Герои умирают дважды
Шрифт:
Касание Длани усилилось. Теперь его можно было сравнить с ударом шелковым платком.
— Ты о чем думаешь, Ролт? — вдруг осведомился ун-Катор, отдергивая Длань. — У тебя щека дергается. Неужто больно?
— Нет, не больно, — слегка мотнул головой Виктор. — Думаю о числах. Как разделить две сотни на стену… то есть на три согни. С небольшим.
— Ролт, я тебя предупреждаю — соберись! — рявкнул старый маг под одобрительный кивок Кеаля. — Сила Ареса сможет выпрямить извилистость ритуала, но не способна ничего сделать с твоими мыслями! Ты понимаешь, что на самом
«Я буду думать только о зеленой обезьяне, господин Лао Цзы, — явственно забеспокоился Виктор. — Буду считать, а в промежутке думать о зеленой обезьяне. Честное слово! Двести пятнадцать мартышек разделить на триста шестьдесят удавов… вопрос: сколько мартышек достанется одному удаву? Они ведь будут голодными. А интересно, какого размера должен быть удав, чтобы съесть Риксту? О черт!»
Маг опять бросил вперед свою Длань. В грудь Виктора словно врезался невидимый цветок размером не больше чайной розы. Антипову показалось, что «каркас» Ареса стал крепче.
— Что-то не получается, — стиснув зубы, произнес ун-Катор. Его морщинистое лицо перекосилось, превратившись в маску с односторонней ухмылкой.
— Сильнее, — сказал Арес. — Добавь силы.
Виктор насторожился, напрягся и с трудом направил свои мысли на вычисления.
«Двести пятнадцать делится на три с остатком… А что он имел в виду, когда сказал, что меня заставляют думать? Зеленая обезьяна! Зеленая обезьяна, где же ты? Ого, что-то давит на грудь. Еще чуть-чуть — и станет трудно дышать. Так… не отвлекаться… получается примерно семьдесят один… Рикста отлично рисует цифры. Буквы тоже. А если руки переломает? Нет, я не о том думаю».
Никогда раньше Антипову попытки не думать о чем-то не казались такой сложной задачей. Он помнил несколько историй — то ли с участием Ходжи Насреддина, то ли самого Лао Цзы, — когда к этим уважаемым людям обращался какой-то бездельник с просьбой выполнить с помощью волшебства его желание. Уважаемые люди соглашались и ставили условие: чтобы в ходе ритуала человек ни разу не подумал об обезьяне. Обезьяна могла быть белой или даже зеленой, но сути это не меняло: о ней невозможно не думать после предупреждения. Человек оказывался сам виновником того, что его желание не сбывалось.
Теперь Виктор гадал, кто будет виновником неудачи, если что-то пойдет не так: он сам или пресловутый ритуал, которому маг по каким-то причинам приписывал злую волю? Ун-Катор не рассказывал всего и, очевидно, делал это с умыслом: чтобы не смущать бедного юношу и не заставлять его любознательный ум думать о совсем уж нежелательных вещах.
Касание Дланью груди напомнило удар прочной доской. Дыхание Антипова враз перехватило, но он даже не покачнулся, настолько крепко держал его Арес. Мысли Виктора панически заметались. Ему казалось, что он уже не в коконе, а исполняет роль боксерской груши.
«Спокойнее, господин смертник, покусившийся на жену Майка Тайсона. — Антипов попытался обнадежить сам себя. — Риксте наверняка придется хуже. Хотя, с другой стороны, его ожидает лишь один удар о землю, а меня…»
— Еще сильнее! — закричал Арес.
«…Много», — закончил мысль Виктор.
Длань размахнулась, словно разгоняясь, и нанесла удар, сопоставимый с воздействием кувалды. Так бы сказал Антипов, если бы мог что-то вымолвить: его зубы застучали, а по всему телу пошла вибрация. Боли не было, происходящее напоминало прием у дантиста, когда десна уже заморожена, а зуб тупо ощущает движения бормашины. Сравнение повергло Виктора в ужас.
— Еще! — Арес не унимался. — Бей в полную силу!
«Ну все, приплыли, — успел подумать кандидат в маги. — Сейчас отдам швартовы».
Антипов не напрасно гордился своей догадливостью: он угадал и на этот раз. Длань врезалась в его грудь со смачным хрустом. Каркас дрогнул, но устоял. Вибрация в теле усилилась: теперь казалось, что она захватывает даже пространство вокруг. В глазах Виктора потемнело, а потом, когда темная пелена спала, он с трепетом увидел, как поднимается вверх. Его ноги оторвались от пола, а голова устремилась к потолку.
«Стал ли я все-таки бабочкой?» — Антипов был рад, что чувство юмора не изменяет ему даже в такую минуту.
Однако врезаться в потолок ему не дали. Каркас Ареса внезапно ослаб и Виктор рухнул на спину, не успев подставить ног.
Боги переглянулись. Если бы Антипов мог читать по глазам бессмертных существ, то увидел бы такое, что потом не позволило ему спокойно спать многие месяцы.
— Куда ты сбросил излишек? — спросил Кеаль подозрительно спокойным тоном.
— Вниз, — ответил Арес. Его интонации один в один напоминали интонации бога обмана.
— Вниз? — Кеаль поднял левую бровь и обернулся к лежащему на полу, словно медуза на траве, Виктору и все еще стоящему у круга ун-Катору. — Ролт, маг, бегите! Быстро! Во двор, подальше от замка!
Антипов замешкался — он не только не понимал смысла приказа, но и не мог толком овладеть своим телом. Маг же ждать не стал. Старик тут же повернулся и в один прыжок оказался у двери.
Увы, предупреждение Кеаля запоздало. Не успел ун-Катор схватиться за ручку старческой, но твердой кистью, как замок вздрогнул. Виктор сначала не понял, что это, лишь ощутил спиной толчок, исходящий откуда-то снизу. Зал мигом наполнился резким трескучим шумом. Стены захрустели, свечи начали дрожать, некоторые перевернулись и полетели на пол, странно подпрыгивая, словно каменная кладка играла ими в пинг-понг.
Антипов быстро перевернулся набок, пытаясь подняться и еще не осознавая, что это будет трудно сделать на дрожащем полу. Виктор успел опереться на руку и вдруг увидел, что внешняя стена расходится. Огромная трещина, появившаяся сначала в виде узкой черной змейки, на глазах увеличивалась в размерах. Камни раздвигались со скрежетом, будто каменные тролли, из последних сил цепляющиеся друг за друга. Зал тут же наполнился мелкой белой пылью, но даже сквозь эту мутную завесу Антипов с замиранием сердца разглядел небо. И это — в зале, где не было окон!