Героический режим. Не для героев
Шрифт:
— По ходу. Кажется, наша задача сводилась к разведке.
— Ну, или козлов отпущения, которыми не жалко пожертвовать.
— Угу.
— И что будем делать?
Я пожевал губами и сплюнул. Полный рот грязи, меня это злило.
— В любом случае надо осмотреться. Если Дибмуад хочет собрать с местных налоги, ему придётся собирать штурмовой отряд. И, я уверен, родителей увели сюда. Возможно…
Возможно — что? Организуем им побег? Их мгновенно вернут на место. Перебьём защитников крепости? Маловероятно, здесь явно куда больше полутора десятков человек. Так что делать?
— Ладно, — буркнул я. — Осмотреться не помешает. Снимай Метку.
Удивительно, но Игорь послушал.
Здесь строили крепость. Или, если быть совсем точным, восстанавливали, но практически с нуля.
Неплательщики, которые, как я теперь удостоверился, были разбойниками, облюбовали себе почти разрушенную временем каменную башню, стоящую на вершине заросшего лесом и усыпанного валунами холма. Сейчас к этой башне пристроили два добротных сруба и несколько сараев, а всю территорию решили обнести рвом, за которым расположили крутой земляной вал.
Именно ров и рыли жители деревни. Мокрые, измождённые, грязные, мужчины, женщины и подростки, они с трудом ворочали кирками и грубыми деревянными лопатами. Сами разбойники, которых можно было узнать по оружию на поясе, тоже не сидели без дела — таскали землю, ровняли раскисший от дождя вал. С полдюжины с луками в руках сторожили остальных. У сараев копошились старики — готовили еду, стирали одежду. Дело нашлось для всех. Если бы не лучники, я готов был бы поклясться, что крестьян никто не неволит. Впрочем, с таким же успехом они могли быть обычными часовыми — полудюжины явно недостаточно для того, чтобы остановить шесть или семь десятков беглецов.
«Они могли шантажировать крестьян младенцами и детьми в деревне», — напомнил я себе, но это всё равно не убеждало. С детьми могли оставить пару-тройку головорезов, чтобы держать родителей при себе, а не давать им рог для отпугивания случайных бродяг. Крестьяне переговаривались с разбойниками, отшучиваясь и беззлобно ругаясь, женщины хихикали над похабными шутками под суровыми взглядами мужей, отцов и братьев.
Насколько я понимал, строительство было практически окончено — оставалось около пяти-шести метров рва, да кое-где увеличить насыпь.
Полутора минут было достаточно, чтобы осмотреть всё, но я не сосчитал всех разбойников и решил где-нибудь спрятаться. Оставшегося времени Невидимости хватило, чтобы я нашёл подходящее место. Ну… как нашёл. Запрыгнул в ров и спрятался за большим валуном, служившим в этом месте основанием насыпи. Других мест просто не было. Трясясь от холода, я сидел на корточках, чуть ли не касаясь пятой точкой мутной грязи на дне. Это были долгие две с половиной минуты. Я бы даже сказал — бесконечные.
Впрочем, следующие две с половиной особых плодов не принесли. Разбойники сновали туда-сюда, кто-то мог сидеть в тепле… В общем, здесь было около семи десятков заложников — пусть уж останутся заложниками — и три или четыре десятка похитителей. Много. Слишком много, чтобы браться за это дело вдвоём. Но другого выбора, кажется, у нас просто не было.
Я вернулся к Игорю. Он сидел в сотне шагов вниз под гору под широкой ёлочной кроной. Если не считать редких крупных капель, падающих с ветвей, здесь было почти даже сухо.
— Ну? — угрюмо спросил убийца, утирая мокроту из-под носа. Простыл, как есть простыл. Впрочем, ничего удивительного, я и сам чувствовал лёгкую слабость, в горле саднило.
— Баранки гну, — раздражённо пробурчал я, но, вспомнив, что тот не знает, как обстоят дела, добавил: — Хреново.
— У тебя там внутренний диалог какой-то что ли?
Я немного удивился, что Игорь знает такие слова. Впрочем… мало ли. Я коротко рассказал обо всём, что увидел. Убийца коротко ругнулся. Мы какое-то время молчали, раздумывая, что делать дальше.
— А что, пусть себе работают, может, потом их отпустят, — сказал наконец Игорь.
— А если не отпустят?
— А тебе есть дело до неписей?
Я слабо усмехнулся. Да, чёрт возьми, мне было дело до неписей. Но как это объяснить Игорю?
— Пусть их отпустят, — сказал я. — Что, как ты думаешь, будет, когда мы вернёмся к конунгу?
— Срал я на него, — ощерился мой конвоир. — Он, скорее всего, нас сюда не просто так отправил, да ещё и трёх олухов всучил. Тех, кого не жалко, понимаешь? Думаешь, он не знал, что здесь какая-то хрень творится? Пять дней нет связи с деревней. до которой три с половиной часа ходьбы. Никого не обеспокоило? То-то. Мы здесь выступаем в качестве козлов отпущения. Здравствуйте, дайте нам налоги. Не дадите? Ну что ж, тогда мы пошли. Хотя, если ответ не был бы вежливым, мы бы уже никуда не пошли, а валялись с парой-тройкой стрел в кишках. Так что… Хочешь, тебя прямо сейчас отпущу? Скажу, что тебя грохнули, а конунг сам пусть армию собирает, чтобы их отсюда выкурить, я в такое дерьмо больше не полезу.
— В такое дерьмо? — настороженно спросил я.
— Да, блин… В общем, у нас эти ублюдки во время прошлого квеста восемь человек из четырнадцати положили. Тоже одно место штурмовали, гадство… В общем, я сюда без поддержки пяти или шести десятков туш не полезу.
— Ясно.
Я задумался. Игорь был совершенно прав. И по поводу конунга, и по поводу штурма. Но…
— Я всё-таки попробую что-нибудь сделать, — сказал я. — Ты, если хочешь, иди к конунгу.
— Совсем идиот?
— Наверное.
Игорь фыркнул. По его скулам ходили желваки.
— Ладно, подожду. Или поддержу на случай чего, — медленно произнёс он. — Своих не бросаю.
— Отлично, — усмехнулся я, забывая, что на мне маска.
Игорь потёр ладони и хрустнул костяшками пальцев. Я заметил, что с его руки упала капля синей краски.
Так, прижаться спиной к стене и медленно шагать вбок. Наверное, я бы мог спокойно прогуливаться между людьми, всего лишь избегая столкновений, но лучше не рисковать. Сейчас я даже немного жалел, что отказался от улучшенной Скрытности в пользу Невидимости. Но жалость ничего не исправит.