Герои подполья. Выпуск 1
Шрифт:
С огромным риском для жизни Смирнов и начхоз окружного госпиталя Петухов буквально из-под носа гитлеровцев сумели забрать со склада окружного госпиталя и доставить в «русскую больницу» большое количество медикаментов и перевязочных средств. Значительный запас медицинских средств находился на складе областной больницы как специальный резерв, созданный на случай войны и развёртывания госпиталя при областной больнице. Этот резерв до прихода гитлеровцев в Орел оставался неприкосновенным. Заведующая аптекой больницы М. А. Зайцева и её помощница П. В. Чикина под руководством В. А. Смирнова, пользуясь суматохой, с помощью санитарок сумели переправить из аптечного склада в расположение инфекционного отделения (за пределами больничного городка) почти весь запас медикаментов, спирта, перевязочных
Некоторое время оккупанты мало интересовались тем, что происходит в стенах «русской больницы». Врачи, сестры, няни самоотверженно трудились, чтобы поставить на ноги раненых советских воинов. Причем они не только лечили, но и принимали меры к тому, чтобы укрывать бойцов и командиров от плена (все раненые по выздоровлении должны были поступать в лагерь военнопленных). Вставших на ноги воинов медсестры и санитарки уводили в город как своих мужей, братьев и других родственников, устраивали их у себя и своих знакомых под видом гражданских лиц. Многие поправившиеся воины при содействии медперсонала перебирались через линию фронта или уходили в Брянские леса к партизанам. Отдельные из них оставались в городе и принимали участие в подпольной борьбе.
Чтобы отчитаться перед гитлеровцами, врачи вылечившихся и ушедших из «русской больницы» советских воинов списывали как умерших. Бывали и такие, например, случаи. 7 июля 1942 года гитлеровцы привезли тяжело раненного лётчика А. Гомзикова со сбитого советского самолёта. Офицер военной разведки требовал привести лётчика в сознание, чтобы допросить его. Хирург Б. Н. Гусев сделал сложную операцию Гомзикову и, когда тот пришёл в сознание, объявил ему, где он находится, предупредил о предстоящем допросе и проинструктировал, как вести себя. В течение пяти суток Гомзиков беспробудно спал, так как врач Гусев делал ему соответствующие инъекции и искусственно поддерживал его в «бессознательном» состоянии. Убедившись, что лётчик «безнадёжен», гитлеровцы оставили его в покое [501] .
501
В настоящее время А. Д. Гомзиков проживает в селе Теребеево Никольского района Вологодской области, работает в колхозе.
Ни гитлеровское командование, ни городская управа не снабжали «русскую больницу» продовольствием. Врачи, медицинские сестры и няни привлекли к снабжению больницы население, которое само голодало, но весь период вражеской оккупации поддерживало раненых советских воинов продуктами питания. Некоторые орловцы брали шефство над отдельными ранеными. Так, семья И. С. Сергеева более года обеспечивала питанием и бельём лётчика Гомзикова, всё время, пока он находился в больнице, вплоть до освобождения Орла.
Смирнову, Гусеву, Протопопову и другим врачам удалось связаться с некоторыми подпольными группами. От них они получали сводки Совинформбюро, сведения о положении в советском тылу и сообщали их своим больным, поддерживая в них бодрость, уверенность в освобождении.
Деятельность врачей–патриотов постоянно была сопряжена со смертельным риском. Немецкие врачи придирчиво контролировали их работу, фашистская контрразведка засылала в «русскую больницу» свою агентуру. Длительное время там работала палатной сестрой агент ГФП. Но «сестру» быстро «раскусили», и она не смогла полностью выполнить задание своего шефа — начальника ГФП Кукавка. Бдительность врачей, среднего и младшего медперсонала, а также самих больных, особенно офицеров, давала возможность избегать провалов. Однажды гестапо арестовало главного врача Смирнова, продержало его в застенке несколько суток, но из-за отсутствия улик отпустило.
Медицинскую помощь в «русской больнице» получало и гражданское население города. За период существования больницы в хирургическое отделение было доставлено 324 тяжело раненных местных жителя, 266 из них были спасены.
Когда захватчики стали угонять на каторжные работы в Германию орловских юношей и девушек, многих из них спасла «русская больница». Врачи Протопопов и Гусев делали им не вызывавшиеся необходимостью операции и длительное время держали в больнице, умышленно поддерживая раны незаживленными. Врач–рентгенолог М. Р. Девочкина выписывала подлежавшим угону в Германию фиктивные справки о заболевании туберкулёзом.
Оккупанты неоднократно, когда им нужно было помещение, выбрасывали раненых советских воинов на улицу. Но врачи–патриоты каждый раз с неимоверными трудностями находили пристанища для своих подопечных. В августе 1942 года все оставшиеся в «русской больнице» раненые были размещены в одном из зданий на Тургеневской улице, где было создано хирургическое отделение. Врачами-хирургами здесь продолжали работать Протопопов и Гусев.
Неподалеку от «русской больницы» на территории орловской тюрьмы располагался прифронтовой сборный лагерь военнопленных. Здесь находилось много раненых, обмороженных и больных советских воинов. Никакой медицинской помощи им не оказывали. Смертность среди них была ужасающей. Находившиеся в лагере советские врачи–военнопленные были бессильны что-либо сделать, так как никакими медицинскими средствами не располагали. Руководители «русской больницы» установили контакт с лагерными врачами, помогли им организовать в лагере лазарет, снабжали его медикаментами, перевязочным материалом и другими медицинскими средствами. Врачи–военнопленные добились разрешения немецких властей временно помещать тяжелораненых в «русскую больницу», а тифозных и дизентерийных больных — в её инфекционное отделение. Пользуясь этим, лагерные медработники создали из числа военнопленных специальную группу санитаров, которые под руководством военфельдшера Г. Чмыхало доставляли в «русскую больницу» не только больных, но и под видом больных здоровых людей, а работники больницы помогали им бежать. Бежавших списывали как умерших.
В июле 1943 года работники хирургического отделения «русской больницы» и лазарета лагеря военнопленных буквально похитили из лагеря тяжелораненых, обречённых на смерть шестерых советских лётчиков, спасли им жизнь и дали возможность вернуться в ряды Красной Армии. Вот как об этом случае рассказывает один из шестёрки, и поныне находящийся в рядах Советской Армии полковник В. А. Некрасов:
«17 июля 1943 года во второй половине дня… группа наших истребителей, состоявшая из 12 самолётов «ЯК.1», сопровождала самолёты–штурмовики «ИЛ-2» в район города Волхова. При штурмовке шоссейной дороги Орел — Волхов в район действия наших «ИЛов» пришла группа немецких истребителей «Фокке–Вульф-190» численностью до 30 машин. В силу сложившейся обстановки мне пришлось таранить «ФВ-190». Мой самолёт потерял управление и загорелся. Я вынужден был выброситься на парашюте над территорией, оккупированной немцами… С тяжёлыми ожогами лица, рук, ног, части тела и раненой правой рукой я попал в плен.
В одну из камер, очень маленькую, поместили нас, шестерых лётчиков, с различными степенями ожогов. Наше положение было крайне трудным.
На второй или третий день, точно не помню, к нам прибыл мужчина с солидной бородой, с аккуратно зачёсанными волосами. Одет он был в гражданское платье. На первый раз сказал, что он русский врач, но как оказался в Орле, нам не было известно. Он внимательно нас осмотрел и сказал, что поможет. Впоследствии мы узнали, что это был врач С. П. Протопопов.
Через некоторое время к нам пришёл второй врач. Это был Б. Н. Гусев. Он оказал нам медицинскую помощь, сделал перевязки, протёр каким-то раствором обожжённые места, привёл в порядок глаза —сами мы этого сделать не могли, так как у большинства руки покрылись твёрдой и болезненной коркой, не сгибались, а глаза буквально заливались гноем…
В ночь на 25 или 26 июля 1943 года Орел бомбардировала наша авиация… К нам вошли мужчина и женщина и начали нас бинтовать. На расспросы не отвечали, предупредив: «Меньше разговаривать». На рассвете… под видом гражданских лиц, пострадавших при бомбардировке, вывели на улицу, и мы, с трудом передвигаясь, направились в город. Шли долго, и не столько из-за расстояния, сколько из-за плохо подчинявшихся ног. Прибыли мы на улицу Тургенева, 27, где всех нас шестерых поместили в одной палате. Здесь мы поступили в распоряжение медсестёр М. Н. Шуметовой и Н. Н. Сырцевой.