Герои на все времена

Раткевич Элеонора Генриховна

Найка была из них трех самой опытной, она жила в Храме уже третий год, с тех пор как новая отцова жена родила ему двойню и уговорила мужа отдать старшую дочь в Храм, мол, годы пошли неурожайные и троих им не прокормить. Найка, конечно, скучала по отцу, по дому, но зла на мачеху не держала — чего уж тут, кому охота с чужим ребенком возиться, когда свои есть. Тем более что после деревни жизнь в Храме казалась ей просто сказкой: еды в избытке, работы немного, даже свободное время остается. Правда, приходится еще учиться грамоте и прочим храмовым премудростям, но и это оказалось не таким сложным, а то и интересным. Единственным действительно скучным делом было ежедневное заучивание наизусть длиннющих Списков ангелов. Это и впрямь было тоскливо — сидеть два часа

подряд и нараспев повторять вместе с остальными девочками: «Алеций, Болеций, Гонзаций, Дедоник, Феброник, Аспигрис…» — словно считалку на незнакомом языке. К сожалению, знание имен всех трехсот ангелов было одним из главных требований в Храме, старшие послушницы могли рассказать весь Список с любого места, хоть их посреди ночи разбуди.

Найка умылась и принялась заправлять постель — времени до завтрака оставалось всего ничего. А вот Джанна, еле расправив одеяло, разложила на нем исписанный пергамент и напряженно уставилась в него, быстро шевеля губами и пытаясь одновременно заплести косы. Списки повторяет, поняла Найка. И тут ей стало интересно.

— Джанка, слушай, как же это? Ты говоришь, что в Храме старом два года прожила, а Списков до сих пор не знаешь. Ты небось лентяйничала там, да?

— Вот еще! — новенькая обиделась, даже щеки вспыхнули. — Я, между прочим, была лучшей ученицей.

— Ага, из двух лучшей. Сестра Тара говорила, в вашем Храме всего две послушницы осталось, вот его и закрыли.

— Вовсе и не две! — вскинулась Джанна. И поспокойней уже добавила: — Ну, нас, конечно, поменьше было, чем тут. Пять послушниц да сестры. Но все-таки хватало. А потом, когда мать Марисса умерла… все не так пошло. Сначала Нала с каким-то наемником сбежала, а ведь уже посвященная была! Потом Верну с Аммой тетка забрала. У тетки-то своя дочь померла, вот она тогда о племянницах и вспомнила. Сестра Велла и раньше больная была, всегда, как весна — одними отварами питается. Ну вот… Новых девочек к нам уж год как не приводили, подношений, как тут, не возили и даже торговать с Храмом отказывались, а самим нам было уже не управиться с хозяйством. Ну вот Храм и закрыли. А нас, оставшихся, по другим разобрали.

Найка покачала головой. В их краях Храмы пользовались уважением, все знали — сестры ежечасно заботятся, чтобы ангелы не оставили людей без защиты. Многие деревни на праздники снаряжали в ближайший Храм гонцов с подношениями, крестьяне и горожане победнее нередко отправляли туда младших дочерей: кого просто учиться, а кого и насовсем. Она слышала, что так делается далеко не везде, что на севере люди стали Храмов сторониться и бояться, но до сих пор об этом не задумывалась. Впрочем, и сейчас ее интересовало другое.

— Ну так все-таки, как же вышло, что ты в своем Храме лучшей была, а тут сразу все Списки позабывала?

— Ничего я не забывала! Хочешь, прямо сейчас расскажу, с начала до конца. Только они-то другие были, не такие, как у вас.

— Как это другие? — Найка недоверчиво уставилась на новенькую.

— А вот так! Совсем другие. Вот, слушай, — Джанна выпрямилась, словно на уроке, и, заложив руки за спину, затараторила: — Гленнаред, Архиред, Имморн, Даллер, Карморед…

Найка аж головой потрясла. Имена эти она слышала впервые.

— Но как же так? Разве могут ангелов в одном месте звать так, а в другом — по-другому?

— Может, это другие ангелы? — робко предположила прислушивавшаяся к разговору Марга. — В каждом Храме — свои?

— Не может быть! — авторитетно заявила Найка. Оттарабанила, повторяя выученный наизусть урок: — Сказано в старых книгах, что когда Проклятый хотел покорить весь мир, на защиту людей встали ангелы, и победили они Проклятого, и изгнали из нашего мира, и стали на страже его, за что и поминаем мы доселе их имена. Так если везде разных поминают — кто ж из них Проклятого победил, кто сторожит? Не, не может быть…

— Может, и не может быть, — протянула Джанна, — а только мне теперь вдвое больше помнить придется. Мать Илена сказала, что я должна здешние Списки выучить, но и старые тоже не забыть.

Марга

вздохнула сочувственно, Найка — удивленно, но тут прозвонил колокол к завтраку, и девочки поспешили в трапезную. Любопытство любопытством, а голод сильней.

После завтрака были занятия, потом работы по хозяйству, и утренний разговор вылетел из голов послушниц. То есть у двух вылетел, а вот Найка никак не могла перестать размышлять. С ней всегда так было, как втемяшится что в голову — будет думать да копать. Хотя сама тут много не надумаешь. Может, спросить сестру Тару? Так она почти на все вопросы о Храме отвечает одно и то же: узнаешь, мол, после посвящения. А до посвящения еще три года ждать… долго, так можно от любопытства помереть. Заглянуть в храмовые книги? Но хранилище закрыто, и ключ только у матушки Илены.

Зал Служения! Эта мысль мелькнула так быстро, словно испуганно, и Найка даже замерла над грядкой, которую пропалывала, ужаснувшись собственной наглости. Зал Служения — самое запретное место в Храме, послушницам туда вход заказан. Зато именно там проводятся посвящения, а значит, наверняка там найдется ответ на ее вопрос. И ведь дверь Зала никогда не закрывается. Оно и понятно, без нужды туда никто не сунется под страхом… хм, вообще-то никто не знает, что будет, если в Зал проберется послушница. Сестры всегда пугают чем-то ужасным, но чем именно… Найка задумалась… нет, что грозит нарушительнице, никто никогда не говорил. Конечно, это может означать нечто ужасное. Но может и… Найка вспомнила, как вся детвора в деревне боялась старого деда Наддима. Про него говорили, будто умеет он что-то страшное, но не говорили что, и малыши представляли себе ужасы один хуже другого. А Найка тайком бегала к деду менять собранные в лесу ягоды на вырезанные им свистульки и знала, что слухи эти распускает сам дед, чтоб малышня не лазила в его сад за самыми сладкими в деревне яблоками. Конечно, Зал Служения — не сад деда Наддима, но все-таки… Любопытство зудело у нее внутри хуже любой чесотки, и наконец девочка решилась.

Улучив момент, когда коридоры были пустыми, Найка подкралась на цыпочках к заветной двери. Чуть дыша, толкнула тяжелые створки. Они подались на удивление легко, и ослушница поспешила проскользнуть внутрь, чтобы закрыть дверь за собой. Испуганно перевела дыхание, огляделась. Зал был небольшим, круглым, совсем без окон, зато в потолке, в самом центре, было круглое же отверстие, и лучи высоко еще стоящего солнца попадали в него, освещая все вокруг. Посреди зала в полу было углубление, выложенное корисским красным кирпичом, на нем — куча дров и щепок, словно в очаге, готовом к растопке. Стены покрывала полустертая резьба, вдоль них стояли высокие подсвечники витого металла с десятками толстых свечей, между ними — старинного вида сундуки. Найка уже было шагнула к одному из них: там точно должны быть все ответы, но тут ее взгляд упал на Колокол. Девочка замерла. Вот она — главная загадка, святая святых каждого Храма — сторожевой Колокол. Тот самый, что призывает сестер на Служение. К нему никто не может прикоснуться, никто не может сдвинуть его с места, но он начинает звонить сам, когда Проклятый рвется в мир, из которого изгнан, и тогда посвященные сестры собираются в этом Зале, чтобы взывать к ангелам, просить их о помощи.

Найка сама не заметила, как оказалась рядом с Колоколом. Осторожно опустилась на колени, чтобы рассмотреть его получше. Небольшой серебристого цвета колокол был намертво закреплен на каменных подпорках. Девочка наклонилась ниже, присматриваясь. Ни веревки, ни молотка, ничего, и даже… странно — языка у колокола тоже не было. Почему-то стало совсем не по себе. Найка поднялась на ноги, попятилась, уже жалея о своей смелости и размышляя, а не сбежать ли поскорее отсюда, сбежать и забыть про все загадки. Вдруг пол под ногами мелко задрожал. Затем затряслись стены, издавая низкий гул. Девочка испуганно заметалась по Залу, и тут в воздухе повис чистый пронзительный звук. Найка не сразу узнала его, ведь раньше ей доводилось слышать его лишь издали, но звук повторился, и все сомнения отпали. Звонил сторожевой Колокол.