Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 1)
Шрифт:
— Давайте зарежем одну из лошадей! — предложил Колпаков.
Эта мысль понравилась всем, особенно Айгашеву.
— Пока есть мясо, с голоду не помрем, — обрадовался он и, приставив дуло пистолета ко лбу битюга, выстрелил. Лошадь грохнулась на землю, забилась в конвульсиях и замерла. Только ее фиолетовые глаза по-прежнему смотрели на людей с изумлением.
Котелков почти ни у кого не оказалось, поэтому мясо просто поделили между всеми партизанами и решили заварить его либо на вертеле, либо на горящих угольях. Это заняло много времени, и обед закончился только вечером. В это время вернулись разведчики, посланные из первого взвода. Они доложили, что лес кончается примерно в трех километрах
Вблизи деревни нет леса? — поинтересовался Айгашев.
На этом, берегу реки есть высотка, покрытая лесом. Река огибает ее с трех сторон, а с четвертой стороны прикрывает заболоченный луг, — доложил разведчик.
Прекрасно. Доберемся до этой высотки и заночуем. Может быть, нам удастся договориться с крестьянами о помощи. Давайте, покажите дорогу! — приказал майор.
День клонился к вечеру, когда партизаны вышли на опушку леса. Как и докладывали разведчики, внизу расстилалась долина, посредине которой протекала довольно широкая река. Айгашев прежде всего разыскал глазами упомянутую разведчиками высотку. Она находилась от них примерно в двух километрах. Место это очень понравилось майору. «Если подготовить окопы полного профиля и добыть достаточное количество боеприпасов, одной ротой можно держать эту высоту не меньше трех дней против целого пехотного полка», — решил он. Впрочем, для чего надо было партизанам удержать эту высоту, он и сам не знал.
Колпаков, чей взвод шел впереди ротной колонны, по собственной инициативе послал разведчиков выяснить, нет ли на высоте немцев. Это не понравилось Айгашеву. После утренней паники он уже не раз замечал, что командиры принимают то или иное решение без его ведома, а если и советуются, то не с ним, а только с замполитом. «Пуяндайкин ходит сегодня в героях, — думал он. — Радуется. Еще бы! Но это ведь подрывает мой авторитет! М-да, слишком он зарывается. Придется осадить, напомнить, кто здесь командир... Нашелся бы только подходящий случай...»
И случай нашелся.
С вершины высоты разведчики просигналили, что в лесу немцев нет.
— Прекрасно! Через полчаса рота будет там, — сказал Айгашев. — Приготовиться!
— Не лучше ли подождать до ночи? — обратился к нему замполит. — По шоссе часто проезжают немцы. Они могут засечь нас. А ночью мы перейдем поле незаметно.
— Не бойся, замполит! — оборвал его Айгашев при всех. — Трусость до добра не доведет. Вперед, орлы!
Партизаны где шагом, а где и бегом двинулись в путь. Шоссейную дорогу они перешли благополучно, заболоченный луг тоже остался позади, но в это время на дороге показалась колонна грузовиков с солдатами. К каждой машине были прицеплены артиллерийские орудия. Партизаны кинулись к спасительному лесу, но немцы уже заметили их, быстро, развернули орудия и открыли огонь. К счастью, почти все снаряды разорвались впереди или немного в стороне. Рота добежала до леса. Там партизаны залегли и начали рыть окопы.
Немцы, видимо, решили до наступления ночи разгромить партизан. Под прикрытием артиллерийского огня около двух взводов пошло в атаку.
— Подпустите ближе! Стрелять только по команде!— крикнул Пуяндайкин.
Его команду подхватили командиры взводов, а за ними и командиры отделений. Цепи фашистов быстро приближались: в промежутках между взрывами хорошо было слышно, как под их ногами хлюпала грязь. Вот немецкие солдаты уже выбрались из болота и, стреляя на ходу, побежали вперед. Между противниками осталось меньше ста метров. Артиллерия замолкла: теперь снаряды
— Огонь! — крикнул Пуяндайкин. — Бей фашистского гада!
Грянул залп. Затрещали автоматы. Через несколько минут больше половины солдат из передней цепи уже лежало на земле, но им на смену приходили новые. Атака продолжалась. Партизаны усилили огонь. В дело вступили два из трех ручных пулеметов, которые были установлены на флангах для ведения кинжального огня. Ряды противника быстро редели, но не отступали. Вот они подошли на пятьдесят, на сорок метров. Еще немного—и они ворвались бы на огневые позиции партизан. И тут, впервые за долгое время, Айгашев принял правильное решение.
— Гранаты к бою! — крикнул он. — Огонь!
Там, где бежали фашисты, мгновенно образовалась стена из дыма, огня, вздыбленной земли и стальных осколков. Немцы не выдержали, повернули назад, бросились бежать.
За Родину!
За партию!
— За советский народ! — закричали коммунисты.
– Ура!
— Ура! — подхватили остальные партизаны.
Люди выбежали из леса и, догнав убегающих немцев, в упор расстреливали их, били прикладами, кололи штыками. Только немногим фашистам удалось спрятаться в высокой болотной траве. Чтобы избежать ненужных потерь, командиры отдали приказ прекратить преследование и, захватив трофейное оружие с боеприпасами, возвратиться в лес.
Наступила ночь. Надо было решить, что делать дальше. Командиры собрались на совещание. Логика подсказывала, что под прикрытием ночи надо форсировать реку и уйти в леса на том берегу. Об этом и сказали Пуяндайкин с Колпаковым. Но от успеха, как известно, кружится голова.
Покинуть без боя такие выгодные позиции может только трус или предатель, — заявил командир роты. — Сегодня мы взяли реванш за утреннее поражение, а завтра, если только немцы не удерут ночью, разгромим их полностью. Уничтожить целый артиллерийский дивизион противника силой одной стрелковой роты партизан — знаете, какое это событие? Наша блестящая победа навсегда войдет в историю партизанской войны. О ней заговорит весь мир! Вы как хотите, но я не покину эту высоту.
И я! — решительно стал на его сторону командир второго взвода.
Я тоже! — присоединился к ним командир третьего взвода.
Колпаков начал колебаться. «Кто знает, — думал он. — Может, Айгашев и прав».
— Хорошо, пусть будет так, — сдался он.
Чувство ответственности за жизнь людей, за порученное дело не позволило Пуяндайкину согласиться с ними.
— Давайте спросим у младших командиров и рядовых бойцов, посмотрим, что они скажут, — предложил он.
Это уже была глупость, и Айгашев не преминул воспользоваться ею.
— А кто тебе позволит устраивать плебисциты во время боя? — накинулся он на Пуяндайкина. — Уставами Красной Армии подобная чушь не предусмотрена, а отсебятиной заниматься я никому не позволю.
Замполит понял свою ошибку. Ничего не поделаешь, пришлось прикусить язык.
Так было принято решение остаться на месте и использовать ночь для укрепления позиций. Заняв круговую оборону и выставив боевое охранение, рота приступила к выполнению приказа командира. Правда, в душе многие надеялись, что немецкий артдивизион, по всей вероятности спешащий на фронт, не станет задерживаться из-за роты партизан и ночью уйдет своим путем. В самом деле, бить по неполной роте плохо вооруженных партизан из тяжелых орудий было бы равносильно стрельбе из пушек по воробьям. Но, как скоро выяснилось, немцы не собирались уходить. Около полуночи к артиллеристам подошли танки. Через некоторое время гул моторов послышался и с противоположного берега реки. Айгашев в это время безмятежно спал. Командир третьего взвода Юркин с трудом разыскал его и с не меньшим трудом разбудил.