Герр Вольф
Шрифт:
Именно эти слова фюрера срочно сообщил Герингу «свой человек» при Гитлере. «Своим человеком» был адъютант Геринга генерал Боденшатц – его офицер связи при фюрере. Прибыв в ставку на оперативное совещание, Геринг обычно заходил на несколько минут в свой павильон, обставленный гораздо шикарнее апартаментов Гитлера. Боденшатц же под благовидным предлогом покидал совещание, чтобы сообщить шефу обо всех спорных вопросах. Затем Геринг во всеоружии являлся на совещание и с энтузиазмом поддерживал Гитлера в его конфликте с генералами. Довольный фюрер
– Вот видите, рейхсмаршал придерживается того же мнения, что и я!
Но, отправляя в отставку Гальдера, Гитлер как воплощение «волевого фактора» на Геринга не сослался. Гальдер же молча поклонился вождю и отправился паковать чемоданы.
– Я убываю, – как о деле, давно решенном, спокойно сказал он теперь уже бывшим своим подчиненным. Вот так: немногословно и буднично, словно отправлялся в отпуск.
Затем написал короткую записку своему ученику и другу, командующему 6-й армией:
«Сегодня я оставил мой пост. Позвольте мне поблагодарить вас, мой дорогой Паулюс, за вашу лояльность и дружбу и пожелать вам дальнейших успехов как вождю, которым, как вами доказано, вы являетесь».
Покончив с Гальдером, Гитлер по совету Геринга и Шмундта тут же назначил на освободившийся пост начальника Генштаба сухопутных войск мобильного, амбициозного, а главное, беззаветно преданного ему лично сорокасемилетнего генерал-майора Цейтцлера.
24 сентября шокированный столь внезапно свалившейся на него монаршей милостью Цейтцлер был возведен в ранг полного генерала от инфантерии.
Невысокий, крепко сбитый, по меткому наблюдению сослуживцев, «состоящий из трех шаров», Цейтцлер не принадлежал, как Гальдер, к военной элите Германии, что весьма импонировало Гитлеру.
Фюрер вполне обосновано полагал, что оглушенный новым назначением не очень-то избалованный судьбой Цейтцлер будет покладист при обсуждении сакраментальной проблемы прорыва к Каспийскому морю и Волге. Однако на первом же совещании в присутствии двадцати высокопоставленных офицеров вермахта был изрядно им озадачен. Терпеливо выслушав очередной разнос фюрера, Цейтцлер безапелляционно рубанул:
– Мой фюрер, если у вас есть претензии к штабу, скажите мне об этом наедине, но не в присутствии такого числа офицеров. В противном случае вам придется искать другого начальника штаба армии.
Лихо отдал честь и вышел вон. То есть, не прощаясь, покинул зал совещаний.
Офицеры застыли в ожидании новой казни. Но фюрер, истощенный последними схватками с Гальдером и Йодлем и в немалой степени мучавшими с утра изжогой и головной болью, как-то сник, устало съежился и, виновато улыбнувшись, робко спросил офицеров:
– Он вернется, не так ли?
После этого ушел к себе в бункер и вместе с верной овчаркой Блонди просидел там до самого ужина, который и съел в одиночестве и без всякого аппетита.
А Цейтцлер в первом же своем обращении к сотрудникам Генштаба оправдал
«От каждого штабного офицера я требую следующего: он должен верить фюреру и в его метод командования. Он должен использовать любую возможность, чтобы распространять эту уверенность на своих подчиненных. Мне не нужны в Генеральном штабе люди, которые не могут отвечать этим требованиям».
Теперь Гитлер мог хоть на каждом оперативном совещании повторять свой похожий на заклинание тибетского ламы категорический императив:
– Генералы обязаны подчиняться приказам точно так же, как любой отдельно взятый солдат. Командую я, и каждый должен повиноваться мне беспрекословно. Я несу всю ответственность! Я, и больше никто! Я буду с корнем вырывать любое другое представление!
Пора мнений, отличных от мнения фюрера, прошла безвозвратно. Накануне решающих сражений за Сталинград и Кавказ Гитлер вместо Красной Армии наголову (правда, в отличие от Сталина, не пролив ни капли крови) разгромил и подчинил своей воле непобедимый прежде вермахт Германии.
Глава 46
7 ноября Шпеер сопровождал Гитлера в Мюнхен на выступление перед «старыми борцами».
Как обычно, по всей трассе следования была выставлена усиленная охрана. Вдоль железной дороги устроена живая изгородь.
Чтобы исключить непредвиденное, по путям сперва прошел товарный «состав-болванка». За товарным на всех парах пронесся курьерский – точная копия поезда Гитлера, и тоже из ставки. Даже номера вагонов, в отличие от обычных пассажирских поездов, были помечены белой краской, а окна – красной каймой.
Мощный локомотив, шутя, сдвинул с места пятнадцать вагонов литерного поезда: вагон-салон, вагон-штаб, два вагона-столовых, вагон для личной охраны, два для гостей, два спальных, два багажных и специальный вагон для представителей германской прессы.
Все пассажиры спецпоезда были зарегистрированы в личной адъютантюре фюрера. Экипаж не менялся годами – все знали друг друга в лицо.
Как всегда, маршрут поездки был строжайше засекречен. В нем все было расписано до мелочей, кроме одного – на каких станциях будет входить и выходить фюрер. Об этом знали только Раттенхубер и Шмундт.
Поезд был оснащен суперсовременной радиосвязью, телетайпом и телефонным коммутатором.
Кроме Шпеера в этот раз Гитлера сопровождали генерал Йодль, адъютант фон Белов и несколько офицеров Генштаба.
Поздно вечером Гитлер пригласил Шпеера в вагон-ресторан, обшитый панелями из красного дерева. Здесь ничто не напоминало офицерскую столовую «Вервольфа». Уникальные серебряные столовые приборы и букеты цветов, хрусталь и дорогой фарфор… Гитлер, еще совсем недавно в ставке призывавший всех к военному аскетизму, в своем спецпоезде не выражал ни малейшего несогласия с окружавшей его роскошью.