Гетерозис. Хроники боли и радости
Шрифт:
– Признаться в чем? Думаю, вам и так известно, что я агент психздрава Алексей Казанский.
Ассистент снял очки, бросил их в угол. Потом стащил с себя халат и отправил его туда же. Личного дела на этот раз в его руках не оказалось.
– Всё, сказанное вами, полная херь! – сказал он, представ передо мной в новом обличье, – Хватит заниматься соплежуйством и втирать мне про свою ксиву. Этим ты можешь удивить Доктора, устроившего из психушки хрен знает что, но не меня. Если бы она могла меня испугать, я пришиб бы тебя
Ощущение наплыва нечистот усиливалось ежесловесно. Я стал понимать, кто передо мной, но легче от этого не стало.
– Чего ты хочешь?
– Понять, чего хочешь ты.
– Я уже ничего не хочу.
– Прям как тогда. Помнишь?
Внутри меня все похолодело. Но я постарался заглушить это странное чувство и изобразить непонимание.
– О чем ты?
– Да все о том же. Мы с тобой похожи. И именно поэтому мы оба оказались именно здесь.
– Где здесь? В психушке??? Но это ты меня сюда затащил. Хорошая байка про психокинез. А ещё непонятно, где настоящий Мугамба. Или, предположим, он тоже плутает в этой сумеречной зоне между двумя этажами???
– Вижу, разговор не клеится, – понуро промямлил Ассистент и, поднявшись на ноги, отправился прочь в один из темных коридором, – Поговорим в другой раз.
Внутри меня закипела злоба, и я стал кричать ему вслед:
– Отчего же? Давай поговорим сейчас, псих чертов. Не убегай, твою мать. Вернись!
Но он убежал. А я все кричал и кричал, пока в конец не выбился из сил и не схватился за сон мертвой хваткой.
– Здравствуй, Билли!
– Здравствуйте, миссис Хадсон.
Старушка сидела в свое любимом кресле и, мерно покачиваясь взад и вперед, вязала очередной шерстяной носок.
– Вы меня звали? – вежливо поинтересовался я.
Старушка грустно улыбнулась и, отбросив занятие, сделала всплеск руками.
– Дорогой мой, ну кто я такая, чтобы звать тебя? Всего лишь дряхлая старушенция, которой нужна помощь лучшего сыщика в Лондоне.
– Ну что вы, миссис Хадсон…
Старушка бросила на меня сердитый взгляд.
– Не нужно, Билли. Я слишком стара для таких игр и слишком умна, чтобы поверить в то, что мужчин может что-либо исправить. Мужчина – это все тот же маленький алчный эгоист, только успевший немного подрасти.
– Что-то случилось?
– Да, Билли, случилось.
На этот раз на лице старушки отразилась гримаса скорби.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – пробормотала старушка без каких-либо эмоций.
Дверь отворилась, и в помещение вошел темнолицый парень.
– Это ты, Митхун. А мы тебя не ждали, – продолжала бормотать миссис Хадсон, а заодно и представила меня очередному гостю, – Познакомься с инспектором Дойлом.
Индус сделал вид, что вне себя от счастья из-за нашего знакомства, но негативом от него разило как от дохлой кошки.
– Так вы их нашли? – спросил он после того, как утомил меня раздачей несуразных почестей.
– Кого именно?
Старушка наконец-то вышла из прострации.
– Ах, Билли, посмотри, что они сотворили с моей бедной Лизой.
Она ткнула указательным пальцем в пространство, и лишь тогда я заметил гроб, стоявший у стены.
– Она была такой молодой, – прошептала миссис Хадсон, роняя в платок скупую слезу.
Я подошел ближе. В гробу лежала девушка. Когда-то мы вместе весело играли в прятки, а теперь она была холодна и неподвижна.
– Как это было?
– Это вопрос к тебе.
И я ушел. Но пришло время, и я вернулся. На этот раз более эффектно, почти по-ковбойски, выбивая дверь с ноги.
– Я ждала тебя, Билли.
Старуха по-прежнему сидела в своем кресле. Ее лицо взирало на меня с призрением каменного монумента, величественного сфинкса, терпеливо ждущего добычу. В нем не было прежней доброты, участия, чего-то нежно-ласкового и чуткого. Лишь холод, которым веяло от нее на сотню миль вокруг.
Я даже испугался чуть-чуть и чуть-чуть оступился. Но позади толпа кричала:
– Давай!!! Время не ждет.
И я опять осмелел. Стал прежним и не менее холодным, чем она.
– Так что? – спросила миссис Хадсон, – Ты нашел ответ?
– Я…
– Смелее!.. Смотри, что у нас на кону.
Я повернул голову и там, где ранее стоял гроб, теперь красовалась отрубленная голова ее племянницы, брошенная на стол, словно на мясницкий пьедестал.
Оценив мое внимание, голова зашевелилась, встала на обрубок шеи и уставилась на меня. Я не хотел смотреть ей в глаза. Но это была голова… Как можно было упустить такой шанс?!
Ее мертвые губы зашевелились, будто бы ей захотелось что-то сказать. Только вот звуки почему-то не рождались. Наверное, дело было в связках. Точнее в их отсутствии.
И голова злилась, пыхтела, плевалась мертвецки вонючей слюной, но бес толку. И лишь когда я вновь заглянул в ее извечно живые глаза, то понял, в чем собственно дело. И ужаснулся. И ужас объял меня, да так, что захотелось убежать далеко и надолго.
Но вместо меня побежал другой, тот кого она любила больше жизни, но ненавидела после смерти.
– Постой! – крикнул я ему вслед, – Конец неизбежен.
Индус остановился и стал пятиться, будто боясь получить от меня удар в спину.
– Вернись, я все прощу!
Но видимо прощение не было в его планах. Наоборот, он метнулся от него как ошпаренный, сходу налетев на штырь в стене.
Толпа визжала в безумном экстазе, словно ребенок, которому дали полизать эскимо.
Я подошел к свежеиспеченному трупу. Кровь тихо капала на пол, образуя багровое пятно на ковре.
– Жаль, – прошептал я, – Хороший был ковер.