Герои 90-х. Люди и деньги
Шрифт:
И обещали довести уровень жизни в Коми до уровня жизни в Австрии. Не дали. А если бы поддержали кооператоров тогда, не загубили движение, а вместе с ним могучую индустриальную экономику, все могло бы совсем по-другому получиться, она бы стала со временем снова эффективной».
Тарасов признается, что предпринимательство — это просто стиль жизни: «Предприниматель за свою жизнь теряет до нуля и снова поднимается много-много раз. Если ты не теряешь и не поднимаешься, ты уже не предприниматель, ты какой-нибудь олигарх, сидящий на заработанных деньгах. Теряют все — теряют миллионы, миллиарды — и поднимаются. В этом принципе характер моей деятельности. Каждый новый проект несет в себе риск потери, а еще и сесть в тюрьму можно. … Ни от чего не могу зарекаться…»
Хозяин «Алисы» в стране чудес
Наряду с зарождением новых рыночных отношений разрушались старые,
В начале 1990-х имя Германа Стерлигова узнали все: создав первую в России биржу «Алиса» (названную так в честь любимой собаки Стерлигова сенбернара Алисы), он в одночасье стал одним из самых известных и богатых людей страны. Потом было много других проектов, участие в выборах президента России и мэра Москвы, разорение и переезд с Рублевки в глухомань.
Но история Стерлигова-миллионера началась в конце 1980-х, когда он придумал свое первое коммерческое предприятие: убедил директоров столичных вокзалов, что их залы ожидания — отличные концертные площадки. Артистов находили на Арбате. «Так и зарабатывали, — рассказывает он. — Артисты давали выступление минут на пятнадцать, затем девчонки собирали деньги — и вся группа переезжала на следующий вокзал. А на это место — другие. Такой круговорот. Деньги таскали в чемоданах, за пару месяцев по машине купили. Основная проблема была — обменять железную мелочь на банкноты. Тогда даже аренды никакой не было, даже ментам не платили, на что они очень обижались. Это был 1988 год. Но в том же году концертную деятельность постановлением Верховного Совета СССР запретили, и мы создали один из первых кооперативов, занялись юридическим обслуживанием населения. Не зря же я учился на юрфаке. Артем Тарасов стал одним из первых моих клиентов. Тогда у Тарасова пропали из банка документы, а мы ему их вернули. А потом была биржа “Алиса”. Это на нашем примере пришли всякие РТСБ».
А как родилась идея биржи? Случайно. В интервью «Коммерсанту» Стерлигов рассказывает: «Смотрел какой-то американский фильм, там была показана работа Уолл-стрит. И подумал: а почему бы не сделать что-то подобное у нас, ведь людям нужно где-то продавать и покупать товары, сырье. Арендовали зал, экраны повесили, компьютеры понаставили. Дали рекламу — по сути, это была первая коммерческая реклама в стране. На открытие биржи я взял у Смоленского (председатель правления банка «Столичный». — Ред.) кредит 1 млн. руб. и через два месяца объявил о продаже мест по 300 тыс. руб. каждое (тогда новые «Жигули» стоили 8 тыс. руб., а на доллар можно было жить целый день). И в первый же день получили 6 млн. руб.! В течение года продавали места — последняя цена была 3,5 млн. руб. за место».
Особенно запоминающиеся операции? «С путчем нам повезло, — рассказывает Стерлигов. — Я как раз в Нью-Йорке сидел, в нашем филиале, и цена долгов России вмиг упала почти до нуля. В тот же день в основном на деньги одного египетского бизнесмена мы скупили массу долгов. А через три дня продали. Я же говорил: за три дня все успокоится. Так и случилось. Рентабельность операции была тысячи процентов».
Вообще, «веселые тогда времена были, все было на грани, перманентное состояние опасности. Но и возможности были колоссальные, у президентов (Горбачева и Ельцина) на днях рождения и прочих праздниках бывал. Перед одним таким праздником, новогодней елкой, мне с братом предложили сфотографироваться с Ельциным за 50 000, причем официально, на бланке. Меня такой цинизм просто поразил. Мы ответили: “Весьма признательны за предложение и обязательно будем на елке, но сами предлагаем Борису Николаевичу сняться с нами за $ 50 000, но каждому”. Но власть на меня не обижалась — наверное, по принципу “на дураков не обижаются”. Хотя нет, один раз было, когда вызвали на Лубянку и на полном серьезе потребовали, чтобы я дал расписку, что пошутил насчет объявления независимости “Алисы” от государства: мы создали свои министерство внутренних дел и комитет безопасности, свои награды (орден Креста Николая Георгиевского — так звали генерального директора “Алисы”), выпустили собственные дензнаки — “алиски”, расплачивались ими между собой».
О размерах своего состояния Стерлигов никогда не говорил: «Не потому, что скрывал, а просто потому, что не знал. Когда говорят, вот у Абрамовича состояние такое-то, анализируют его собственность, акции, прочие активы. Сколько у него наличных, думаю, он сам не знает. Тогда же, когда я был в бизнесе, никаких оценочных инструментов просто не было. А когда они появились, у меня уже ничего не было. Поэтому сам не знаю, насколько я был богат».
А потом была еще одна душераздирающая история, просто «байки из склепа»: гробовая контора братьев Стерлиговых. «Когда случилась иракская кампания, мы обратились к американцам с предложением поставить им 50 000 гробов. На двери повесили табличку “Гробовая контора братьев Стерлиговых”. Но американцы отказались, и тогда мы предложили гробы Хусейну, на что тот ответил, что готов приобрести гробы в качестве жеста доброй воли по отношению к США. Чтобы солдаты возвращались не в цинковых ящиках, а в красивых деревянных (каждый, кстати, за $ 1500). Эффект был поразительный. Я как раз тогда собирался участвовать в президентской кампании, надо было, чтобы люди вспомнили, кто такой Стерлигов».
Но ни одного гроба Стерлигов не продал. «Хотя если б нужно было, то сделали б — сложно, что ли, доски сбить? Американцы вообще шуток не понимают. А это был только шуточный пиар». Вообще, в деле пиара в те времена в стране Стерлигову не было равных. «Но это был не просто эпатаж, мы на этом экономили колоссальные рекламные деньги. Например, создали небезызвестный Клуб миллионеров — всего-то провели пресс-конференцию, за пару дней ее слепили, все стоило где-то $ 1000. А потом я еще в течение трех месяцев раздавал интервью с утра до вечера! Мне было всего 24 года, и мы не говорили таким языком, как сейчас, типа “формирование общественного мнения”. Мы просто каждый день ржали, как лошади, смешно было. С гробиками тоже хорошо получилось. Многие до сих пор помнят слоган, придуманный нашим классиком Петром Синявским: “Вы поместитесь в наши гробики без диеты и аэробики”. Вся рекламная кампания обошлась в $ 7500: аренда экрана на Соколе и несколько растяжек в центре».
На вопрос о том, что делают с человеком большие деньги, Стерлигов отвечает: «Еще бы! Я впал в такую манию величия! Типа денег заработал, а остальные все бедные. Кто, вообще, они такие?» Куда же делись его активы? «Раздал партнерам. Выпустил приказ, мол, отказываюсь от всех своих акций, долей в пользу тех, кто остается совладельцем этих компаний… Кому-то подфартило, но многие партнеры вместе со мной написали такие же заявления. Просто решили, что случится какая-то катастрофа и нужно валить, если сам Герман валит. Это было в 1995 году, биржи уже не было, но оставалась холдинговая компания «Центр опережающего финансирования». Мы тогда начали обеспечивать военнослужащих жильем: закупали квартиры, передавали военным, а за это получали участки земли под строительство в Москве и регионах. Мы эти участки реализовывали, опять закупали квартиры — и так по кругу. Самый расцвет был, десятки компаний по стране и за рубежом, а я сидел и скучал. Чуть не спился. Это вообще штука малоинтересная, этим можно от безделья заниматься… У меня была картина Малевича, я продал ее больше чем за $ 1,5 млн. в галерею Гамбурга, но по сравнению с трактором ДТ-75 она полное дерьмо! Правда, в начале 1990-х я сам взял ее буквально за копейки. Кандинского у меня была вообще целая стопка. В свое время ко мне пришла пара известных искусствоведов и предложили: “Давай мы тебе коллекцию соберем, будешь покупать картины по нашей рекомендации, потом любую продашь — всю коллекцию окупишь”. Так и получилось. Я хрен знает сколько картин накупил, потом одну продал — все отбил. Одного Малевича штуки три было, это больших, а всякую мелочь, акварельки разные, я даже не считаю. Пока того же Малевича возил на аукционы, на тот же “Сотбис”, понял: там точно так же все продается и покупается, вплоть до мнения экспертов. И расценки давно определены. Говорят: 100 тысяч за эту работу, мы вам тут же справку даем.
Конечно, сколько-то денег у меня было. И, надо сказать, весьма много, еще дом на Рублевке… Мне их хватило даже на подготовку к президентским выборам, я уж не говорю о мэрских. Правда, я еще много назанимал, десятки миллионов долларов, которые пошли на создание сети по стране, на сбор подписей. Обидно только, что они были истрачены впустую».
Потом последовал переезд в российскую глубинку, жизнь в глуши. «У меня давно была такая фантастическая по тем временам мечта — поселиться в глухом лесу, так все достало. Но я понимал, что это несбыточно, потому что тогда это даже представить было невозможно: как можно при живой жене, при живых детях, притом, что мы ни хрена ничего не умеем, уехать в лес? И если б не та финансовая катастрофа, я бы так и сидел на Красной площади. Так что я очень обязан избиркому. А вообще, если серьезно, я очень хотел бы стать президентом, чтобы изменить правила жизни, провести прежде всего нравственную реформу. За ней подтянется и экономика. Основными пунктами у меня были: запрет абортов, запрет растления детей. Все на уровне запретов. Поскольку у меня самого пятеро детей, я начал задумываться, как им жить дальше. Сначала я пытался поддержать кого-то на выборах, потом вижу — ничего они не делают. Думаю: “Пошли все в баню, попробую-ка сам возглавить страну”. Конечно, рассуждения наивные, но другого пути я тогда просто не видел. Эта жизнь настолько интереснее, многограннее и ярче по сравнению с той же Рублевкой…»
Комсомольцы-добровольцы
Комсомол дал стране наибольшее количество бизнесменов: в его недрах созревали всевозможные центры НТТМ (научно-технического творчества молодежи), где нарабатывались навыки рыночной экономики и концентрировались деньги. Одним из активистов НТТМ, кстати, был и Михаил Ходорковский.
До 1990 года хитом считались высокие технологии. Челноки привозили компьютеры и «впаривали» их госструктурам, в том числе силовым. Затем оказалось выгоднее завозить комплектующие — так родилась «красная сборка». По словам Петра Зрелова, он знает немало фирм, поднявшихся на перепродаже компьютеров СП «Диалог»: купив технику в «Диалоге» за 80 000 – 85 000 руб., ее свободно можно было продать за 180 000 руб. Это было почти так же выгодно, как торговля сырьем.