Героический Режим. Злая Игра. Дилогия
Шрифт:
Просто, когда многие представляют себе идеального лидера, они видят кого-то вроде Корума. Он мог пошутить и посмеяться, но когда он начинал высказывать тебе претензии бесцветным голосом, лучше было не перечить. У Корума был зычный голос, да и за словом в карман не лез. С ним можно было поболтать по-приятельски, но когда он начинал командовать, ты понимал, что он как минимум на ступень выше.
И, помимо вышеперечисленного, он навёл порядок. Кто-то готовит оружие и доспехи, кто-то учиться варить зелья, кто-то охотится, кто-то воюет. Работали в среднем по двенадцать часов в день. Ушёл в разведку на два дня, знай, что будет несколько дней отдыха.
Каждому приходилось заниматься всеми посильными для него делами, но как-то так получалось, что большую часть времени я занимался тем, что у меня удавалось лучше всего. Я проводил в кузнице или с охотниками процентов двадцать рабочего времени, остальные восемьдесят — в разведке и небольших стычках с людьми Нервила. Дважды был в диверсионных отрядах, притом, что диверсии мы устраивали всего три раза. Зелья я не варил вовсе, но и друиды не ходили на охоту, тут уж каждому своё.
Поначалу казалось, что пользы больше от тех, кто воюет. Опыт, получаемый за убийства и квесты, делился между всеми членами клана. Понятно, что с одного убийства шли сущие копейки, но когда на войне три или четыре отряда — уже неплохо. Помножим это "неплохо" на то, что опыт поступал непрерывно, и получим хорошие цифры. За месяц я вырос до тридцать пятого уровня, ловкость и выносливость перевалили за две сотни.
Но труд в тылу был куда полезней левелапа. Пусть зелья, которые варили девчонки, получались слабее тех, что, скажем, нам дала Гая, но их не нужно покупать за бешеные деньги у соседей или слишком смелых торговцев, сунувшихся в наши окраины. Когда Корум принимал полуголых и практически не прокачанных ребят, я боялся, что им предстоит выполнять роль пушечного мяса. Но очень скоро у воинов появились грубые мечи и кое-как залатанные кольчуги, а у друидов обереги, больше напоминающие какие-то гламурные фенечки, но имеющие какую-никакую силу. Что главное, у ребят появилась возможность добыть себе хорошие шмотки в бою, прокачаться, а не дохнуть пачками, силясь завалить один отряд.
Появилась крыша над головой. Еда. Время для отдыха. Время для упражнений. Мы не трогали местных, а они помогали нам. Мы защищали их, и нас чуть ли не боготворили и обеспечивали нам тыл.
Несмотря на то, что глава у нас был один, клан делился на несколько отрядов. Делились как по старым пати, так и по нуждам всего клана. Причём, границы между отдельными группами были весьма расплывчаты, и порой человек состоял в нескольких пати одновременно.
Выделилась группа ребят, которые хорошо варят зелья? Лучше их объединить в пати химиков и отпускать в бой исключительно по одному человеку из пати одновременно. Если кто-то погибнет, алхимия не захиреет. Но и дробить сложившиеся боевые группы, доказавшие свою состоятельность, тоже никто не собирался. Будь ты хоть лучшим алхимиком, если без тебя твой отряд небоеспособен, придётся идти на передовую. Совать туда мага или друида, чьи способности не сочетаются с тиммейтами, да ещё и не сошёлся характер — угробить всю группу. Конечно, народ гиб, но уже не в таких масштабах, как раньше. За месяц мы потеряли пятнадцать человек.
Одним из них был Павел. Что тут сказать. Погиб в бою, как полагается. Полупьяный, отбившись от группы... Смерть Юли его сломала. Нам всем приходилось несладко, каждый цеплялся за любую соломинку, чтобы не сдаться, не сойти с ума от происходящего. Кому-то хватало инстинкта самосохранения. Кто-то собирался отомстить тому, кто всё это устроил. Кто-то думал, что это лишь игра и её надо пройти. Павел, видимо, цеплялся за Юлю.
Наверное, поэтому я отшил Тёмную Мать через пару дней после смерти друида. Она мне, в принципе, не была безразлична, но и по уши я не влюбился. Если сделать человека целью своего существования, а потом его потерять, то и существовать не за чем. А люди здесь гибнут слишком часто. Мне же слишком многое нужно узнать, слишком много я хочу спросить с тех, кто устроил эту игру. Иногда мне даже хотелось, чтобы вместо ответов я получал лишь бессвязные вопли боли, но это состояние прошло через неделю после того как погиб Павел.
Костя попробовал подмять остатки нашей пати под себя, но у него ни черта не вышло, не тот он был человек. Мы с тёзкой сначала присматривались к народу, но в итоге никаких решений принимать не пришлось. Само по себе нас вынесло на передовую, к отряду, который чаще всего отправлялся не фармить и охотиться в леса на север или запад, а трепать конунга на юге и патрулировать восточную границу с Полярными Песцами.
Не знаю, что послужило причиной конфликта кланов, эта информация есть, наверное, только у Корума и нескольких приближённых. Встретив патруль Песцов, мы не сближались, не разговаривали, но и стрел друг в друга не пускали. Возможно, если бы кто-то нарушил границу, пришлось бы повоевать, но никто на такое не решался. Даже мне, считающему местных людьми, воевать со своими было бы не по себе, чего уж говорить о других игроках, которые думали что за пограничным ручьём — настоящие люди, а тот, кто только что правил ему доспех — непись. Раньше чтобы убить моба, нужно было щёлкнуть мышкой, сейчас, конечно, стараний требовалось больше, но физических, а не моральных. Конечно, народ ожесточился, после стольких смертей ценность человеческой жизни стала куда ниже, но черту преодолеть могли немногие. А тех, что могли, останавливало то, что Песцы не хуже нас организованны, а народу у них по слухам ещё больше.
Если на востоке у нас был плохой мир, то на юге хорошая война. Настоящего фронта, конечно, никакого не было — на это не хватило бы людей ни конунгу, ни нам. Но пару застав и патрули мы могли себе позволить. Чаще всего и мы, и они, встретив отряд противника, обменивались несколькими стрелами и заклинаниями и разбегались, подав тревогу. Кто знает, какие резервы может подтянуть противник через пару минут. Смерти боялись все. Но когда кто-то был уверен в своём превосходстве, дрались по-настоящему. Наши попадали в такую засаду дважды, первый раз погибли все шесть человек, второй — четыре. Людям конунга не везло пять раз, они потеряли четыре ведьмы и восемнадцать карлов, как их называли наши знатоки истории. Хорошие результаты, но проблема в том, что никто не знал, сколько у конунга карлов и ведьм. Размен пятнадцать в двадцать два может быть выгодным, если силы примерно равны. Если у конунга вдвое больше людей, мы в заднице.
Первая наша вылазка на территорию врага кончилась ничем. Во время второй, в которой я не участвовал, была вырезана одна застава. В третью мы ограбили обоз, вёзший конунгу зерно. Вряд ли это нанесло врагу непоправимый урон, но будь у нас больше времени мы, возможно, измотали бы противника. Хотя никто не знал, что Нервил получает из-за пролива, и все были согласны с тем, что такими черепашьими шагами войну не выиграть.
А дело уже шло к ноябрю. Новички перестали появляться, оружия, зелий и еды должно было хватить. Корум собирался захватить пролив до зимы. Почему до зимы? Наверное, потому, что всё нужно делать до зимы. Или надеялся, что зимовать в замке будет лучше, чем здесь. Боялся, что Нервил возьмёт где-то новых людей. Будь у конунга достаточно войск, он бы нас раздавил. А значит, нужно нападать, пока враг слаб.
Так что я не слишком удивился, когда за четыре для до назначенной даты выхода войска, меня разбудили посреди ночи и приказали вооружаться и выходить. У ворот нас набралось восемнадцать человек — два наиболее опытных отряда вояк и шестеро приближённых к Коруму парней, друидов и воинов: разведчиков хватало в наших двух отрядах.
— К конунгу в гости? — спросил я у Алексея, пожимая ему руку.
— Кто знает? — усмехнулся друид. — Но одно я знаю точно.
— И что?
— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро.
Война I
Мы миновали нашу заставу и вышли к границе. Порыскав по лесу, Сталкер — один из самых приближённых к Коруму людей и наш командир — отвёл нас в какой-то земляной грот и приказал затаиться.
— Официально мы — делегация к Песцам, — пояснил он, — никто не знает, что мы отправились сюда. Так что не стоит нам встречаться с патрульными. Ни с нашими, ни с местными. Поэтому всем заткнуться, все объяснения потом.
Мы выждали около получаса. Сталкер, руководствуясь одному ему известными приметами, сказал, что всё чисто, и мы, стараясь не шуметь, выбрались из укрытия. Сталкер развернул карту и ткнул пальцем в небольшую точку, располагающуюся в четырёх километрах юго-западнее от нашего убежища.