Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
– Так устал, умник, что ноги не держат? – «африканец» вернулся ко мне, уже вставшему на колени. – Всегото ничего в пути… Ну да ладно, привал, – он плюхнулся задницей прямо на тропу, петляющую по молодому сосняку. По осени тут наверняка каждая пядь земли покрывается влажноблестящими маслятами.
– Слишком легко нам все дается. – Милена не спешила садиться. Она водила головой, высматривая опасность.
Насчет невыносимой легкости бытия я был согласен.
– Полигон присматривается, оценивает нас, – выдал Резак, после
– Он что, живой, Полигон твой? И где мы у него сейчас? В заднице или глубже? – меня все больше раздражал этот размалеванный великовозрастный ребенок с коровьими рогами на тупой башке.
– Вопервых, Полигон не мой. А вовторых… Мы идем по самой кромке. Тут же благодать. Тут все равно что по ту сторону Стены. А вот дальше… Никто не знает, что там, есть ли там люди, можно ли там вообще жить…
Если парень хотел успокоить нас, поднять нам настроение, то у него не получилось.
– Смотрите! – Резак вдруг вытянул перед собой руку, указывая в редкий подлесок.
Не знаю, как супруга, а я ничего особенного не увидел. Ну, блестит на солнце паутина. Неприлично много паутины. Там и сям между деревьями растянуты тонкие сетки. Если бы лучи солнца не отражались от нитей, на которых повисли капельки росы, я эту паутину вообще не заметил бы. Хотя…
Паутина не светилась потусторонне, и не клубился над ней туман, но у меня от нее волосы дыбом встали. Причем по всему телу.
Милена заерзала. Видать, давно эпиляцию не делала.
– Почувствовали? Это все изза прибора. – Резак быстро нашел объяснение тому, что мы ощущали. – Согласно секретной кодировке наших доблестных ВС он называется «кондером». Потому что аккумулирует электричество и создает сильное электромагнитное поле. Вон там, слева, возле ствола поваленного. Увидел, умник? А вы, миледи?
Я скупо кивнул ему, а моя благоверная не снизошла и до этого. Надо же – миледи. Какие, емое, манеры у джентльмена по имени Резак. Эдак скоро до реверансов дойдем, и серенады петь будем, и стишки сочинять под луной…
Под навесом паутины на небольшом пригорке не росла трава и не покоилась с миром осыпавшаяся хвоя. Там угольночерным нарывом вспух куб размером с игрушкуголоволомку из моего далекого детства. Только вот у игрушки грани были разноцветные. Да и не светился кубик Рубика изнутри так, будто в него запихнули едва тлеющую свечу.
– А приборчикто, похоже, сдулся, – предположил Резец. – Приборчикто едва живой…
– Какой у него принцип действия? – куб притягивал мой взгляд.
– Это «кондер», умник, – фыркнул Резак. – По названию мог бы и сам догадаться!
– Ближе к теме, дружище, – я заметил, что сосны, растущие у пригорка, сплошь сухие, без коры даже.
Милена меня поддержала:
– Мальчик, не выдрючивайся. Просто расскажи, что знаешь.
«Африканец» кивнул.
– Только ради вас, миледи… В обычном состоянии «кондер» постепенно убивает все живое вокруг себя в радиусе… ну, это зависит от конкретного «кондера». Но если его активировать – это можно сделать лишь раз, после чего прибор теряет свои свойства, – он резко высвободит все накопленную энергию. Радиус поражения зависит…
– От конкретного «кондера», – закончил я за него и задумался вслух: – Значит, прибор этот вроде мины, но покруче. Сбросить, к примеру, с самолета на поле пшеницы – и все, нет поля, а потом, если кто зацепит его, он еще и рванет так, что мало не покажется.
Резак пожал плечами. Такие выводы были слишком сложны для него.
И потому дальнейшие свои соображения я оставил при себе. Наверняка «кондер» разработали вовсе не для массового поражения живой силы противника. Если его незаметно установить в кабинете непослушного политика, вскоре дядечка начнет хиретьболеть, а опосля и вовсе окочурится. И обнаружь даже сыскари убийственный куб, стоит лишь коснуться его, случится бааальшая неприятность…
Я далек от науки. Не разбираюсь в электронике и биологии, и вообще ноль во всем, что круче школьного курса. Но даже такой неуч, как я, способен понять: для создания подобных «кондеров» нужны крутые технологии. Технологии, способные изменить наш мир. Обладая столь продвинутыми знаниями, даже вояки не стали бы размениваться на мелочи. Убивать людей «кондером» – все равно что стрелять из гаубицы по комарам.
Над паутиной с ветки на ветку перелетела сойка и застрекотала, глядя на нас. Недовольство пестрой птахи меня успокоило. Раз порхает возле прибора и ей хоть бы что…
Тело мое сработало раньше, чем додумалась мыслишка.
Точнее – сработал язык, забив на мозг.
– Дружище, предлагаю пари: если я добуду «кондер», – вдруг выдал я, – ты понесешь мой сидор, а не сумею – я понесу твой.
– Не добудешь, – уверенно сказал Резак, но лоб, измазанный белой глиной, наморщил. – Так что на фига терять время?
– Ты боишься проспорить? – теперь это уже было для меня делом принципа.
– Просто жаль тебя, худосочного. Два сидора не потянешь. Ты ведь уже старый.
Я хохотнул с намеком, что шутку оценил. Милена взглянула на Резака вроде как осуждающе, но чтото такое промелькнуло в ее взгляде – уважение, что ли? С этого момента она стала иначе относиться к парню. И мне это очень не понравилось.
– Нам надо идти, Край, – сказала супруга делано бодро, как бы подчеркивая: я не заметила, дорогой, что ты выдохся. – Про нашу цель забыл уже? И про Патрика? Он нас ждет.
– Не забыл… – я совсем помрачнел. – И потому, если хотим не на щите вернуться – если вообще хотим хоть както вернуться, – этот прибор нам не помешает. Полезная вещь, я считаю. Правильная.