Герой на измене. Рояль в кустах

Элтэнно. Хранимая Звездой

Я снял с себя шляпу и уселся на диван, по-хозяйски развалясь. Делать мне нечего, как думать об этикете в этом доме! Если бы не мой талант художника, то Данко давным-давно проел бы свои деньги. А так он смог заработать столько, что теперь не только меня снабжает глиняной посудой. Ассортимент его товаров значительно расширился. Он стал перспективным купцом и довольно-таки значимым человеком в Эрвинье.

– А, вот и ты, сукин сын! – грозно уперев руки в бока, сквозь зубы недовольно процедил бывший лучник. – Целую неделю не хаживал, а тут припёрся. Чего? Разнюхал?! Какая падла тебе растрепала,

что я красного шрай-ханского вина ящик закупил?

– У меня интуиция мага, – я несколько раз кряду дотронулся указательным пальцем до лба и улыбнулся. Данко сразу перестал разыгрывать из себя злюку.

– Да и хрен с твоей интуицией! Всё равно бы вас с Гердой позвал. Я у тебя в неоплатном долгу.

– Брось!

– Что «брось»? Ты вот разве нечасто задумываешься, почему все мы мрём, как мухи?

– Вообще не задумываюсь. Я уже пришёл к выводу.

– Ну тогда соизволь, ответь мне. Отчего люди так мало живут?

– Боги и им подобные боятся конкуренции.

– Ты псих, – он довольно рассмеялся и сел подле меня, бесцеремонно положив ноги на стол. – Ты грёбаный псих! Давай-ка я тебе мозги вправлю и сам отвечу на свой вопрос.

– Попробуй, – мне и правда стало интересно его мнение.

– Фишка в том, что мы, сукины дети, всё чего-то там в черепушке перевариваем. Вот и прём напролом, куда не следует. А ведь, если по чесноку, то ни одна идея не стоит жизни. Не стоит, мать твою! Не стоит жизни ни нашей, ни близких нам. Но нам, гадам, такие идеи бьют в башку чище хорошего самогона. А ты видел пьяного, сомневающегося в чём-то? Не! – мужчина с превосходством посмотрел на меня, пребывая в полной уверенности, что прав в своих словах. – И нечего тут такую моську задумчивую делать. Про пьяных я верно сказал.

– Хорошо, не буду думать о них, – развёл я руками и поглядел на открытую дверь. Кажется там промелькнуло платье служанки. А мне хотелось пить. – Эй, Кэтти, принеси ромашковый чай.

– Раскомандовался тут как хозяин, – беззлобно буркнул Данко и через минуту тишины эмоционально продолжил. – Идейные мы мрази! Все, как один. Потому и мрём. Везёт-то нечасто, а опасностей не боимся.

– Но на опасности и не нарываемся, – не задумываясь ответил я, примеряя ситуацию на себя, и мой собеседник словно почувствовал это:

– Ты ведь сейчас не о самом себе, да? Потому что типа, более зацикленного на своих убеждениях, ещё поискать надо. Ты, Морьяр, если себе в голову вобьёшь, например, что тебе вишня у моего дома страсть как мешает, то и весь город с жителями дотла спалишь, дабы от неё избавиться. И вместе со мной, и с Лизой, и с Гердой… про Элдри вот сомневаюсь, но и то немного.

– Не с ума ли ты сошёл, Данко? Или уже шрай-ханского на грудь принял? – удивился я. – Чего это тебя так несёт?

– Просто знаю, что мне на хер невиданно подвезло, что ты мне не горло перерезал, как я умолял, а всё-таки вытащил из того поганого Йордалля. За то и благодарен.

– Можешь ответить взаимной благодарностью и сказать, где Элдри? С ребёнком?

– Да. Ей отчего-то нравится няньчиться с этим орущим сорванцом… Ты бы посмотрел на него внимательнее. Это точно ребёнок-то?

– Марк определённо человеческий детёныш и твой сын. С чего у тебя вообще такой вопрос возник?

– Я вот уверен, что не орал так в его возрасте.

– Отчего же?

– Либо мой отец меня бы прирезал, либо на дальнейшее потомство не решился.

– Ты же решился.

– Лиза расстегнула мне штаны! Было не по-мужски разворачиваться и уходить.

Мы засмеялись. Я заметил, что скромница Кэтти, покраснев от нашей беседы, постеснялась заносить поднос с чаем, а я ощущал жажду уже очень сильно. Поэтому пришлось перевести разговор к тому, ради чего я сюда пришёл.

– Герда предлагает на пикник в лес сходить.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Там же сыро ещё. Вчера как из ведра всю первую половину дня лило.

– Она напоминает тебе, что в этом мире существуют высокие сапоги.

– Хм. А давай! Сапоги у меня есть и не одна пара. Да и если Марка с нянькой оставим, то у меня хоть уши отдохнут.

Он ушёл звать Лизу. Я же подозвал служанку. Она наконец-то поставила передо мной поднос с чаем. Поблагодарив её, я поднёс чашку к губам и вернулся к своим размышлениям, хотя считал, что оставил их за входной дверью. Разговор с Данко об идеях и человеческих судьбах вернул думы в прежнее русло. Меня действительно тяготила возможность изменить всё.

Пальцы снова нащупали в кармане многогранник и коробочку – после событий в Йордалле с ними я никогда не расставался. Никогда не знаешь, когда потеряешь дом и то, что в нём хранится. А затем руки сами собой зачем-то вытащили на свет крошечный деревянный футляр. Я сам сделал его. Сам шлифовал. Сам придумывал секрет. Внешне он выглядел как гладкий кусочек бруса, но пара движений – и вот я открыл ничем не выделяющуюся крышку.

Внутри коробочки лежало (каждое в своём отсеке) девять тяжёлых тёмно-перламутровых шариков размером с крупную вишню. Когда-то их было четырнадцать (а изначально, как мне виделось, и вовсе пятнадцать), но три растеклось, когда я снимал плёнки драконьей плоти и ещё крайне плохо понимал, с чем имею дело. Ещё два погибло от несовершенства переноски – оттого у меня и родилась затея с коробочкой. Шарики были очень хрупкими, словно яйцо в одной тонкой оболочке без скорлупы. Однако это ни в коей мере не умаляло их могущества. То были зародыши големов миростроения – собиратели и преобразователи энергии любой структуры. В своих руках я держал власть. И не просто власть. А власть, которой смог бы воспользоваться. Благодаря многограннику мне довелось разгадать неразрешимую загадку Джух-аджха.

Наверное, только такое неэмоциональное дотошное существо, как я, и могло справиться с этим!

Отгадка заняла годы, а оказалась весьма проста, как и следующий за ней вывод – Джух-аджха не были магами. Ни один маг не додумался бы до столь механизированной схемы для нематериальной энергии. Или же, напротив, они были сверхмагами, ибо ни одна другая раса не собирала с миров силу словно подать и не превращала её в нечто сверхневероятное, способное столь менять сущее. И пусть заняться заоблачно невероятными уровнями творения у меня вряд ли бы вышло из-за человеческой генетики, но использовать для усиления собственных возможностей в разы – только так.