Героический Режим. Злая Игра. Дилогия

Башунов Геннадий Алексеевич

— Лёхааа!

Я зарядил арбалет — на досуге тренировался, так что теперь у меня это получалось быстро. Дело не хитрое: вложил стрелу, её же пятой натянул тетиву, которая при определённом положении цепляется за крюк. Однако делать это быстро с первых раз не выходило.

— Лёхааа! Мать твою! Быстрее! Меня щас грохнут!

Я как ужаленный рванул из хижины и чуть не столкнулся с друидом. Он медленно пятился назад, посылая ледяные стрелы в двух закованных в броню с ног до головы рыцарей. Помимо брони у них были готические щиты, которыми они очень успешно блокировали стрелы. У одного рыцаря в правой руке было длинное — где-то в рост

человека — копьё, а второй помахивал тяжёлой булавой. Они не торопились, медленно и неумолимо надвигаясь на друида, пятящегося назад. Меня посетила мысль о том, что сухогруз уплыл уж очень вовремя. А после и вторая — засада из двух лучников — чушь собачья, их должны были прикрывать. Но то ли латники отошли, то ли так и должны были вступить в драку после неудачи лучников. Таким образом, если бы я зашёл в третий дом, то вполне мог получить в брюхо копьё или булавой по лбу.

— Откуда они появились? — спросил я, облизывая пресные от дождя губы.

— Сзади зашли, пока я бурю кастовал. Лучника, кажется, я не добил — опыта не было.

Я проверил. Опыта действительно не было. Чёрт.

— Кастуй свою мёртвую траву.

— Мана, блин. Всю потратил, пока крепость их доспехов проверял. Иммун.

— А выпить зелье?

— А не дают.

Рука Алексея метнулась к поясу, и тут же копейщик атаковал. Он рванул вперёд, а копьё будто выстрелило в живот друиду. Я инстинктивно отшатнулся назад, хотя целились и не в меня. Напарник тоже не пострадал.

— Видишь?

— Вижу. Подожди секундочку.

Я огляделся. Позади поле. Ни спрятаться, ни убежать. Почему-то я был уверен, что стоит нам побежать, как неторопливые латники превратятся в спринтеров. Больше всего меня беспокоил копейщик. Сейчас он держал копьё посередине древка, но во время атаки его рука была на самом краю древка, что и делало эффект "выстрела", увеличивая радиус поражения копья метров до трёх. Да и вперёд прыгает, паскуда, шустро.

"У тебя есть Плащ Теней".

Да, под ним меня точно не догонят. Я-то убегу. А что с Алексеем?

Переведя дыхание, я бросил на копейщика слепоту, тем более она должна была зацепить обоих мобов — они были достаточно близко.

"Броня даёт иммунитет к низкоуровневым заклинаниям, воздействующим на разум. Так же заклинания разума почти не действуют на нежить, механических и прочих неживых существ, существ под действием ауры "Фанатизм", заклинаниям "Фанатизм" и "Невосприимчивость", врождённым способностям "Фанатизм", "Невосприимчивость" и прочим их аналогам. Так же не воздействует на класс игроков "Паладин"".

Я смачно выругался.

Мы уже за посёлком. Позади равнина. Мобы медленно начали расходиться в стороны с явным намерением взять нас в клещи. Я занервничал. Это не было весёлым налётом на деревеньку, занятую разбойникам. Мы, конечно, рисковали там жизнью, но здесь перспектива неотвратимого конца встала передо мной в полный рост. Совершенно не ясно, что делать. Правая рука едва шевелится, хотя на выносливость это почти не действовало, спасибо амулетам. У Алексея почти нет маны, и не думаю, что ему дадут время восполнить её запас естественной регенерацией.

— Эй, ребят, может, договоримся? — нервно и каким-то жалким тоном спросил я.

— О чём? — хмыкнул копейщик, хоть я и не ожидал этого.

— Ну, мы даём вам денег, а вы нас отпускаете.

— И какая в этом выгода?

— Ты глухой? Деньги, говорю же.

— Деньги мы можем забрать и с ваших трупов.

—

Ну... вы сэкономите время, не будете рисковать жизнью.

Латники расхохотались. Очень естественно, искренне, зло. Они были уверены в том, что ничем не рискуют. Мне отчего-то казалось так же.

Я тяжело перевёл дыхание. Что ж, делать нечего. Я видел только два варианта развития событий: первый — я драпаю, второй — мы принимаем практически обречённый на провал бой. Ну что ж...

— Лёх, кастани в них хоть что-нибудь.

— У тебя пять секунд.

Алексей рыкнул, и трава под ногами рыцарей резко пошла в рост. В миг почерневшие стебли обвили их ноги, потянулись выше... Это их чуть замедлило, но они были уже слишком далеко друг от друга и, продолжая движение, должны были выйти даже из расширяющейся зоны, захваченной мёртвой травой.

Я стиснул зубы, набросил на себя Плащ Теней и бросился в сторону. Копейщик среагировал мгновенно, его копьё выстрелило в меня, но прошло совсем рядом, наконечником распоров плащ, рубаху и порезав бок.

— Зелье! — завизжал я, с целеустремлённостью камикадзе бросаясь к мобу. — Зелье и беги!

Алексей ухватил зелье и бросился назад. Латник с булавой бросился за ним.

Теперь моя очередь драться...

Прошла. Плащ Теней не спас меня. Мощный толчок в живот. Дикая, раздирающая боль. Я тяжело опустил голову и уставился на древко копья, уходящего мне в живот, один его конец был в латной перчатке моба, второй, наверное, торчал из моей спины.

— Ушлёпок, — тяжело проговорил я. — Ты сраный долбаный ушлёпок. Я что, по-твоему, шашлык?

Моб расхохотался.

Мир плыл перед моими глазами. Моб казался чем-то чудовищным, огромным, как божество. Или, вернее, инкарнацией смерти, моей смерти. Это было неотвратимо. Она приближалась ко мне, набрасывая тень, собираясь поглотить...

Не в первый раз я на грани жизни и смерти. Но в этот раз всё было по-другому. Как будто в первый раз по-настоящему.

Это жутко бесило. Я заорал, а потом оскалил зубы, прикусывая язык.

— Ты!!! Долбаная!!! Сука!!! Ты!!! Меня!!! УБИЛ!!!

В серой пелене, закрывающей мои глаза, появились красные пятна. Вскоре мои глаза будто залила кровь, но я прекрасно видел сквозь неё. Я чувствовал Злобу, жгучую, безграничную. Это не было ни безбашенной яростью, не было и холодной всепоглощающей ненавистью. Я был просто зол.

Сквозь багровую пелену я видел куда чётче, чем когда-либо. Я поднял левую руку и выстрелил в моба. Стрела угодила ему в горло, в сочленение доспехов. Брызнула кровь, непись пошатнулся, но не отпустил копья. Я выхватил левой рукой свой тесак, протянул вперёд правую, ухватился ей за древко копья, крепко сжал и, потянув на себя, шагнул вперёд. Повторил те же движения ещё раз. И ещё. До латника осталось три шага. Боль в животе стала просто непереносимой, вожделенный болевой шок всё не приходил. Это злило меня ещё больше. Я заорал и сделал два быстрых шага. Теперь я кричал в закованное в железо лицо моба, брызжа на сталь слюной. Моя правая рука поднялась сама собой, тонкое острие тесака впилось в глазную щель моба. Брызнула кровь, латник заорал, стараясь отступить и запрокидывая назад голову. Лезвие тесака врезалось в открывшуюся полоску кожи, превращая её в зияющую глубокую рану, из которой фонтаном брызгала кровь. Моб начал заваливаться назад, увлекая за собой копьё, но я удержал древко, а когда обессилившая рука разжалась, ухватил древко за спиной.