время должность старшего адъютанта. Эта должность была сохранена за ним и тогда, когда после окончания войны произошло объединение Южной и Крымской армий.
В Харьков, новое место службы Траугута, приезжает его семья. Здесь родилась вторая дочь, Алоиза. В 1857 году 2-я армия упраздняется, и Траугут, произведенный тем временем за отличие в сражениях в чин штабс-капитана, назначается казначеем времен-
ной комиссии, учрежденной для окончания дел и счетов главного штаба и интендантства бывшей 2-й армии. Это была и весьма ответственная и малоприятная должность: через руки Траугута проходили сотни документов, говоривших о том возмущавшем всю Россию неслыханном казнокрадстве, которое царило в интендантстве армии, истекавшей кровью в Севастополе. С удовлетворением принял Траугут известие о ликвидации комиссии и своем откомандировании в распоряжение корпуса военных инженеров.
В Петербург он прибыл 10 января 1859 года и вскоре получил назначение в «техническое гальваническое заведение». Тяжелое поражение, понесенное в Крымской войне, побудило командование царской армии принять меры к улучшению оснащения войск, поставило в порядок дня вопрос о техническом прогрессе. Новые обязанности были по душе Траугуту, он работал с предельным напряжением и с большой охотой, слушал лекции по физике и химии профессоров Ходнева и Ленца, просиживал долгие часы в библиотеках.
Но с переездом в Петербург на семью Траугута начали сыпаться тяжелые удары. Один за другим умерли двое младенцев-близнецов, за ними сошла в могилу бабушка Юстина, а в декабре 1859 года последовало новое страшное горе — смерть Анны Траугут. От большой дружной семьи, приехавшей в начале года в столицу империи, остался лишь подавленный несчастьями вдовец с двумя крохотными дочерьми, так нуждающимися в материнской опеке.
В феврале 1860 года Траугут получил известие еще об одной смерти — в своем имении Острове в Кобринском уезде умер брат бабушки Юстины Виталис Шуйский. Траугут был наследником, правда не единственным, да и имение не было богатым, но оно все же открывало возможность по-иному устроить свою судьбу, а главное — судьбу детей. Траугут не сразу принял решение: в 1860 году он съездил на родину в отпуск, в 1861 году взял уже более длительный отпуск, а затем подал прошение об отставке и поселился в Острове. Приказ об отставке последовал
14 июня 1862 года. Траугут был уволен «за болезнью» в чине подполковника.
Так начался новый период в жизни Траугута. Его новый брак был, по-видимому, продиктован не страстной любовью, а прежде всего заботой о своих сиротах: в дом вошла женщина, душевно привязавшаяся к падчерицам. Второй женой Траугута стала Антонина Костюшко, внучатая племянница знаменитого повстанческого вождя.
Жизнь в маленькой полесской деревушке потекла спокойно и размеренно, сюда, казалось, не доходил отзвук событий, происходивших в большом мире, тем более что и необщительный характер нового островского помещика не способствовал завязыванию соседских контактов Но как бы ни была замкнута жизнь в островской усадьбе, и сюда в январе 1863 года донеслась весть: за Бугом восстание' Вскоре последовали известия о боях под самым Брестом, о переправе повстанцев через Буг, о большом сражении в местечке Семятычи. В феврале отряд Романа Рогинского овладел Пружанами, уездным городком Гродненской губернии, а затем двинулся на восток через Беловежскую пущу в Пинские леса. Это было совсем уж рядом.
На большей части Белоруссии повстанческая организация готовилась к вооруженному выступлению в апреле. Обширная Гродненская губерния была разделена повстанческой организацией на две части; во главе организации южных уездов, получивших название Брестского воеводства, стоял Аполин Гофмейстер.
Повстанческий отряд Кобринского уезда возглавил Ромуальд Траугут.
Мы описали уже все значительные события в жизни Траугута до этого дня, но ничто еще не объясняет этого решения. Может быть, что-то важное, существенное осталось неизвестным, скрытым от наблюдателей этим непроницаемым человеком? Может быть, он уже давно принадлежал к повстанческой организации? Ведь он жил в Петербурге как раз в то время, когда там активно действовала руководимая Сера-