Герои зоны. Пенталогия
Шрифт:
Тощая переломилась буквой «г» и сообщила:
– Толькотолько товар доставили. Безобразничает. Сбежал. Словили.
– Как зовут? – лениво поинтересовался Новак.
– Инвентарный номер три тысячи сто сорок два дробь… – тотчас затараторила низкорослая толстуха.
– Отставить, – оборвал ее Новак. – Я спросил: как его…
Не дождавшись повторного вопроса – время босса на вес золота, – толстуха выдала по памяти, не сверяясь с планшетом, извлеченным из кармана юбки:
– Патрик Максимович Краевой.
– Что?.. – Новак, верно, ослышался. Хотя раньше с ним звуковых
– Патрик Максимович Краевой, – послушно повторила толстуха.
Каланча подтвердила слова товарки:
– Сын известного сталкера Макса Края. Прикажете убрать? Вместе с сотрудницей, которая доставила нам это недоразумение?
От строя дамочек отделилась – выпала из него – та еще дамалошадь с гривой, обмотанной вокруг башки. Скорчив скорбную мину, она принялась срывающимся голосом оправдываться, клясться в вечной лояльности и преданности общему делу, божилась, что впредь такое не повторится… Новак ее не слушал. Он смотрел на мальца, которого синоби поставил ногами на пол и развернул лицом к боссу, и думал о том, какой же он, сукин сын Новак, счастливчик. Наверху, в кущах или что там у них, его любят, ему благоволят и всячески помогают. Он выжил в беспределе окраин ЧЗО, среди лютого зверья, едва похожего на людей, и сам стал матерым хищником, способным кого угодно растерзать. Он выскользнул из облавы после предательства Края, и сумел наладить бизнес заново, и заработал оглушительные бабки. И после всего этого – вот еще презент: отпрыск заклятого врага!..
– Довольно, – оборвал он причитания «лошади». – Ваши комиссионные увеличиваются втрое. Отныне именно вы будете представлять мои интересы в Вавилоне.
От счастья дамочка едва не рухнула в обморок. Вот из таких бабенок и получаются самые надежные работники, ради хозяина способные к кому угодно втереться в доверие, заманить ребенка конфеткой и потом переправить в особый детский дом, где киндерсюрпризу – лучше бы симпатичному – подыщут нового папочку, часто – урода редкостного.
Новак поманил синоби пальцем, и тот живо подтащил к хозяину светловолосого мальца.
– Говори, – велел бывший капитан ОМОНа гвардейцу.
– Не мальчик – шайтан, понимаешь! – глаза у синоби были поазиатски раскосыми. – Я в подвале его взял. Хозяин, в том самом подвале.
Новак напрягся.
Только теперь он узнал того, кто умело замаскировался под синоби. Это был особый воин.
– Шайтан, не ребенок! Он замок открыл. Как открыл? Молчит, не сказал. Маленький такой – открыл. И прошел все. Нигде не влез. В темноте прошел. Шайтан, понимаешь!
– Это точно сын Края. Теперь у меня нет сомнений. Ну здравствуй, Патрик Максимович. – Новак попытался улыбнуться. Как обычно, из этой затеи ничего не вышло. – Рад тебя видеть.
– А я тебя – нет, – ребенок смотрел на бывшего мента с неприязнью.
Все вокруг – со страхом, а он – с неприязнью. Это нервировало. Это было неправильно.
У тощей каланчи зажужжал телефон, она поднесла его к уху, после чего доложила:
– Колонна на подходе. У нас две минуты.
Обстановка сразу стала напряженной, предельно деловой.
– Работаем, – кивнул Новак. – Мальчишку пока к остальным, но в зал не выводите. И глаз не спускать!
Все сразу пришло в движение, раздались команды, снаружи за стеклянной стеной вестибюля врубились дополнительные прожекторы, заиграла негромкая, но торжественная музыка.
Заметив, что у мальца в руке зажата игрушечная машинка – почему без колес? – Новак пообещал:
– Мы с тобой еще поиграем, Патрик Максимович. И для одного из нас это будет последняя игра.
Малец, светловолосый, как его мать, наконец улыбнулся:
– Точно! Последняя игра!
Во двор детдома въезжала кавалькада из черных лимузинов и роскошных спорткаров, охраняемая двумя БМП и парой Т84. В хвосте колонны пристроилось обшарпанное такси.
* * *
Слонопотам – животное, в сущности, терпимое и в меру опасное.
Если у него в голове сквозная дыра диаметром с мяч.
Или, скажем, ему отпилить рогабивни и выдрать из пасти клыки, а потрошеную тушку набить опилками и сжечь, а пепел развеять над океаном. Северным Ледовитым.
Вот тогда – да, и в меру терпимое, и совсем даже неопасное. А иначе…
Представьте, что у вас над головой одновременно топчутся три мутанта, бронированных по самый хвост. Шутка. Не надо такое представлять, а то приснится потом – в палате для душевнобольных. Я вот точно до конца жизни не забуду, что это такое – надо мной три слонопотама сразу. Ну да мне недолго ждать конца, память мою не успеет уничтожить маразм.
Но – по порядку.
Рванув с низкого старта, Резак, Милена и я поступили более чем верно. Замешкайся мы хоть на пару секунд, нас растоптал бы мутант, выдавший себя ревом последним. С грацией бульдозера сметая все на своем пути, он ворвался под сень сосен. И тут же его сородич выдвинулся справа, обойдя зону ударяющих в землю молний. При этом он проявил такое рвение, что едва не врезался коллеге в бочину. И очень жаль, что не врезался.
Третий их собрат тоже вотвот будет с нами.
– Быстрее! Давай, умник! Ну же, миледи! – орал Резак так задорно, будто его забавляла наша беготня по пересеченной местности.
Сосны вдруг закончились, и мы оказались среди яблонь, вишен и слив, растущих на склоне холма. За деревьями виднелся голубой изгиб реки, заболоченные подходы к которому поросли камышом. Позади слышался топот сразу трех слонопотамов. Вот уж не думал, что эти твари охотятся стаей. Полигон не устает меня удивлять, хотя я бы предпочел обойтись без сюрпризов…
– Осторожно! Под ноги смотрите! – это «африканец» правильно предупредил, под копытца следовало заглядывать внимательней, чем я это делал.
С разбегу я ухнул в пустоту, разверзшуюся подо мной, – прямо на кирпичные обломки, залегшие ниже уровня земли метрах в трех. Повезло, что их частично присыпало палой листвой, которая смягчила мою стыковку с горизонталью.
– Край, ты как?! – не раздумывая о последствиях, о том, что сама себя загоняет в ловушку, ногу может подвернуть или просто расшибиться, Милена спрыгнула ко мне.