Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог —

Кто считал, кто считал!..

Сообщается в сводках Информбюро

Лишь про то, сколько враг потерял.

Владимир Высоцкий

Великому русскому полководцу А.В. Суворову принадлежит ставшая крылатой фраза: «Война не окончена, пока не похоронен последний солдат». Мы, потомки солдат Великой Отечественной, имеем полное право считать, что пока не отданы последние почести всем погибшим, пропавшим без вести на полях сражений — война не окончена. И судя по количеству непогребённых и через 70 лет после Победы защитников Родины — Великую Отечественную войну Россия закончит еще не

скоро.

Что помнит современный любитель военной истории о больших и малых сражениях той великой войны? Битва за Москву, Сталинградское сражение, Курская дуга, прорыв блокады Ленинграда, битва за Берлин... Наиболее пожилая часть населения еще помнит о пресловутых «Десяти сталинских ударах», которыми до оскомины кормили в школе. Но уже у более молодых людей знания о Великой Отечественной войне отрывочны и фрагментарны. И, надо сказать, советская историческая наука немало потрудилась, чтобы этого достигнуть. Что далеко ходить, часто ли мы знаем военную историю даже своего родного города, со всеми подробностями и умолчаниями?

Множество операций дивизионного, армейского и фронтового уровня, в которых легли сотни тысяч человек, или не упоминаются в летописи войны, или мало освещены. Причиной может быть случайность, — скажем, никому не интересны подробности боя за высоту 142/15 или за безвестную, затерянную на российских просторах деревушку, а боев этих было за четыре года войны — не тысячи, а сотни тысяч. И гибли в них бойцы и командиры, совершая свои маленькие подвиги.

Со 2-й ударной армией Волховского фронта случайности не было. Умышленно было сделано все, чтобы придать ее забвению, исказить смысл подвига ее бойцов и командиров.

Признать, что первая попытка прорыва блокады Ленинграда потерпела полное фиаско по вине командующих Волховским фронтом и чинов Генерального штаба, очень не хотелось. Надо было найти «козла отпущения». И он, конечно, нашелся в лице генерала А.А. Власова.

И долгие годы был в ходу стереотип: «2-я ударная армия Власова». Но такой армии никогда не существовало.

Была «2-я ударная армия Волховского фронта» и была «РОА» — Русская освободительная армия Власова. А это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

Именно министр пропаганды гитлеровской Германии Геббельс пустил в ход «утку» о том, что вместе с Власовым якобы сдалась в плен «целая армия». И эту лживую сплетню долгое время мало того, что никак не опровергала, а и всячески поддерживала советская историческая наука.

О судьбе 2-й ударной армии вновь заговорили лишь с возвращением в историю уже в 90-е голы XX века самого имени Власова, по сию пору окруженного яростной полемикой. Но не его судьба интересует нас в первую очередь. Он был «командующим» всего лишь жалкими остатками армии, запертой в страшном Волховском котле всего лишь три месяца. Не он их туда привел, не он подготовил и осуществил эту катастрофу. Это сделали другие – Мерецков, Хозин, Клыков, а Власов всего лишь разделил судьбу многих солдат и офицеров — при попытке выйти из окружения попал в плен.

Другое дело, как он проявил себя в гитлеровском плену. Прямо скажем, не лучшим образом. И сколько бы ни славословили вокруг его имени нынешние «демократы» — оценка «предатель», поставленная ему сразу после войны, совершенно верна. Очень точно писал B.C. Высоцкий:

И во веки веков, и во все времена

Трус, предатель — всегда презираем.

Враг есть враг, и война — все равно есть война.

Но в том, что случилось с бойцами и командирами 2-й ударной армии, — его вины нет. Историческая несправедливость состоит лишь в том, что и в наше время, на фоне дебатов вокруг его имени, по-прежнему в тени остается солдатский подвиг.

Однако, несмотря на то, что тема гибели 2-й ударной считалась неудобной, не вписывающейся в общую официальную картину героической обороны Ленинграда, надо отметить следующее — офицеров и

солдат 2-й ударной армии никто официально предателями не объявлял, более того — армия не была расформирована. Тех. кто смог выйти из окружения, отправляли на лечение, в другие части, в тыл. Посылались похоронки родным. Тех. о ком ничего не было известно (а таких было большинство), объявляли «без вести пропавшими» — обычная практика первых лет войны, когда потери частей в окружении были громадны. Естественно, что родным таких солдат никто не выплачивал никаких пособий «по потере кормильца». Но это положение касалось не только солдат 2-й ударной, но и всех бойцов, без вести пропавших на полях известных и неизвестных сражений. Кошмарные истории о якобы «спецвагонах НКВД для вышедших из окружения» оставим для фильмов ужасов. О каких вагонах может идти речь, если из котла вышли считанные единицы и судьба практически всех вышедших известна? Военные историки просто старались не упоминать об этом поражении, как впрочем, и о Ржевской операции, и об ужасных потерях первых месяцев войны и многих других.

Впервые об этом осмелились заговорить только в годы «оттепели» в своих книгах участники войны (первым был Ю. Бондарев в 60-е годы — роман «Горячий снег», говоря о судьбе сына генерала Бессонова); участники блокады — например А.Б. Чаковский, за что подверглись жестокой критике по «партийной линии».

Наша книга в основном посвящена событиям января — апреля 1942 г., ныне известным как Любанская наступательная операция. Трагедия 2-й ударной армии до сих пор является незакрытой страницей нашей истории. При этой попытке первого прорыва блокадного кольца вокруг Ленинграда и в «Волховском котле» погибли десятки тысяч человек, останки большинства из них так и остались незахороненными.

Книга во многом построена вокруг судьбы солдат и офицеров 327-й стрелковой дивизии, сформированной в Воронеже, в том числе из жителей города и области. В книге использованы свидетельства выживших очевидцев. архивные материалы, воспоминания как советских, так немецких военачальников и рядовых, данные экспедиций воронежских поисковиков.

Почему именно вокруг этой дивизии? Тому есть несколько причин.

Во-первых, волею военной судьбы эта дивизия всегда была в самом эпицентре кровавой круговерти Волховского фронта — сначала на острие прорыва при форсировании Волхова и попытке взятия Любани, а затем именно эта дивизия, вернее, то, что от нее осталось, прикрывала выход остальных частей из котла.

Во-вторых, за годы раскопок воронежскими поисковиками был накоплен значительный уникальный архив, в том числе и воспоминаний уже ушедших от нас ветеранов.

И в-третьих, для авторов, уроженцев Воронежа, это — дань памяти погибшим землякам.

Последняя причина — в судьбе одной дивизии, как в зеркале, отражена судьба всех остальных.

Необходимое пояснение — в этой книге используется достаточно много (если принять во внимание количество вообще выживших к концу 1945 года) воспоминаний бывших рядовых и командиров 2-й ударной армии. Относясь к ним со всем уважением, надо, однако, при оценке их всегда иметь в виду следующее: когда и при каком режиме писались эти воспоминания, сколько там умолчания и сколько правды. Мемуарная литература вообще довольно тонкая вещь, не зря существует поговорка: «Врет, как очевидец». Кроме главной задачи — рассказать, как все было, перед автором мемуаров зачастую на первый план выходит совсем иное — показать себя в наиболее выгодном свете. Это в первую очередь касается воспоминаний Тимошенко, Василевского, Жукова, Мерецкова, Хозина, Клыкова — военачальников. Кстати, довольно часто не они лично сами писали свои воспоминания — это делали за них другие, не столь компетентные в военном деле, но умеющие писать люди — отсюда много неточностей и погрешностей в описаниях, которые профессиональные военные просто не могли допустить. Об этом тоже стоит помнить.