Герой Рима
Шрифт:
Валерий изучал человека, который выглядел неуместно в заляпанном путешествием плаще и рваных штанах на фоне абсолютной чистоты белых стен. — Ему можно доверять?
Петроний нахмурился, как будто его собственная лояльность была поставлена под сомнение. — У Целла нет причин любить иценов, — сказал он. — Пять лет назад его детей взяли в рабство, а жену убили, когда они напали на его лагерь из-за спора о правах на рыбную ловлю. Он никогда не подводил меня. — Он сделал знак Целлу, и тот выплюнул непрерывный поток предложений на диалекте, которого Валерий не понял.
Фалько перевел, и его слова рухнули в тишину, как камни в могилу. — Он говорит, мы должны знать, что армия Боудикки насчитывает пятьдесят тысяч человек – пятьдесят тысяч воинов.
Валерий почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Это было невозможно. Все племя иценов насчитывало менее сорока тысяч человек; даже если выставить каждого мужчину и мальчика и вооружить их косами и мотыгами, их не могло быть больше двадцати пяти тысяч.
Фалько увидел недоверие на его лице. — Это сообщение мы отправили прокуратору. Катувеллауны и тринованты объединились на стороне Боудикки. Короли и принцы, вожди, вельможи и воины, даже рабочие с полей. И каждый день прибывают новые, в том числе бриганты с севера. Дружба, видимо, менее обязывает, чем запах добычи. Теперь вы понимаете, почему мы боимся? Мы попросили Ката Дециана прислать нам достаточно солдат, чтобы сдержать иценов, пока губернатор не вернется, чтобы противостоять угрозе. Вместо этого он послал тебя. — Седой ветеран горько усмехнулся. — Рад снова видеть тебя, Валерий, но я бы предпочел более солидный подарок.
— Губернатор не придет. Дециан не будет беспокоить его.
Фалько скривился, а лицо Петрония побелело еще больше, если это было возможно.
— Но почему? — спросил Петроний. — Мое сообщение было ясным.
— Он тебе не верит.
***
Пока Петроний созывал полное собрание ордо и старших офицеров ополчения, Валерий вместе с Лунарисом обошел то, что осталось от стен. Он узнал, что всего за несколько дней до этого совет с опозданием согласился, что оборона города важнее, чем чувства застройщиков, снесших стены, чтобы освободить место для своих вилл и садов. Дупликарий покачал головой — Слишком поздно. Потребуется тысяча человек и месяцы, чтобы снова сделать это место пригодным для обороны. Нам пришлось бы сносить дома, восстанавливать стены и сносить все хижины на двести шагов, чтобы получить чистое поле для обстрела. Даже тогда я не думаю, что у нас было бы достаточно людей, чтобы защитить периметр такого размера.
Валерий что-то буркнул, соглашаясь. — Фалько считает, что сможет наскрести две тысячи своих ветеранов и несколько сотен здоровых гражданских, от которых будет больше проблем, чем пользы. Бела приказал своей кавалерии патрулировать северную дорогу, но я приказал ему отступить и сформировать заслон в десяти милях к северу отсюда. Они должны дать нам достаточное количество предупреждений о любом нападении, и когда они отступят, это даст нам еще пять сотен, но я думаю, что они будут полезнее на лошадях, чем на стене.
— А что насчет сигнальной станции на дороге к Венте?
— Они остаются на месте и пробиваются прочь при первых же признаках опасности, — решительно сказал Валерий.
— Мы оба знаем, что это значит.
Валерий кивнул. Он только что приговорил восемь человек к смерти. Ицены сокрушат их за считанные минуты, но их предупреждение может оказаться решающим. Он попытался выкинуть из головы образ рассерженного тунгрийского командира, но его преследовали слова легата, сказанные несколько месяцев назад: «Придет день, Валерий, когда твои солдаты станут всего лишь монетами, которые можно будет потратить». Что ж, этот день настал раньше, чем он предполагал. — Как парни?
— Наши люди – Грацилис, Лука, Паул, Мессор и остальные – хороши, а ребята из Лондиниума – отличные солдаты, но… ты слышал эти истории?
— Этот вздор о том, что море становится красным?
— И статуя на вершине храма пала.
— Скорее всего, ее отодвинули, — пренебрежительно сказал Валерий. — Большинство местных триновантов, возможно, исчезли, чтобы спрятаться или присоединиться к восстанию, но их осталось достаточно, чтобы создавать проблемы. Потребовалось бы не более двух человек с парой веревок.
Лунарис ухмыльнулся. — Ты прав, но ты знаешь, какими бывают солдаты. Суеверными. — Его рука поднялась, чтобы коснуться амулета на шее.
— Передай им то, что я сказал, и в следующий раз, когда кто-нибудь шепнет им на ухо, арестуйте их за распространение слухов и инакомыслия.
— Пора, — напомнил ему Лунарис.
— Да, пора.
***
Их было слишком много даже для курии, так что сотня видных граждан Колонии и еще сотня собрались в главном зале заседаний на территории храма. Корвин был там, его темные глаза были озабочены и искали Валерия; Дидий, ростовщик, ловкий и расчетливый, но на этот раз нервный; и десяток других, которых он знал. Люди, которые руководили развитием города со времен Клавдия, согласились на его основание, и люди, которые с тех пор получали от него прибыль. Примерно треть из них была в форме ополчения, остальные – в тогах в пурпурную полосу, которые обозначали их должность. Валерий знал, что его сообщение не понравится ни одному из них.
— Я собираюсь оставить город.
Объявление было встречено бурной реакцией. Мужчины требовали, чтобы им разрешили говорить, требуя первенства от Петрония, который сидел, сгорбившись, в своем кресле, выглядя сбитым с толку и побежденным. Даже ветераны, всю жизнь приученные к власти, казались близкими к мятежу, и Фалько стоял среди них с таким же мрачным лицом, как и все остальные.
Валерий возвысил голос, перекрывая несогласие. — Выбора нет, — сказал он. — Мы не можем защитить этот город от пятидесяти тысяч воинов или даже половины этого количества. Даже если бы стены не были разрушены, я бы не стал пытаться с той силой, которая у нас есть. Вы должны подготовить стариков, больных, женщин и детей к отправке в Лондиниум завтра на рассвете. Обеспечьте их достаточным количеством еды и воды на четыре дня. Реквизируйте каждую повозку в городе, но сведите количество багажа к минимуму. Жизни дороже сокровищ.
— Неужели мы трусы, если бежим от сброда кельтов, чьи задницы мы надрали двадцать лет назад? — Голос доносился из дальнего конца комнаты, и Валерию пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть, кто это сказал: скрюченный седобородый крестьянин, бывший офицер легиона, а теперь центурион Второй когорты ополчения.
— Не трусы, Марк Секуларис, и я, например, не убегу. Если мы побежим, они вцепятся нам в шею, как стая шакалов. Если мы попытаемся защитить город, они разрежут нашу маленькую армию на сотню частей и будут охотиться на нас по улицам, как на крыс.
— Что тогда? — Это был Фалько.
Валерий кивнул, в знак согласия. Он нуждался в помощи этого человека больше, чем в любой другой. Без сотрудничества Фалько Колония была обречена.
— Есть шанс, что мы сможем убедить их обойти Колонию. Если мы продемонстрируем силу в нужном месте и покажем, что у нас достаточно людей, они будут осторожны. Восстание находится в зачаточном состоянии, и его лидерам нужна быстрая победа, чтобы укрепить лояльность своих последователей. Им не понравится атаковать то, что они посчитают полным легионом.