Героиновые пули
Шрифт:
— Действительно странно, — тут же согласился Грибов. — Со мной с таким же успехом можно советоваться по вопросам развития атомной энергетики…
— И все же, не осуди. Я попробую.
— Как угодно. — Грибов изобразил полное безразличие. — Хозяин — барин.
— Судя по ряду признаков, сегодняшний наркорынок архаичен и примитивен. Ты согласен?
Богданов выдал тезис и помолчал — ожидал реакции Грибова. Обычно человек, который имеет касательство к сфере, которую критикуют в жесткой форме, невольно берется её защищать.
— Именно этим, на мой взгляд, объясняется существование ряда параллельных структур. Они жестко конкурируют между собой. Ведут борьбу за зоны влияния. Такая возня позволяет нам выявлять наркоторговцев и следить за ними.
— Не думаю, что вы достигли в этом больших успехов. — Впервые Грибов показал когти. — Да и вообще вам вряд ли под силу что-либо сделать.
— Зачем же так жестко? Когда упрек бросается службе, это задевает самолюбие её шефа…
— Твое?
— Конечно.
— Сожалею, но и ты не всесилен.
Богданов хищно сузил глаза, как кот, приготовившийся к прыжку на беспечного голубя.
— В силу закрытости моей службы я не могу касаться конкретных дел. Но об одном своем личном выводе могу рассказать…
Баранов посмотрел на Грибова. Тот сидел в шезлонге, закинув ногу на ногу и бесстрастно покуривал сигарету.
— Не интересно?
— Почему? — Грибов явно старался показать, что слушает только из вежливости. Демонстрировать свою заинтересованность в продолжении разговора ему не хотелось, хотя тема сама по себе его крайне беспокоила. — Рассказывай.
— Работает в Москве крупная организация. Я не знаю, есть ли у неё самоназвание. Вроде «Героиновая кошка» или «Кокаиновая пантера». Да и не в этом суть, хотя такие названия в преступном мире весьма ценятся. Для себя я назвал эту группировку «Система»…
Что-то в тоне Богданова настораживало Грибова. Он несколько оживился, хотя и старался не показать пробудившегося вдруг интереса.
— Я слушаю, слушаю. Может пригодится, как сюжет для романа.
— Ты и романы пишешь?
— Пока нет, но чем черт не шутит. Ладно, я слушаю.
— Можешь спросить: почему «Система»? По той простой причине, что в работе группировки просматривается строгая организация и широта интересов. Обычные мелкие группки специализируются на каком-либо одном направлении. Есть такие, что связаны только со Средней Азией. Это Киргизия, Таджикистан… Они гонят на рынок гашиш, кокнар. Другие ориентируются на Кавказ. Нигерийцы промышляют героином. А вот Система работает сразу по многим направления. И не дилетантски, а очень квалифицированно. Например, связи в колумбийским картелем поддерживает и курирует некий господин Абрикос. Он бывший работник советского торгпредства в Эквадоре.
Грибов, чтобы не выдать внезапно охватившего его волнения,
— Тебе не интересно? А мне казалось, это сообщение — тебя должно заинтриговать.
— Почему?
— Абрикос член узкого круга руководства Системой.
— И что?
— Давай не будем играть в кошки-мышки. Тебя сейчас уже мучит вопрос: что делать. Ты ведь шеф узкого круга. Разве не так?
— И это знаешь?
— Удивляет?
— Если честно, то да.
— Ты считал, что Абрикос был хорошо прикрыт?
— На него имели выход всего несколько человек. Значит, кто-то из них раскололся.
Впервые за их разговор Богданов заметил растерянность Грибова. И причины её были понятны: если Абрикоса арестовали, то такая же участь ждет и других, в том числе его самого.
— Этот подлец раскололся?
Богданов налил рюмки и протянул одну гостю.
— Не волнуйся, из ваших его никто не сдавал. Выход на Систему — это чистый математический расчет.
— Какая разница? — Грибов взял рюмку и, не чокаясь, опрокинул её. Поморщился, но закусывать не стал. — Важно, что нас засветили.
— Верно. И это показывает, что Система не так надежна, как тебе кажется. Ее можно расколоть.
— В чем недостаток?
— Выпьешь еще?
— Ты не ответил.
— Паука чаще всего обнаруживают по паутине. Он вынужден раскидывать сеть. В наркоделе нити такой сети — растянутые коммуникации. Как их ни маскируй, они обнаруживаются. Взяв одну ниточку в руки, если хватит терпения её не дергать, а медленно тянуть, можно выйти на паука…
Грибов овладел собой и несколько успокоился. То, что кто-то вычислил Абрикоса его по-настоящему потрясло. Однако демонстрировать этого он не хотел.
И все же ближе к вечеру, когда они сидели у самовара и пили чай, Грибов снова забеспокоился, хотя старался этого не показывать.
— Здесь у вас, — он пощелкал пальцами словно потерял нужное слово и старался его вспомнить, — в деревне… есть телефон?
— Владимир Семенович! — Богданов артистично всплеснул руками, изображая крайнюю встревоженность. — Ради бога, хоть здесь не волнуйся. Оглянись — это райский уголок. Тишина. Благодать. Ближайший телефон в районном узле связи. Двенадцать километров отсюда. Короче, тут нас никто не побеспокоит. Или у тебя срочное дело?
Грибов скрыл смущение. Ответил, отводя глаза в сторону.
— Нет, ничего срочного. Обычный звонок…
Богданов с незаинтересованным видом собрал хлеб и сложил в полиэтиленовый пакет. Смущенно улыбнулся и объяснил, будто оправдывался.
— Не могу допустить, чтобы хлеб сох. С детства отец приучил. — И без перехода, тем же тоном, с той же улыбкой. — Если ты беспокоишься об Абрикосе, то причин для волнения нет. — Богданов приподнял руку, бросил взгляд на часы. — Точно, причин уже нет. Дело улажено.