Герой
Шрифт:
Заклинания в щите Бренора тоже стали ей ясно видны: они бурлили, проплывая рядом с чарами Орбкресса. Многие представились ей отдельно.
— И… — прошептала Кэтти–бри.
Материал щита Бренора то появлялся у нее перед глазами, то исчезал, то переплетался с мягкой паутиной Орбкресса, и Кэтти–бри поняла, какой выбор нужно сделать — какой выбор должна сделать она, а не Предвечный.
— Или… — прошептала она. Она улыбнулась и начала творить чары — мощное заклинание, которое во время предыдущей встречи продемонстрировал ей Предвечный.
Кэтти–бри
Она испытывала благодарность к Предвечному, она чувствовала себя ничтожно маленькой перед лицом этого бессмертного существа, обладавшего невиданным могуществом, бесконечными знаниями и сверхъестественным разумом; и это существо снизошло до нее. Она как никогда ясно осознала, что это богоподобное создание могло с легкостью уничтожить ее в огненной яме в тот день, когда она по просьбе Джарлакса спустилась за Когтем Шарона. И оно могло сжечь ее сейчас, в одно мгновение. Рука ее находилась за пределами защитного магического барьера горна, открытая Предвечному. При желании он мог коснуться ее и превратить в пепел.
Кэтти–бри была совершенно беззащитна перед этим божественным созданием и оставалась в живых только потому, что оно не желало лишать ее жизни.
Вместо этого существо хотело воспользоваться ее способностями, научить ее чему–то, с ее помощью каким–то образом высвободить свою магическую энергию.
Прошло несколько долгих минут, и наконец Кэтти–бри открыла глаза и отошла от отверстия горна. Она обливалась потом, чувствовала полное изнеможение; ей пришлось прислониться к столу с поддоном, чтобы не упасть, и сделать несколько глубоких вдохов. Она боялась потерять сознание.
Бренор подскочил к ней, подхватил, повторял ее имя.
— Дочка, что с тобой? Дочка?
Кэтти–бри отдышалась, с трудом открыла глаза, затем на губах ее появилась широкая улыбка.
— Что ты сделала? — мрачно спросил Бренор.
Кэтти–бри пожала плечами и покачала головой, вот и весь ответ. Все происходящее оказалось выше ее понимания, выше понимания смертного существа. Это было прекрасно. Она получила редкостную возможность заглянуть в мир бессмертных, и это потрясло ее настолько сильно, что она не могла вымолвить ни слова. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не захихикать, подобно взволнованному ребенку.
Она подошла к рабочему столу и указала на висевшие на крюке щипцы — инструмент, на который были наложены могущественные чары, словно на знаменитые предметы вооружения Фаэруна. Обычный металл, соприкасаясь с огнем главного горна, почти немедленно плавился, но эти щипцы выковали и зачаровали во времена основания Гаунтлгрима.
Бренор надел толстые рукавицы, лежавшие на столе, и взял щипцы. Прищурившись на ослепительное пламя, он сунул щипцы в печь и пошарил там. Глаза у него стали
— Что ты сделала, дочка? — неуверенно спросил он снова и медленно потянул щипцы на себя.
Он вытащил и положил на поддон свой щит — нет, это был не его щит! Да, изображение кружки с пивом осталось, оно сверкало, словно мифрил, а пена была молочно–белой. Однако теперь это изображение приняло вид барельефа. Щит казался знакомым, но все же изменился: Бренор мог видеть внутри металла и дерева какие–то нити — прекрасную симметричную паутину.
Он рискнул прикоснуться к щиту, затем изумленно посмотрел на него и снял обе рукавицы.
— Не горячий. — утвердительно произнес король.
Кэтти–бри лишь улыбнулась в ответ. Она даже не нашла в себе сил заговорить.
Бренор взял свой новый щит.
— Такой легкий, — заметил он. Затем на лице дворфа появилось тревожное выражение; он надел его на левую руку, пошарил за щитом правой и выдохнул с облегчением, извлекши оттуда кружку темно–золотистого эля. Пенящийся напиток переливался через край.
Бренор уставился на полупрозрачную стеклянную кружку, и улыбка его становилась все шире по мере того, как пузырьки поднимались на поверхность и шапка пены росла.
Он поднес кружку к губам и сделал добрый глоток; половину бороды залила белая пена. Дворф одобрительно кивнул.
— На ощупь такой же, эль делает такой же, выглядит… — Бренор замолчал и присмотрелся к щиту, провел пальцем вдоль нитей паутины, заключенных в толще дерева и металла. — Выглядит немного иначе, — кивнул он; впрочем, на лице его не было ни недовольства, ни неодобрения. — Что же ты еще с ним сделала, дочка?
— Возможно, мы выясним это вместе, — ответила Кэтти–бри несколько рассеянно, потому что задумалась об искусстве создания магических вещей; никогда прежде ей не доводилось совершать подобного, даже в тот день, когда она выковала для Дзирта пряжку, в которой можно было носить уменьшенный Тулмарил.
Она уже думала о другом, о том, что сделает дальше, в мыслях она продолжала свои магические опыты и твердо намеревалась вернуться к главному горну сегодня же вечером.
С помощью Киммуриэля Джарлакс мгновенно вернулся в свою таверну под названием «Одноглазый Джакс», находившуюся в Лускане, после чего глава наемников немедленно отправил псионика выполнять наиболее срочное и важное задание. Джарлакс в компании Артемиса Энтрери ждал результатов за дверями комнаты, в которой Киммуриэль был занят чтением мыслей Далии. Ассасин нервно расхаживал взад и вперед.
— Я никогда не видел тебя таким, друг мой, — произнес Джарлакс.
Энтрери развернулся и окинул его яростным взглядом.
— В чем дело? — с недоуменным видом спросил наемник–дроу. — Разве я не выполнил твою просьбу? Рискуя при этом положением и даже жизнью!
Энтрери прекратил ходить и уставился на дроу.
— По–моему, это самое меньшее, что ты мог для меня сделать.
— Ты снова начинаешь?
— А я и не заканчивал.
— У меня не было выбора, — тихо произнес Джарлакс.