Герои нашего племени. Трилогия
Шрифт:
— Готово! – хищно кричал он, роняя слюни на траву.
…Они ели шотландские овсяные лепешки вприкуску – сначала с консервированными сосисками, пустив на это дело последнюю банку, а потом, уже на «сладкое», – с клубничным джемом, запивая аппетитное явство терпким чаем с дымком.
— И как тебе шотландская кухни? – насмешливо спросила повариха.
— Вот теперь я поверил в вашу Несси, – проговорил Сержант с набитым ртом.
— Почему? – немало удивилась она.
— Да потому что вижу – шотландцам есть чем похвастаться и кроме этого ихтиозавра. Особенно, если вся ваша кухня так же хороша! – искренности слов Майера в этот момент просто невозможно было не поверить
— Это ты еще не попробовал наших блюд из баранины, – пообещала Ви.
И уже сытый Сержант опять тихо застонал…
«Как же хорошо жить, – подумал он с юношеским восторгом, – когда рядом с тобой сидит красивая женщина, и тебе доверил свою защиту нежный островок-оазис, на котором ты остановился в долгом пути – водой ли он окружен, степями или арктическими пустынями… А ты сыт, спокоен, уверен в себе, не боишься ничего и готов к встрече с врагами. Что еще можно пожелать уставшему, но готовому к подвигу мужчине?»
Да ничего.
Как в древности:
«Пусть твое седло будет жестким, а постель мягкой…
Пусть женская ласка будет теплой, а рука товарища крепкой.
Пусть над дорогой светят звезды, а впереди – огни чужих костров!
Пусть клинок твой спит крепко, а просыпается быстро, как самум…»
Если вы попали на эту клетку, перейдите на Крайний Север
Вот и пришли…
К позднему вечеру восточный ветер разогнал последние тучи, и нудный осенний дождь, который капризничал почти целый день, наконец, прекратился окончательно. Небо очистилось, начав показывать все свои звезды.
Они лежали чуть сбоку от вершинки небольшого холма, начинавшегося прямо от последней расщелины. Слева плескалось небольших размеров прозрачное тундровое озерцо. С этого наблюдательного пункта Лапину иногда удавалось разглядеть гольянов и другую рыбью мелочь, бойко снующую под кристально чистой водой. Даже и в этих, почти безжизненных землях небеса позаботились, чтобы у людей было вдоволь белковой пищи…
Щемящее чувство скрытой опасности, приводившее его в особое, предбоевое напряжение, лишь отчасти уравновешивалось присутствием двух напарников, лежащих рядом с Игорем. Кольнул в сердце круговой полет над берегом одинокого орла-канюка… Не аналог ли он «черных воронов» и всех примет, связанных с этой птицей.
От места найденной базы подводников тропа доходила до болотца шириной метров в сорок и, огибая его, уходила вниз к ручью. После этого путь вперед им преградила каменная осыпь, подмороженная снизу. Потоки воды подмыли ее, в результате чего образовалось некое подобие грота. Костя решил сходить наверх в разведку. Вернулся он быстро, успокоив напарников тишиной округи, а Игорь Лапин, оглядев удобное место, резонно предложил:
— Пора есть перекус.
Перекусили – «завтраком туриста» и сладкими галетами с чаем из китайского термоса криптозоолога. Игорь с Костей ели молча, а вот Попков заметно нервничал, вставал вместе с кружкой, постоянно порываясь пройти вперед, оценить опасность…
Отсюда они шли чуть ли не на цыпочках, но достаточно быстро. Лишь рыжая от песка и ила вода небольшого ручейка заставила группу один раз сменить режим движения – топкий берег с предательским «чмоком» плотно захватывал обувь идущих. Почти на выходе к предполагаемому месту нахождения базы пиратских эмиссаров уже Константин потребовал остановиться и проверить готовность оружия еще раз.
Разглядывая местность, Игорь попытался поставить себя на место членов бандитской группы, имевших вполне определенные задачи и намерения. Предусмотрительные и расчетливые люди должны были выбрать позицию, которая позволила бы им занять господствующее положение при приближении любого объекта с моря и одновременно давала бы им надежное укрытие. А еще они должны были иметь возможность скрытно отступить к скальному массиву, где можно спрятаться в расщелинах.
Сама база была неплоха для этих широт.
Ранее принадлежавшая, скорее всего, одному их научно-исследовательских институтов, в превеликом множестве работавших на побережье, она была перевезена после ликвидации в 90-х почти всех научных станций и установлена уже тут, на новом, по настоящему востребованном месте… Надежно сделана, грамотно собрана, разумно установлена и привязана к рельефу местности. Центральный дом был именно домом, хоть и маленьким – старое рубленое строение из почерневших от времени бревен, наверняка повидавшее немало судеб, событий и случаев. Лет пятьдесят избе, никак не меньше. Это сооружение – явный старожил. Может быть, немцы его и сделали.
А бревна-то те еще, явно «балановские»! Из сплавного леса – «баланов». Этот лес, заготовленный заключенными по всей сибирской тайге, по многочисленным протокам попадал в Енисей. Дальше в виде огромных плотов он плыл по реке на север, в порты Игарки и Дудинки. В портах плоты разбирали и баграми таскали бревна берег. Работа требовала немалой физической силы и ловкости. Толстые, в обхват, намокшие бревна часто срывались и устремлялись вниз. Там их уже никто не ловил, а дальнейшее путешествие древесины вдоль побережий было непредсказуемым.
По обеим бокам рубленой избы к ребристым стенам прислонились типичные геологические балки, один слева и два, заведенных под единую крышу, справа. Там скорее всего, стоит зимой снегоходная техника, хранятся моторы, складируется ГСМ и топливо. Чуть в стороне и повыше – одинокое сооружение с длинной трубой, крепенькая аккуратная баня. Это правильно, камней и плавника здесь навалом.
Двора, как такового, естественно нет. Лишь летний стол с двумя скамейками да кострище с решеткой (живой огонь – это тепло, греющее душу!), мангал, навес для плавника, какие-то веревки и провода – белье сушить?
И что характерно, нет неприглядных следов той необъяснимой имущественной разрухи, неизбежно возникающей в тех северных местах, где хоть недолго пожил человек российский. Прямо рядом с жильем обычно валяются какие-то ящики, бревна, куски железа, сломанная техника и прочий хлам. Мусор не складируется в одном, строго отведенном месте, а копится паскудного вида кучами сразу в нескольких местах. Вокруг куч разнообразного мусора блестят лужи горюче-смазочных материалов, какие-то убогие, сколоченные из первых попавшихся под руку досок, постройки. Кажется, человек сделал все, чтобы его существование здесь стало безрадостным и невыносимым. Такое впечатление, что обитатели северных зимовий уже при поселении, заранее дают зарок «когда-нибудь все это убрать»…