Герои подполья. Выпуск 1

Коллектив авторов

…Ежедневно к нам приходили врачи Протопопов и Гусев, лечили нас и рассказывали о положении на фронтах. Где они добывали сведения, для нас было неизвестно, однако, как потом выяснилось, сведения были совершенно точными…

После освобождения г. Орла нас навестили военные врачи и командиры.

Перед нашим отъездом из больницы Протопопов и Гусев попрощались с нами, сказав, что «вы теперь свободны и мы свою задачу, как советские врачи, выполнили…»».

Когда советские войска развернули наступательные бои на орловском направлении, гитлеровцы, готовясь к бегству из Орла, через городскую управу приказали отправить в лагерь военнопленных всех находившихся на излечении в «русской больнице» солдат и офицеров Красной Армии. Врачи–патриоты не только не выполнили этого приказа, а, наоборот, воспользовавшись замешательством фашистов, при активном содействии врача–военнопленного коммуниста Л. Т. Гуры сумели вывести из лагеря

и укрыть до подхода советских войск 135 человек.

Когда части Красной Армии вошли в освобождённый город, «русская больница» передала командованию свыше 200 солдат и офицеров, а прибывший сюда представитель воздушной армии принял 22 боевых лётчика.

Деятельность военных врачей В. А. Смирнова, С. П. Протопопова, Б. Н. Гусева и А. А. Беляева в оккупированном врагом городе получила высокую оценку главного хирурга Красной Армии Н. Н. Бурденко, который прибыл в город Орел вместе с передовыми советскими частями. Вместе с врачами подлинными патриотами проявили себя медицинские сестры Д. М. Лифинова, В. А. Алешина, Н. Н. Сырцева, М. Н. Шуметова, А. М. Давыденко–Бондаренко, аптечные работники М. А. Зайцева и П. В. Чикина, санитарки М. С. Емельянова, П. Д. Чистякова и многие другие.

Сейчас, когда удалось восстановить факты, говорящие о деятельности орловского подполья, о трагических событиях, разыгравшихся в городе, многое предстаёт в новом свете, совсем по–иному выглядят некоторые люди — участники этих событий.

Первым бургомистром Орла был А. А. Шалимов. В марте 1942 года он был арестован гестапо и расстрелян «за связь с партизанами». Первым полицмейстером Орла стал П. А. Ставицкий, который в начале 1942 года покончил жизнь самоубийством в гестаповском застенке, чтобы избежать пыток и душегубки. Заместителем начальника сыскного отделения городской полиции работал Д. М. Языков. В феврале 1943 года он был застрелен гестаповцами в своей квартире на глазах у семьи.

Городским полицмейстером после Ставицкого был назначен В. И. Головко. В августе 1942 года он был замучен до смерти во время допросов начальником сыскного отделения Букиным и шефом гестапо Кохом. Орловской уездной полицией в начале оккупации руководил П. К. Мячин. После жестоких истязаний гитлеровцы расстреляли его в апреле 1942 года.

Все эти лица до сих пор считались предателями. Но теперь об их службе в органах оккупационных властей собраны данные, которые свидетельствуют о том, что они были советскими патриотами-подполыциками. Об этом довольно убедительно говорит тот факт, что все они были уничтожены гестаповцами, которые постоянно следили за лицами, находившимися на ответственных постах в городской управе и городской полиции.

О многом говорят и назначения, производившиеся А. А. Шалимовым в аппарате городской управы. Например, А. А. Шалимов однажды вызвал к себе и назначил директором треста очистки старого коммуниста, поляка по национальности, А. М. Вильбика, до оккупации работавшего директором Орловского банно–прачечного треста. Вильбик — в прошлом путиловский рабочий, красногвардеец, активный участник гражданской войны. А. А. Шалимов не мог не знать прошлого А. М. Вильбика. Сквозь пальцы смотрел бургомистр и на действия своего назначенца. А. М. Вильбик набрал в коннотранспортный обоз треста очистки вдвое больше людей, чем требовалось по штату. Люди ничего не делали, а только укрывались в обозе от мобилизации на рытье окопов и строительство других военных сооружений. Конское поголовье обоза не было обеспечено кормами. Поэтому ни один наряд комендатуры на подвозку снарядов к фронту не был выполнен, так как лошади были не способны к работе. Часть лошадей пала от истощения, а остальных А. М. Вильбик распорядился забить на мясо и раздать рабочим.

Через технический отдел городской управы, то есть через А. А. Шалимова, военная комендатура потребовала срочно отремонтировать оставшиеся в тресте очистки несколько грузовых автомашин. А. М. Вильбик предложил механику Селихову ремонтировать машины, чтобы они были готовы лишь к приходу Красной Армии.

В марте 1942 года в городе прошла волна арестов «шалимовских назначенцев». Еще в феврале был арестован А. М. Вильбик. Его истязали при допросах, добивались признания в принадлежности к Коммунистической партии, а также требовали рассказать, кем и при каких обстоятельствах он был назначен на работу в трест очистки. А. М. Вильбик прикинулся старым простаком, не способным правильно руководить «сложным хозяйством» треста, отрицал свою партийность и скрыл, что назначение его было произведено по указанию А. А. Шалимова. Ничего не добившись от Вильбика, гестаповцы освободили его.

Кровавым террором вражеских контрразведывательных органов не исчерпывались трудности орловских подпольщиков. Чрезвычайно тяжёлым обстоятельством было отсутствие регулярной связи с Большой землёй и партизанами. Гитлеровцы придавали Орлу большое стратегическое

значение. Орловский железнодорожный узел играл важную роль во фронтовых перевозках оккупантов. В Орле обосновались центры военной разведки захватчиков с их многочисленным персоналом шпионов и провокаторов. Учитывалась и близость Орла к фронту. Поэтому гитлеровцы предпринимали особые меры против проникновения в Орел советских разведчиков, партизанских связных. Они превратили Орел в крепость, опоясав его двумя линиями оборонительных сооружений. Орловский укреплённый район охраняли 20 батальонов войск. Специальный батальон, так называемый восточный, нёс охрану мостов и ведущих в город шоссейных и железных дорог. В радиусе 20 километров оккупанты создали зону «внутренней безопасности», обложив город трёхъярусной сетью жандармских и полицейских постов. Отлучки жителей из города разрешались только по специальным пропускам, выдававшимся военной комендатурой после тщательной проверки ходатайствовавших об этом лиц. Все полевые комендатуры, жандармские посты, волостные старшины и урядники, сельские старосты и полицейские, а также расположенные в «зоне безопасности» карательные и охранные отряды имели строжайший приказ задерживать всех лиц без пропусков и доставлять их в ГФП.

Населению окрестных деревень под угрозой расстрела запрещалось без ведома властей пускать в свои жилища посторонних лиц. Ходить и ездить разрешалось только по большим просёлочным дорогам. Все застигнутые на тропинках и в поле расстреливались.

В 1943 году выход гражданских лиц из города вообще был запрещён. Опубликованное в газете «Речь» объявление военной комендатуры гласило: «Населению города Орла воспрещается покидать город. Виновные наказываются по законам военного времени» [502] .

502

Государственный архив Орловской области. Коллекция № 1.

Серьезным препятствием была линия вражеской обороны на орловском участке фронта, представлявшая собой сплошную, глубоко эшелонированную сеть окопов, траншей, дотов и дзотов с несколькими рядами проволочных заграждений и хорошо организованной системой огня. Кроме того, как передовая линия противника, так и её ближайшие тылы находились под неусыпным наблюдением фашистской контрразведки.

Попытка преодолеть такую линию фронта, чтобы уйти на Большую землю, означала почти верную гибель. Пробраться в леса к партизанам, не имея связи и надёжной ориентировки, было почти невозможно.

Отсутствие необходимой связи с Большой землёй и партизанами ставило орловское подполье в тяжёлое положение. И тем не менее подпольщики продолжали свою героическую борьбу. Помимо боевой деятельности они вели активную массово–политическую работу среди населения, организуя его на срыв мероприятий оккупантов.

Отдельные группы целиком сосредоточивали свою работу на агитации. Наиболее активной из них была группа, которую возглавлял коммунист Я. Б. Едлин. До войны он был работником Осоавиахима на Украине, в 1941 году, будучи раненым, попал в плен и оказался в уманьском лагере военнопленных. Здесь Я. Б. Едлин познакомился с политруком Ю. В. Дмитриевым. С помощью местных подпольщиков Дмитриев 27 октября 1941 года бежал из лагеря, имея на руках документ на имя Гаркуши Бориса Филипповича. 4 января 1942 года он добрался до Орла. Несколько позже таким же путём из уманьского лагеря под именем Кабана Александра Михайловича выбрался Едлин и также прибыл в Орел. Об этом они договорились с Дмитриевым ещё в лагере. Устроившись на работу в транспортную контору городской управы в качестве переводчика, Едлин установил связь с подпольем, организовал и возглавил пропагандистскую группу, в которую вошли коммунист Ю. В. Дмитриев, бывший секретарь партийной организации управления промкооперации И. И. Сезоненко, комсомольцы А. Руднев и А. Богданчиков. В домике Руднева подпольщики установили радиоприёмник. А. Руднев записывал сводки Совинформбюро и другеє важные сообщения из Москвы. Затем он переписывал их в нескольких экземплярах и вручал членам группы, которые в свою очередь размножали сводки и передавали проверенным людям. Орловчане обнаруживали эти листовки на стенах домов, на водоразборных колонках и в старых книгах, которыми «торговал» на Ленинской улице комиссионный магазин. Нередко велась и устная агитация, в основном среди проверенных людей. Вот как о работе подпольных агитаторов отзываются в письме в газету «Орловская правда» 5 ноября 1960 года супруги П. С. и В. П. Золотаревы: «Алексей Георгиевич Руднев в период временной оккупации города Орла заходил к нам в квартиру и приносил сводки Советского информбюро, написанные его рукой. Листки он прятал в сапоге… Особенно нас обрадовала сводка о разгроме фашистов под Сталинградом. Мы плакали от радости, обнимали отважного комсомольца, принёсшего эту весть».