Геймер в аду

Аскалайт / Askalite

— Я вот знаю одного человека, так он считал, что все вокруг строят против него тайный заговор. Хороший человек был, долго прожил, умер своей смертью. А жил он среди тёмных эльфов поклоняющихся богине паучихе, что постоянно плела разнообразные интриги. Собственно эльфы этим и славились, интригами да жаждой смерти ближнего. И заметь, никто из эльфов, даже богиня, так и не догадались, что он не является эльфом. Вот что значит деформация личности в правильную сторону, помноженная на гениальный ум. Ты такой же.

— Я не гений и я не псих, — ответил я ему.

— Ты умеешь вычислять огромный массив информации

не хуже суперкомпьютера, — ответил он мне. — Не считай себя обычным человеком. Тот подрывник о котором ты говорил, тоже необычен.

— Он просто глупец с манией величия, — ответил я ему.

Интересно, как там Люська? Всё что я чувствую с её стороны это глубокую тоску и отчаяние. Словно она скорбит о чьей-то смерти. Ничего, я иду к тебе, я спасу тебя, ты ведь слышишь, меня, Люська?

— Юноша с пылким взором и великими мечтами, — процитировал кого-то Иван. Опять на что-то намекает.

— Хочешь сказать, что моя цель наивна и примитивна? — спросил я его.

— Нет, не совсем это. Наоборот, твоя цель достойна того, чтобы отдать за неё жизнь. Люди взрослеют, глупеют и начинают отказываться от чувств, становясь серыми личностями с примитивными целями, желаниями и мечтами. Ты не такой, а потому ты величественен относительно них.

Я остановился, почувствовав как бесконечная малая величина моей силы, перестала мне подчиняться. Временами, я начинаю регрессировать и мне приходиться тренироваться, чтобы восстановить былые навыки. Со слов Ивана в аду очень опасно не уметь контролировать свою силу, поскольку любой достаточно сильный демон может попросту обернуть это силу против меня, как это произошло в сражении с подрывником.

— Что случилось? — спросил Иван.

— Ничего, — ответил я и пошёл дальше.

А ещё опаснее регресс: душа существ живущих в аду постепенно разрушается до основания, а потом отправляется в круг перерождения, лишаясь всех своих сил. Лишь единицы способны противостоять регрессу. Другим приходиться постоянно сражаться между собой в аду или долго и кропотливо работать над собой, чтобы не скатиться в слабое и жалкое состояние, лишивших всех сил, а потом умереть окончательно, отправившись на перерождение.

Куда лучше дело шло у меня. Я мог лишь с помощью одной голой силы воли противостоять регрессу. Так я смог оставить свой уровень сил прежним после взрыва, не позволив игровой системе окончательно обнулить мой игровой аватар. Впрочем, я мог такое не только в этой игре, но и во множестве других подобных играх.

Этой способностью обладает любой, наигравший более пяти сотен лет в виртуальной реальности. Поэтому производители игр начали выпускать блокираторы контроля игры со стороны пользователя, когда его какие-либо характеристики приближаются к нулю. Странно, что в этой игре этот блокиратор не приделали, скорее всего учли просьбы пользователей, обожающих полный мысленный контроль над системой. И даже выделили эту способность в отдельный пункт в системе, который у меня немного багнутый:

Анализ…

Зафиксирована активация нового навыка!

Психический контроль?

Ошибка идентификации. Подождите. Система собирает необходимые для анализа способности данные.

И так каждый раз, когда я применяю свою волю, для восстановления

навыков. Система хоть и имеет представление о моих способностях, но похоже не достаточное для полного анализа. Даже не представляю, сколько времени разработчики потратили на разработку подобной технологии, и чего хотели этим добиться.

Ладно, вернёмся к подрывнику. За прошедшее время я смог более менее понять как ему противостоять, даже на тот случай, если он сможет превратить во взрывчатое вещество не только мою ману, но и другие части моей силы или тела. Я просто буду брать и замораживать всё, превращая взрывчатку в лёд. Уж замороженная до абсолютного нуля вещь точно не взорвётся.

В самом крайнем случае, я полностью обращал себя льдом, превращаясь в элементаля этой стихии. Основная проблема была в том, чтобы вернуться в прежнюю форму. Не думаю, что будучи элементалем льда, смогу использовать огонь, чтобы вернуть себя в прежнее состояние, а значит где-то следовало создать запасы моего огня или нейтральной маны. Помимо этого я мог просто окружить себя ледяной плёнкой, не позволив его способности влиять на меня.

Я смутно ощутил неправильность происходящего и замер.

— Опять задумался и что-то вычисляешь?

— Да, кое-что не так. Я чувствую себя очень странно. Мой регресс ускорился, — ответил я ему, проанализировав свои ощущения.

Когда я стал настолько внимательным? Это ненормально. Раздражает тем, что иногда я обращаю внимание на разные вещи, что постоянно отвлекают меня от размышлений.

— Похоже мы близко, — ответил он мне. — Готовься.

— Я всегда готов.

Туман медленно развеивается, а я чувствую как в нос ударил затхлый запах мертвечины. Каменные кресты, железные оградки с небольшими холмиками по центру. Кладбище, да не простое, а с живыми мертвецами.

Повсюду чувствовалась смерть, старение и разложение, что фиолетовой дымкой покрывало всё кладбище. Тут и там видны следы оставленные скелетами, вырывшими свой путь из гроба на поверхность. Я остановился и огляделся по сторонам, отмечая количество зомби, прятавшихся в тенях редких деревьев, мелких овражков, в высокой траве.

Уклоняюсь от ржавого ножика кинутого мне в спину, прыгая вверх, а затем создаю тонкую иголку из льда и стреляю ей в нападающего. Труп за моей спиной сковало льдом. Я приземлился на землю, подцепил пальцами нож, прицелился в смутную тень перед собой и метнул. Нож с хлопком исчез в моих руках, взорвавшись мелкими осколками.

— Их оружие очень хлипкое, — пояснил Иван.

Я почувствовал лёгкий прирост сил, а так же то, что моя мана стала отдавать гнилостным чувством. Сконцентрировавшись, я создал саблю из тёмного льда, вложив в неё половину своего резерва. Развернувшись, я разрезал пополам труп за моей спиной, сделал сальто назад, уворачиваясь от гнилостно зелёного плевка со светящимися червячками в нём. Этот труп был тем смутным силуэтом, в который я ранее попытался кинуть ножик. Без глаз, почерневший, одетый в старые износившиеся тряпки, а так же с проступающими на сгибах тела костями, он медленно шёл на меня, качаясь из стороны в сторону. Я резко сблизился с ним и увернувшись от вытянутой в сторону моей шеи руки, разрезал его пополам, промораживая насквозь. Моя сабля с тихим звоном сломалась. А теперь попробуем против мертвецов огонь.