Герои Таганрога
Шрифт:
Когда он закончил доклад, Брандт поднялся из-за стола:
— Гут, гут. То есть настоящий работа. Мы некоторый время уже наблюдаем за этой бандитской организацией. У вас не есть полный данный. Там больше ста человек. Пора кончать с ними. На завтра ночью я назначаю крупную операцию. Будем поймать этих бандитов. Прошу выделить полицейских и следователей. Мне нужна помощь русской полиции. И распорядитесь, чтобы начальник адресного бюро дежурил всю ночь. Надо привозить арестованных и сразу к допросам. Эти бандиты назовут других. А мы забираем их в ту же ночь.
— Господин капитан, коммунисты не так быстро дают показания, — заметил Стоянов, вспомнив, как сам помогал Ковалеву допрашивать Василия Афонова. Он бил его металлической линейкой по голове, бил своей толстой палкой, привязывал к стулу и снова бил, но так и не узнал фамилий тех, кто должен был напасть на полицию.
— Они дадут показания, если следователи их заставят. Допрос будет вести русская вспомогательная полиция. Мои люди нужны только для контроль. Я не хочу путать немцев в ваши внутренние дела. Пусть русский народ сам судит бандитов, — закончил Брандт.
Это была ложь. Капитан вовсе не собирался объяснять Стоянову, что решил еще раз убедиться в преданности и усердии служащих русской вспомогательной полиции. Стоянов прекрасно понял и это.
Весь следующий день вместе с Петровым он инструктировал следователей, отобрал два десятка наиболее ретивых полицейских для арестов и обысков, выделил три грузовые машины и два мотоцикла, подготовил камеру пыток.
Вечером Стоянов в присутствии Брандта вновь допросил Афонова.
Когда Василия привели в камеру пыток, Брандт спокойно сказал:
— Мы уже знаем про вас все. Ваша банда находится в наших руках. Но вы можете спасать свою жизнь. Германское командование предлагает крупное вознаграждение, если вы назовете всех помощников, если обратитесь к жителям города, чтобы прекратили ненужное сопротивление. Расскажете, как вы заблуждались и как теперь раскаиваетесь... Гут?
— Нет. Я не знаю никакой банды, — ответил Василий, с трудом шевеля разбитыми губами.
Все его лицо было багрово-синим от кровоподтеков.
— Зачем такой обман? Я говорил: мы знаем все. Вы есть секретарь райком в Матвеев Курган. Вы есть командир подпольной организации.
— Нет. Вас обманули. Я действительно ничего не знаю.
— А что вы скажете на это? — спросил Петров, доставая протоколы допросов румына Понтовича, Судейко и Федора Перцева. Он прочел выдержки, где арестованные ссылались на Василия Афонова.
— Это провокация. Видимо, их принудили так показать. Не каждый может вытерпеть ваши пытки.
— Я хочу посмотреть, какой крепкий сам Афонов, — внятно проговорил Брандт.
В одно мгновение Анатолий Кашкин сорвал с Василия пиджак, натянул рубашку ему на голову и привязал его к столбу, вкопанному посредине этой небольшой комнаты.
Но и на этот раз Афонов ни в чем не признался. В бессознательном состоянии его уволокли в камеру.
— Ничего. С ним потребуется некоторая хитрость, — сказал капитан Брандт. — Господин Стоянов, когда произведем аресты, посадите Афонова вместе с бандитами в общую камеру, распорядитесь носить ему хороший обед и обязательно двойную порцию. Пусть думают, что он давал показания. Тогда его товарищи... Как это будет по-русски? Развязать языка. Так, кажется? Я хочу поместить к ним в камеру свой человек. Он должен слушать, про что говорят эти бандиты...
В это время с улицы через наглухо заколоченное окно донеслись одиночные выстрелы. Брандт поднял голову, прислушался.
— Там что-то случилось. Пойдемте наверх, господин капитан, — предложил Стоянов, направляясь к выходу.
Еще на лестничной клетке к ним подскочил дежурный полиции и доложил о побеге арестованного. Как выяснилось впоследствии, у себя на квартире был задержан Евгений Шаров. В полиции его сразу же привели на допрос к следователю Ряузову.
Поглядывая на распахнутое окно бельэтажа, Евгений решился бежать. В комнате не было никого, кроме следователя. Выхватив из кармана охотничий нож, который в суматохе обыска полицаи у него не нащупали, Шаров пырнул Ряузова в руку и в бок и выскочил из окна на улицу. Раненый следователь не успел вовремя вытащить пистолет и, выпустив ему вдогонку половину обоймы, так и не попал в шустрого паренька.
Когда Ряузов с перебинтованной рукой предстал перед начальником полиции, тот сердито процедил сквозь зубы:
— Капитан Брандт приказал мне проверить вашу благонадежность... Чем вы можете доказать, что не отпустили Шарова сами?
И без того бледный Ряузов побелел еще больше.
— Господин начальник, поверьте на слово. Я просто не ожидал от этого сопляка такой прыти. Как можно было предвидеть, что у него в кармане окажется нож?..
— Хорошо! Попробуйте доказать свою преданность во время допросов. Тогда у господина капитана, может быть, и пропадут сомнения на ваш счет, — посоветовал Стоянов. — И не церемоньтесь. Заставьте их говорить правду.
— Рад стараться, господин начальник! Душу из них вытащу! — пообещал Ряузов.
— Ну, ну, посмотрим. — Стоянов достал карманные часы, щелкнул крышкой. — Теперь уж недолго осталось. Через сорок минут начнем травить зверя.
XXI
В ночь на 22 мая многие жители Таганрога были подняты со своих постелей. Немцы и полицаи бесцеремонно ломились в двери квартир, стучались в окна, врывались в комнаты к спящим людям. В поисках спрятанного оружия они с грохотом передвигали мебель, взламывали чуланы, заглядывали в сараи и на чердаки.
Уже к трем часам ночи около ста подпольщиков были арестованы и под усиленным конвоем доставлены в управление городской полиции, где их ожидали следователи.
Начались перекрестные допросы с бранью, побоями и зверскими пытками.
Люди держались стойко. Но нашлись и такие, кто не в силах был перенести физическую боль.
Первым начал давать показания Юрий Каменский. Он сознался, что жена его Таисия Каменская, которая является родной сестрой Василия Афонова, по заданию брата печатала на машинке листовки со сводками Советского Информбюро.