Герой. Бонни и Клайд: [Романы]
Шрифт:
Оба они, отец и сын, стояли рядом.
— Ты возьмешь меня куда-нибудь в следующий выходной? — с надеждой спросил Джой.
— Я буду занят, — ответил Берни, которого запросто могли упрятать в тюрьму на будущей неделе. Оставалось всего шесть дней, и за это короткое время ему предстояло собрать по крупицам воедино всю свою потерянную жизнь.
— У меня кое-какие деловые проблемы, а что такое? — он замолчал, так как Джой нагнулся под одно из сидений, поднимая что-то е полу.
— Кто-то бумажник потерял, — сообщил Джой, взяв его и показывая отцу.
Берни
— Мы должны вернуть это, папа? — спросил Джой.
Как тут объяснишь десятилетнему мальчику, что в жизни все не так просто.
— Ну, мы могли бы вернуть его управляющему...
— начал Берни, и Джой кивнул.
— Но, с другой стороны, — продолжал Берни, быстро выводя мальчика из туалета и через выход к автостоянке у кафе, — если отдать управляющему, то он присвоит деньги себе, а бумажник выбросит. Многие люди, занимающие руководящие посты, имей в виду..., конечно, не все... — это плуты и шарлатаны. Нет, мне пришла в голову лучшая мысль.
— Он украдкой взглянул на Джоя, чтобы увидеть, как тот воспримет его слова. Мальчик слушал его внимательно.
— Я хочу сделать с этим бумажником вот что. Завтра, когда я пойду в офис, я попрошу секретаря позвонить этому парню, там есть его водительские права. Когда он придет ко мне за своим бумажником, я потребую у него вознаграждения для тебя. Ведь это ты нашел бумажник. Ты хочешь получить награду, правда?
— Да, конечно, — ответил Джой.
Когда они пересекали автостоянку, им навстречу попалась бездомная женщина в лохмотьях, толкающая перед собой две тележки, доверху нагруженные жалкими пожитками. Осенний ветер пронизывал ее сквозь лохмотья до костей, и она дрожала от холода. Увидев мужчину с мальчиком, она с надеждой улыбнулась, показывая красные воспаленные десны с зияющими провалами, где должны были бы быть зубы.
— Простите меня, сэр, — начала она, протягивая потрескавшуюся и невероятно грязную руку. — У вас нет лишней мелочи?
— Нет, — грубо рявкнул Берни. Он торопливо обогнал ее, подталкивая плечом Джоя впереди себя. Мальчик оглянулся на несчастную женщину, и Берни понял, что выглядит слишком бесчувственным в глазах Джоя.
— Нужно бороться с искушением быть с ними слишком добрыми, — торопливо объяснял он. — Многие из них — аферисты, пользующиеся отзывчивостью твоего сердца, а сами финансово устроены лучше, чем мы.
— Правда? — мальчик явно сомневался, думая о том, какой несчастный вид был у этой старой женщины с мешками.
— Можешь мне поверить, — ответил Берни.
Тут они подъехали к тому месту, где Берни решил оставить свою «Тойоту». Модель 1981 года, с пробегом почти четыреста тысяч миль, доживала свои последние дни. Но Берни, тем не менее, держал ее на замке, как будто машина была новая, как будто ворам придет в голову украсть ее. Им еще приплатить надо за то, чтобы они взяли ее на буксир.
Нащупав ключи, он с трудом вставил правый ключ в ржавый замок.
— Нужно не забывать о главном, — излагал сыну свою философию Берни ла Плант. — Звучит слишком грубо, черт побери, прости меня за эту грубость... Мы все живем как в джунглях, а главное в джунглях — не высовываться. Понял? Не высовываться.
Отперев «Тойоту», он посадил Джоя и решил поскорее смыться, пока владелец бумажника не хватился пропажи.
Когда машина, задыхаясь, поползла по шоссе к дому Эвелин, Берни ощутил нечто вроде грусти. Возможно, в ближайшие несколько лет это была его последняя встреча с сыном, и мысль об этом подействовала на Берни угнетающе. Было что-то такое в детской душе Джоя, его искренней привязанности к отцу, что трогало те струны души Берни, которые он предпочитал не задевать. Чувства к Джою причиняли Берни боль. Ему больно было даже просто находиться в атмосфере такой невинности и доверия.
Они молча проехали несколько миль, каждый погруженный в свои мысли. Для Джоя это был незабываемый день, проведенный в обществе человека, которого он считал своим кумиром, такого мудрого, бывшего солдатом на войне и, возможно, героя; человека, знавшего, как надо писать и что такое честность, и даже хотевшего добыть вознаграждение для своего сына за то, что тот нашел бумажник.
— Сейчас поворот, да? — вдруг спросил Берни.
Мальчик кивнул, опечаленный тем, что встреча подходит к концу.
Берни ощутил его печаль и даже немного огорчился.
— ...Послушай, Джой, я хочу тебе сказать... мне было приятно провести с тобой время.
— Ты бы мог сводить меня в кино в четверг вечером, — тихим голосом, без особой надежды на успех предложил Джой. — Если у нас в пятницу не будет уроков.
— Ну, я бы с удовольствием... — ответил Берни.
Лицо мальчика осветилось, но снова погрустнело, когда отец добавил:
— Дело в том, что у меня деловые проблемы беседа с юристами и тому подобная ерунда.
Как он мог рассказать сыну правду? Их отношения бы испортились из-за этого.
Джой кивнул и опустил свои черные, цвета маслин, глаза, всем своим видом показывая неприятие этого факта. Чувствуя себя виноватым, он более, чем всегда, походил на Берни, и даже сердце отца будто перешло к мальчику.
— Но я подумаю над твоим предложением, — оживленно сказал Берни. — А сейчас нам важно вернуться вовремя домой, чтобы не огорчать маму. Ведь она просила вернуться вовремя? Пунктуальность! Ты должен быть пунктуальным, — сказал
Верни, передразнивав Эвелин, вспомнив, как тысячи раз слышал от нее эти слова. Джой кивнул и усмехнулся.
— Ты должен быть пунктуальным, — повторили они уже хором, вместе передразнивая Эвелин.
— Она всегда ругала меня за опоздания, — сказал Берни. — Но я ведь не считаю, что пунктуальность не важна.
— Вот, — показал Джой, — поворот.
Берни повернул руль, не очень веря в то, что машина повернет.
— Правильно, спасибо тебе. А я чуть было не пропустил его. Спасибо тебе, дружище.