Герой Саламина
Шрифт:
Не было спокойного дня, не было спокойной ночи.
Фемистокл ждал своих преследователей, и даже во сне он вздрагивал от каждого стука или громкого голоса слуг во дворе. И тут же, вскочив, хватался за меч; спартанцы могут прийти в любой час!
И они пришли. Конный отряд остановился у ворот дворца. Стража тотчас подняла копья. Царь Адмет сам вышел к воротам:
— Кто вы? Что вам надо?
— Мы посланцы Спарты и Афин. Нам поручено доставить в Афины Фемистокла, который скрывается здесь.
— Можете повернуть своих
Ворота распахнулись, со двора вышел небольшой вооруженный отряд.
— Но мы не можем сразу ехать обратно! — закричал на начальника стражи спартанец. — Мы продрогли и кони наши проголодались! Такая чертова страна, холод и трава под снегом!
— Спускайтесь в Фессалию, там согреетесь и накормите коней, — ответил начальник стражи. — Может быть, у вас пропадет охота появляться в нашей чертовой стране. Ну-ка, ходу! Ходу!
Посланцы Спарты с бранью погнали коней обратно.
— Мы еще появимся! — кричали они. — Весной ждите, и тогда вам несдобровать! Ни вам, ни вашему царю!..
— Вот видишь, Фемистокл, сказал царь Адмет, — не так все страшно, как кажется издали. Так что можешь успокоиться!
— Спасибо, Адмет. Но, как я вижу, покоя мне не дождаться. Враги мои не забывают обо мне. А вчера Сикинн вернулся из Аттики.
— Что там?
— Что ж там? Дом опустошен. Семья в нищете. Всего имущества взято едва на три таланта, а по городу уже кричат, что целых восемьдесят талантов выгребли у меня. Есть и такие, которым восемьдесят мало, они прибавляют еще — уже сто талантов нашли у Фемистокла, вот сколько он награбил!
Адмет усмехнулся:
— Если бы у тебя было сто талантов, Фемистокл, я думаю, ты купил бы всех своих врагов и тебе не пришлось бы прятаться в бедном доме молосского царя!
Фемистокл молчал, стиснув зубы. Перед его глазами стоял его опустошенный дом, его Архиппа, его дети… Снова гнездо его разорено. Но тогда разорял враг, а теперь?!
Это было трудно, почти невозможно вынести!
Адмет угадал его мысли.
— Надо переправить сюда твою семью, Фемистокл.
— Спасибо, Адмет. Это было бы справедливо. Но ведь их не выпустят из Афин — они теперь как заложники.
— Им надо бежать. Неужели ни одного друга не осталось у тебя, Фемистокл, который помог бы им? Если так, афиняне низкие, неблагодарные люди и подлые трусы, клянусь Зевсом Додонским, если теперь ни один не вспомнит о Саламине!
Но Адмет ошибся. На это опасное дело решился Эпикрат. Он достал лошадей и повозки и, дождавшись полуночи, когда зимняя мгла затопила Афины, проводил из города семью Фемистокла. Тихо шли кони, тихо катились повозки. Эпикрат хорошо заплатил возницам, чтобы молчали, кого они увезли из Афин.
Архиппа не смела плакать. Дочери тихонько всхлипывали под покрывалами. Сыновья хмурились и негодовали. Но все думали только об одном — как бы их не увидели, как бы не задержали! И только утром, когда пересекли границу Фессалии, вздохнули свободнее, Архиппа ободрилась.
— О чем нам жалеть в Афинах? Дом наш разорен. Вокруг ходят сикофанты, за каждым шагом нашим следят. А там, куда мы едем, нас ждет отец! Это ли не радость, дети? Это ли не великое счастье нам?
У границ Фессалии Эпикрат простился с ними. Архиппа призвала благословение богов на его голову.
— Передай Фемистоклу, Архиппа, — сказал, прощаясь, Эпикрат, — что я счастлив был помочь великому человеку, хотя бы мне за это пришлось поплатиться жизнью!
— Тише, Эпикрат! — испугалась Архиппа. — Зачем ты так говоришь? Боги могут услышать! Да и люди тоже… Не произноси таких слов, не наталкивай их на страшные мысли!..
Повозки тронулись дальше.
«Уже уезжали — и возвращались, — думала Архиппа, стараясь как-нибудь успокоить свою сердечную боль. — Два раза возвращались. Возвратимся и в третий… Только когда?»
И, не в силах сдержать рыдания, обернулась в сторону Афин:
— Родина моя! Славный город наш… Прощай!
Каким-то тайным чувством она уже знала, что на этот раз в Афины ей не вернуться.
Семья Фемистокла устроилась в Эпире. Друзья успели спасти из его дома многие ценные вещи, которые теперь пригодились — Фемистокл продал их, чтобы выручить деньги. Прекрасные чаши сидонской работы, расписные левкиппы, кувшины для воды украшенные лепными фигурками… Жена отдала свои золотые застежки, которыми закалывала гиматий. Но у дочерей он не взял ничего — ведь каждый драгоценный пустячок приносит им радость. Пусть хоть эти искорки радости останутся у них!..
БЕГСТВО
— Для тебя есть вести, Фемистокл.
По лицу Адмета Фемистокл сразу понял, что вести недобрые.
— Из Афин?
— Да. Из Афин. Кто-то проследил за Эпикратом, когда он переправлял к нам твою семью.
Фемистокл изменился в лице.
— Его судят?
— Его казнили.
Фемистокл без сил опустился на скамью. Он почувствовал, что подступает отчаяние. Тяжело страдать самому, но быть причиной смерти своих друзей — на это уже нет сил человеческих! Неужели он навлечет беду еще и на дом царя Адмета, который так добр к нему и к его семье?
Бледный, молчаливый, он часами сидел в одиночестве, обдумывая свою судьбу и судьбу близких и дорогих ему людей. Надо уходить из Эпира. Но куда? Ни одно эллинское государство не в силах защитить его. Выход один — уйти к персидскому царю: многие изгнанники Эллады находили приют у своего врага.
Человек не знает, что готовит ему судьба. Как часто ты осуждаешь другого — «Вот что он сделал! Я бы никогда не мог сделать этого!» — а потом проходит время, и, поставленный в тяжелые обстоятельства, ты делаешь то же самое, что сделал тот, кого ты осуждал!