Герои. Другая реальность (сборник)
Шрифт:
Поэтому страстная погоня Гайде за молодым и красивым виконтом Альбером, единственным из мужчин, кого она принимала в своих апартаментах и с кем разговаривала до вступления в супружество с графом Монте-Кристо, казалась умнице Валентине весьма подозрительной. Даже то, что Альбер был сыном убийцы ее отца, могло сподвигнуть сердце пылкой албанки сперва на жгучую ненависть, а потом, что вполне естественно, на не менее жгучую любовь, ибо страсть, доведенная до крайности, очень легко переходит в свою противоположность.
В конце концов герои романа въехали в Санкт-Петербург. И тут непостижимым образом выяснилось, как зовут русского набоба. Почему-то в Африке автору это было безразлично, в столице же Гайде принялась наводить справки, не знает ли кто господина, который в парчовом халате отправился пужать алжирских тигров. И прозвучало имя, которое привело половину нашей редакции в ужас, как бы при виде воскресшего покойника. С воплями: «Сгинь, рассыпься, нечистая сила!» отскочили г-да журналисты от раскрытой книги. Вторая же половина осмелилась, крестясь и трепеща, прочитать вслух, как звали набоба. Трепещи и ты, о легкомысленный читатель, – его звали Грегуар Потемкин-Тавричес! И полувека не прошло, как слава покойного князя докатилась до Франции. Правда, выговорить до конца славное имя не всякому французу бы удалось, и автор, видеть, даже не пытался.
Далее интрига закручивается по всем правилам. Альбера найти не так-то просто. Вместо того, чтобы адресоваться в полицию, которая ведет учет всем иностранцам, Гайде со свитой отправляется в театр – потому что какой же француз не посетит представления «Гугенотов»? В сей опере пользуется бешеным успехом прекрасная певица Виолетта де Сент-Лоран, исполняющая партию Валентины, блистает там и другая француженка, взявшая звучный псевдоним «Эртебиза», в роли мальчика, пажа Урбана. Ходят слухи, что благосклонности Виолетты добивается Потемкин-Тавричес, и Гайде принимает решение – искать встречи с певицей, чтобы просить ее узнать у набоба, где скрывается привезенный им из Алжира Альбер.
Забегая вперед, скажу, что причины скрываться у Альбера, в сущности, не было, просто автору хотелось вывести на сцену двух прелестных певиц и вдоволь порассуждать об оперной музыке. В свое время господин Жорж Санд столько о ней поведал в романе «Консуэло», что все французские писатели считают своим долгом поместить в роман хотя бы маленький музыковедческий трактат, а без трактата нехорошо – публика смеяться станет. Как же, скажет, братец, ты трактат сочинить поленился?
И тут красавчик Видаль оказывает свой гнусный характер, заодно сообщая тебе, испуганный читатель, о своем происхождении. Уже увидев из ложи артисток, испускающих божественные трели и фиоритуры, он демонически усмехается и бормочет под нос нечто по-итальянски. Тут бы тебе и сообразить, но нет, автор на твою сообразительность не надеется, а нарочно выписывает целую сцену с узнаванием. Когда Гайде отправляет Видаля разведать о местожительстве певицы, он просто-напросто вторгается ночью в окошко к Виолетте и ошарашивает ее такими словами:
« – Немедленно убирайтесь отсюда! – воскликнула хрупкая, но исполненная решимости Виолетта. – Или я позову слуг!
– Я советую вам, красотка, позвать вашу подругу Эртебизу. Когда она увидит меня, никаких слуг звать не придется – вам обеим ни к чему скандал. Впрочем, она такая же Эртебиза, как вы – Виолетта!
– Но кто же вы? – придерживая на груди распахнувшийся пеньюар левой рукой, правой же продолжая сжимать бронзовый двусвечник, спросила певица.
– А, вы не узнаете меня? И верно – в Париже вы даже глядеть в мою сторону не желали. Я прекрасно помню, как высокомерно отворачивались вы, когда я входил в гостиную.
– О Господи! – прошептала Виолетта. – Кажется, я узнаю вас! Эжени! Эжени, сюда!
– Вот уж нет никакой Эртебизы, и сами вы – не Виолетта теперь, а Луиза, – садясь в кресло, заметил Видаль. – Вы поступили правильно – чтобы начать новую жизнь, сперва следует переменить имя. И Луиза д’Армильи стала Виолеттой де Сент-Лоран, подруга же ее Эжени, дочь преступника, по чьей милости обанкротилось немиало благородных семей, отказалась от фамилии и сделалась просто Эртебизой. Она не желает, видите ли, быть баронессой Данглар, дочерью беглого банкира и невестой каторжника!
– Молчите, ради Бога, молчите, не смейте оскорблять ее! – вскричала Луиза, ибо это действительно была она. – Эжени!
Дверь распахнулась, на пороге стояла черноволосая, коротко стриженая женщина в мужском костюме, но уже без сюртука и жилета. Пистолет в ее руке был нацелен на Видаля. Но мошенник остался невозмутим.
– Прекрасная моя невеста, я счастлив видеть вас! – издевательским тоном произнес он. – Кажется, сейчас самое время продолжить наш роман. Нет родителей, которые бы нам помешали...
– Андрея Кавальканти? Это вы?
– Я, моя голубка. Хотя вместе с фраком я скинул и имя, и любящая невеста может звать меня, как я привык в Италии: Бенедетто».
Бенедетто сделал глупость, начав корчить из себя площадного шута. Простим его, уважаемый читатель, он всего-навсего старался сесть разом на два стула и получить деньги не только от своего хозяина, который приставил его к Гайде, но и с дочери барона Данглара за молчание.
Но он не знал, что явился совершенно некстати. Очаровательный набоб Грегуар Потемкин-Тавричес был сильно увлечен Луизой д’Армильи, был сильно распален гордостью и сопротивлением певицы, и самой малости недоставало, чтобы он предложил красавице руку и сердце. Для того-то и уезжал он поохотиться а Алжир, что понадеялся на поговорку: с глаз долой – из сердца вон, но сражения с тиграми не истребили в набобовой душе любви, а вовсе наоборот. Луиза же обнаружила, что соскучилась по своему упрямому воздыхателю, и уж согласилась в душе сказать ему «да». Ты видишь сам, догадливый читатель, что явление бедного беглого каторжника в спальне красавицы могло смешать все планы. Луиза и Эжени подозревали, что вся их прислуга подкуплена ревнивым набобом, и о госте, влезающем в окошко, ему тут же донесут.
Эжени уж готова была пристрелить этот призрак прошлого, но мягкосердечная Луиза отговорила ее и сделала именно то, на что рассчитывал Бенедетто: предложила откупиться.
Эжени сказала, что пойдет за деньгами, и вышла из спальни Луизы. Тогда Бенедетто расспросил певицу о французском офицере, которого Потемкин-Тавричес привез из Африки. В какую-то минуту их разговора тебе, читатель, может показаться, что речь идет о звере диковинной породы, но ты не давай воли фантазии. Оказалось, что Альбер живет в загородном владении набоба и – ахни, читатель! – пишет книгу об особенностях алжирской национальной охоты. Туда же вызвана и его многострадальная матушка. Тут и горничная подоспела с вышитым кошельком (автор забыл, что прислуга подкуплена), так что Бенедетто покинул спальню с двоякой добычей – и сведениями разжился, и деньгами.
Он только не знал, что за ним следует Эжени Данглар, переодетая, по обыкновению своему, в мужской костюм. Эта деятельная и энергическая девица выследила каторжника, пройдя за ним пешком от Александро-Невской лавры до самого Крестовского острова, где оборудовал себе приют главный злодей этого романа. Приникнув щекой к окошку, она подслушала доклад Бенедетто и таким образом узнала, что супруга графа Монте-Кристо находится в Санкт-Петербурге.
И тут, любезный читатель, есть некая зацепочка, торчит некая ниточка, вовсе неприметная. Не всякий догадается потянуть за нее и размотать клубочек. Обрати же особое внимание, что Эжени знает, какую роль сыграл граф Монте-Кристо в разорении ее семьи из писем, которые она получает из Парижа. И задумайся – кто бы мог писать ей эти письма. Задай также себе вопрос: отчего девица, бесстрашно бросившая родителей и ставшая актеркой, по всей видимости равнодушная к судьбе отца и матери, вдруг решается мстить графу?
План ее таков: рассказать набобу историю своей семьи, но изменить одну мелочь – пусть дочерью разоренного банкира явится Луиза д’Армильи, погубительницей же выставить супругу графа Монте-Кристо, Гайде, приехавшую нарочно из Турции, чтобы преследовать и дальше бедную Луизу.
Вот какая отчаянная интрига закручивается в романе. Но в действительности интрига еще отчаяннее, хотя в ней и не блистают невинные белокурые красавицы в белоснежных пеньюарах.
Вернемся теперь к человеку, который существует в действительности, к корреспонденту парижской газеты «Сьекль». Оставив все иные дела, этот настойчивый молодой человек стал доискиваться, где теперь прячется господин Баржетон де Камюзо. Он не без оснований решил, что только этот человек объяснит ему, для чего загадочный автор романа «Графиня Монте-Кристо» сделал трех почтенных провинциальных обывателей страшными злодеями и как это связано с осадой Янины. Заметим, кстати, что Видаль, Жиродо и Дюканж, проживающие в Нормандии, романа не читали и о злодействе своем не подозревали.
Хотя редактор «Сьекль» и грозил журналисту всевозможными карами за отлынивание от прямых обязанностей, включая отлучение от газетных полос, этот неутомимый искатель истины обошел всех давних приятелей господина Дюма и получил наконец адрес г-на де Камюзо. Оказалось, бывший участник обороны Янины проживает на окраине Парижа в собственном доме. Журналист отправился туда, но не был даже впущен. Дом этот скорее напоминал укрепленный форт – двор его был окружен каменной стеной в два человеческих роста, выходящие на улицу окна были замурованы (очевидно, хозяин научился этому на Востоке), а впускали только поставщиков продовольствия и двух докторов. Прислуга со двора не выходила вовсе.