Гианэя
Шрифт:
Муратов вздрогнул при мысли, что восемь человек долгие годы не увидят ничего, кроме этой безрадостной картины. Какую всепоглощающую любовь надо иметь к своей науке, чтобы добровольно обречь себя на такое испытание!
Выбор места для обсерватории был не случаен. Именно такой рельеф местности лучше всего соответствовал целям защиты. Метеоритная опасность, существующая даже для небольших звездолетов, была в тысячи раз более грозной для Гермеса, масса которого притягивала к себе блуждающие в пространстве обломки. Тем более что предстояло пересечь пояс астероидов между Марсом и Юпитером - самое опасное место на межпланетных трассах.
В скалах, кольцом окружая обсерваторию, были вмонтированы мощные установки. Какую бы скорость ни имел метеорит, магнитное поле заставит его уклониться в сторону от единственного обитаемого места из астероиде. Потому и возможно было существование сравнительно тонких, прозрачных стенок и огромного купола, под которым располагались телескопы и другие многочисленные астрономические приборы и инструменты. Если же встречный метеорит окажется не железным, а каменным, то его отклонит в сторону вихревое антигравитационное поле, дополняющее магнитное.
Ученые могли работать спокойно.
В этот вечер Муратов решил не возвращаться на свой звездолет, а переночевать на спутнике, благо, в этом странном мире без тяжести можно было спать на чем угодно, как на мягчайшем тюфяке. Четыре стула, крепкий ремень, чтобы не проснуться на потолке, - и постель готова. Сильно намагниченные металлические ножки стульев, прилипающие к полу, гарантировали неподвижность ложа.
Было десять часов, когда Муратов, перед тем как лечь спать, зашел в каюту Легерье.
Он любил беседовать с умным, энциклопедически образованным начальником экспедиции. Казалось, не существовало вопроса, в котором ученый не чувствовал бы себя, как рыба в воде. С ним можно было говорить обо всем.
«Командир Гермеса», как прозвали Легерье с чьей-то легкой руки, стоял у стены и внимательно рассматривал один из приборов, расположенных на большом, во всю стену щите. Он обернулся при входе Муратова.
– Посмотрите!
– сказал он, снова поворачиваясь к прибору.
– Стрелка гравиметра не стоит на нуле. Никак не пойму, что это может значить.
Муратов подошел ближе.
С гравиметрами он познакомился во время экспедиции на «Титове». Но прибор в каюте Легерье имел уже мало общего с теми. Два года - огромный срок для техники. Знакомыми оставались только шкала и стрелка.
Муратов вгляделся.
– Мне кажется, - сказал он, - что стрелка не только не стоит на нуле, как вы сказали, но и движется. Очень медленно, но движется.
– Да-да, вы правы.
– В голосе Легерье чувствовалось беспокойство.
– Это очень странно. Прибор показывает наличие какой-то массы недалеко от нас. Но что это может быть?
– Встречный метеорит?..
– нерешительно предположил Муратов.
Он тут же мысленно выругал сам себя. Что за наивная реплика! Не мог же Легерье не подумать о такой возможности.
Вместо ответа астроном молча указал на экран локатора. Ровная черная линия не имела никаких неровностей или выступов. Радиолучи, непрерывно ощупывающие пространство вокруг астероида, не встречали препятствий.
– Испортился…
Легерье нажал на одну из бесчисленных кнопок. Засветился маленький экран, и на нем появилась внутренность каюты, занимаемой Александром Макаровым - заместителем начальника экспедиции.
– Саша!
– сказал Легерье.
– Посмотри на гравиметр.
Было видно, как Макаров подошел к щиту, точно такому же, какой был здесь. Раздалось удивленное восклицание.
– А теперь обрати внимание на локационный экран.
– Да, вижу!
Макаров обернулся.
– Что ты на это скажешь?
– спросил Легерье.
– Очень странно, даже слишком. А у тебя то же самое?
– Конечно! Я подумал было, что гравиметр в моей каюте испортился. Но не могли же испортиться оба сразу.
– В чем же дело?
– Зайди ко мне.
– Иду!
Легерье и Муратов не спускали глаз со стрелки. Она двигалась, теперь в этом невозможно было сомневаться. Что-то, не отражающее лучей локаторов, приближалось к Гермесу. Это не мог быть небольшой обломок, настолько малый, что его не «видели» мощные локационные установки. В этом случае его не заметил бы и гравиметр. Загадочное тело имело довольно значительную массу.
– Все ближе и ближе!
– прошептал Легерье.
– И что самое удивительное, оно летит очень медленно.
Раздался тихий гудок радиофона.
Легерье даже не обернулся.
Гудок повторился. Муратов подошел к аппарату.
Дежурный на командном пункте флагманского корабля эскадрильи взволнованным голосом доложил о странном «поведении» гравиметра.
– Со всех наших кораблей сообщают то же самое, - сказал он.
– Знаю, - ответил Муратов.
– Продолжайте вести наблюдения.
Вошедший Макаров молча подошел к Легерье. Оба напряженно всматривались в гравиметр. Стрелка уже далеко отошла от нуля и продолжала медленно, крайне медленно, но неуклонно ползти дальше.
Линии на экране локатора по-прежнему оставалась невозмутимо ровной.
Легерье топнул ногой.
– Да что же это такое, наконец?
– раздраженно сказал он.
– Общую тревогу!
Макаров нажал на красную кнопку в центре щита. Муратов знал, что в этот момент во всех помещениях спутника-обсерватории раздался дробный звонок, извещая об опасности.
Не прошло и двух минут, как в каюте начальника собрались все, бывшие на борту спутника.