Герои нашего племени. Трилогия
Шрифт:
Летчик в свои пятьдесят четыре был опытен. Очень.
Он мог летать и днем, и ночью, в кромешной экваториальной черноте, когда ночь настолько плотно окутывает и машину, и землю, что не видно вообще ничего. И только крупные яркие звезды отчетливо висят над головой. Сумасшедшее это ощущение, немного тяжелое – чувствовать Космос над крыльями.
Если летишь в полнолуние, тогда полегче, – все небо залито лунным светом, и этот тусклый неземной свет отблесками играет на фюзеляже и плоскостях. А вообще, ему всегда нравилось летать именно ночью. Южной ночью. Когда над тобой висит черная стратосфера, притягивающая своей пустотой.
Еще он хорошо знал, как выглядят сверху залитые светом города на побережье Южного Китая, как гудят сигналами судов, кранов и электрокаров бессонные порты Индонезии, кипят тихим экономическим пламенем суетные гавани Вьетнама, дремлют зажаренные на солнцепеке поселки на островках Южно-Китайского моря. Однако все то великолепие, что светилось там, внизу, для него было настолько далеким воспоминанием, что всех этих красот как бы и не было, – лишь былые воспоминания, неохотно сохраняющиеся крепкой еще памятью. Для дела. То есть, для полетов.
Он летал над разрушенными чудовищными землетрясениями и цунами западными землями Индонезии, над Сайпаном, над Бали и Мадагаскаром, над россыпями Соломоновых и Каролинских островов. Смело и уверенно летал он у побережий и далеко над открытым океаном, где частенько встречал военных людей, стерегущих свои и вынюхивающих чужие государственные тайны. Это были одинокие военные корабли русских и американцев, барражирующих вдали от своих баз.
Иногда пилот дразнил их, прекрасно зная, что нервные бортовые операторы круглосуточно прослушивают все воздушное пространство над собой. «Иван, как дела?» – спрашивал он с сильным акцентом заученной русской фразой у давно знакомого силуэта противолодочного корабля России. Как правило, эти, все еще слабо изученные западной цивилизацией, русские отвечали ему странным сочетанием слов – «еще не родила». А порой без всякой дипломатии просто посылали его подальше на своем странном языке. Да так далеко, куда даже он не смог бы долететь, при всем своем опыте… Пилот хохотал. Это ему нравилось. Он даже выучил пару самых коротких славянских ругательств. Русские – веселые парни! Американцев же дразнить ему было вовсе не интересно, те были слишком вежливыми, глупо возмущались и постоянно грозили ему какими-то статьями чьих-то, столь же глупых законов…
К скорости он так привык, что уже ее не чувствовал.
Только приборы и время полета говорили ему о скорости. И пилоту порой казалось, что он очень медленно летит над чудовищным глобусом, который медленно вращается, плавно отбрасывая назад давно знакомые очертания всех береговых линий, что проплывают далеко внизу – год за годом…
Внизу постоянно появлялись, исчезали острова, бухты, заливы, – кажется, все рядом. Но между ними были не отнюдь не минуты скоростных полетов современных истребителей и пассажирских «джетов» – многие дни утомительного пути на лодках. Вот где кроется настоящая правда океанских дистанций! Вот как надо мерить истинные расстояния на планете, – началами времен, началами цивилизаций, пешим ходом, тяжелой поступью, утомительной греблей, борьбой с примитивным, еще первым парусом и ветром… Днями тяжелого пути первооткрывателей. Ведь стоит только сломаться всей этой современной технике, как ты, лишившись защитной оболочки, трусливого продукта развитой цивилизации, тут же познаешь эти чудовищные расстояния во всей их правде. Поди, доберись до места…
В этих краях расстояния между полностью безлюдными когда-то архипелагами впервые измеряли по настоящему те, кто в старые времена занимался контрабандой опиума – «китайские торговцы», как их называли. Это было сообщество бесстрашных, жестких, предприимчивых эгоистов на собственных кораблях – англичан, шотландцев и янки. Они легко шли в незнакомые воды навстречу неведомым опасностям, и иной жизни не знали и не хотели. Это были купцы, а не воины. Но если на них нападали пираты, то мирные суда мигом превращались в боевые корабли. И если они дрались плохо, их корабли бесследно исчезали, а о них мгновенно забывали. Все эти острова до сих пор хранят останки тех кораблей и их храбрых команд…
Пилот даже с пассажирами на борту всегда летел как бы один.
Один, вдали от грешной земли, всегда сам по себе, в полном одиночестве, и лишь голос в шлемофонах связывает его с землей. Эта гигантская территория, которую северные мечтатели называют Юго-Восточной Азией, всегда и везде окруженная неизменно теплыми морями и океанами, год за годом проплывала под ним.
Раньше он думал, что это будет продолжаться вечно. Но теперь пилот все чаще задумывался о том, что настанет время, и он уедет, и никогда больше всего этого не увидит – улетит в свой последний полет.
Но это потом, позже. Не сейчас и не здесь.
А пока он заканчивал излагать свое мнение по уже почти законченному разговору:
— Реальной авиационной «для всех граждан» страной являются все-таки только проклятые Соединенные Штаты, мистер… У них, правда, не так часто ставят красивые рекорды, как в России или Франции, зато все летают, лопни моя печень! Или имеют такую возможность. У янки это очень просто. Вообще в этой чертовой Америке, для того чтобы летать, вам нужно просто закончить курсы частного пилота, это две-три недели по времени, и заплатить 2500 зеленых по счету. Потом энтузиасту остается лишь арендовать или купить самолет, – пилот звучно хлопнул рукой по штурвалу «Чессны», – да еще иметь желание полететь и авиационный бензин в баках… Никаких тебе «заявок на полет» с двухдневным рассмотрением наверху, как в том же Вьетнаме, «согласования с военным сектором» или морскими пограничниками, как в Китае. Точно! Никаких замороченных правил «летного освидетельствования пилота» или «регистрации воздушного судна в департаменте»…
У ветерана частной авиации был слушатель.
Рядом сидел человек, который и решал, куда они полетят через минуту или через час. Он уже почти пять часов мял свой тропической костюм светло-бежевого цвета. Сидя в кресле второго пилот, мужчина, продолжая слушать пилота, глянул на швейцарские часы линейки этого года, чтобы проверить оставшееся до темноты время. Однако, как только он сосредоточился, самолет в очередной раз провалился в воздушную яму, и его желудок опять подлетел к горлу… Тошнило, несмотря на принятые заранее таблетки, и единственное, что ему удавалось, это сохранить достоинство, не спрашивая о гигиеническом пакете. От долгого сидения у него чертовски болели ягодицы, а при каждом резком броске маленького самолета он привычно думал, что мочевой пузырь вот-вот может разорваться. Надо бы приземлиться, да еще не срок…
Столь долгий перелет не был следствием повышенной любви к авиации. В небо, так сказать, его позвал долг. Важное дело, исход которого во многом определит ход всех дальнейших событий. А девиз у шефа был прост: «Если тебе что-нибудь нужно – найди способ сделать это и не позволяй никому и ничему помешать тебе».
Эту «сладкую парочку», волею обстоятельств внезапно появившихся там, где ни в коем случае не должно было быть никого чужого, надо было срочно взять!
Причем взять живыми, что бы в тиши специального бункера неспешно выяснить, что они знают, и что они успели увидеть. И мужчину, и женщину из этого несвоевременного тандема уже идентифицировали. Русский доктор – искатель приключений и глупая британская подданная, жаждущая прилежно сделать карьеру и заработать много денег… После бойни в завершающем акте неудачной погони они скрылись, но на побережье Борнео так и не вышли. Вывод только один – беглецы скрываются на одном из островов, причем сектор поиска достаточно узок и ясен.
Это надо же… Как этим идиотам везло!
Сначала упрямая девчонка умудрилась отбиться от многоопытного Лу Киабе (расслабился, волчара, просел в реакциях, не пора ли «береговому братству» его списывать?), а потом повезло и русскому, каким-то образом оставшемуся в живых после таинственной пропажи самолета старика Нельсона. Мало того, они удивительным образом где-то столкнулись, спелись, и тут же прямиком направились прямехонько на базовый остров Танга-Кэй, прибыв туда точно к приходу субмарины! В цепь столь мистических совпадений шеф верил с трудом, и горел желанием прояснить картину – найти истинные причины и мотивы поведения столь странной парочки. Агенты спецслужб? В таком случае, чьи, откуда? И откуда пошли «хвосты»? Где произошла утечка информации? Крот работает в структуре? Кто он?