Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия
Шрифт:
Ничего утешительного не было...В окружении оказались 4, 19, 24-я гвардейские стрелковые дивизии; 378, 267, 259, 191, 46, 327, 328, 305-я стрелковые дивизии; 13-й кавалерийский корпус (87, 25, 80-я кавдивизии), 57, 53, 59, 22, 25-я отдельные стрелковые бригады.
В результате изнурительных боев, которые продолжались три с половиной месяца, войска Волховского фронта, особенно 2-й ударной и 59-й армий, морально устали, понесли большие потери и не выполнили возложенной на них задачи. Многие соединения имели до 60-70 % некомплект в живой силе. Танковые бригады и отдельные танковые батальоны остались без танков, артиллерия — без боеприпасов. Этим и объясняется, прежде всего, тот факт, что соединения 59-й армии не смогли ликвидировать выступ у Спасской
178
Хозин М.С. Об одной малоисследованной операции // Военно-исторический журнал, № 2, 1966.
Для Власова ликвидация Волховского фронта означала полную катастрофу. Он оказался фактически никем — он не был назначен командующим 2-й ударной армией, а его должность заместителя командующего Волховским фронтом перестала существовать. Так что о какой «армии Власова» вообще может идти речь? Он даже командармом не быт.
Из воспоминаний ветеранов 327-стрелковой дивизии:
Антюфеев И.М.: «Во второй половине марта мы получили приказ перейти к жесткой обороне. Почти месяц противник не проявлял активности, но со второй половины апреля он активизировал свои действия на всем участке обороны дивизии, которая остро нуждалась в боеприпасах и не могла подавлять натиск противника. А тут еще начались перебои с доставкой продовольствия. Все дороги вышли из строя. Грузы доставлялись на вьючных лошадях или на себе.
Находясь почти три месяца в окружении, мы съели все, что можно было есть: сначала резали еще живых лошадей, а потом и их трупы, вытаивающие из-под снега, — все шло на питание. Также от голода спасали березовый сок и хвоя...» [179] .
Дмитриев П.П.: «...Жили в землянках с бревенчатым накатом, но весной вода стала их заливать, пришлось перебираться в шалаши. Начали тонуть орудия, приходилось подкладывать бревна под колеса и укреплять сошники. Все это требовало сил, а положение с продовольствием все ухудшалось: паек уменьшился до половины, потом до четверти, а в иные дни пищу не получали совершенно» [180] .
179
Антюфеев И.М. Боевые действия 327-й сд в январе-июне 1942 г. // Иванова И.А. Трагедия Мясного Бора. Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции. СПб.: Политехника, 2005.
180
Дмитриев П.П. Нас называли «антюфеевцами» // Там же.
Рухленко П.В.: «Наши силы иссякали — лошадей больше не было, а надо было перетаскивать орудия с одной позиции на другую. Раненых переносили на себе, боеприпасы — тоже на себе. Человек может много выдержать, если надо.
Во второй половине апреля мы узнали, что Волховский фронт ликвидирован, а нашу армию подчинили Ленинградскому фронту. Нас обрадовало, что мы уже ленинградцы. Но руководство нашими войсками не улучшилось, и снабжение оставалось отвратительным.
Почти в это же время у нас сменился командующий армией. Вместо заболевшего Клыкова прибыл генерал Власов. Об этом мы узнали из газеты с его фотографией» [181] .
181
Рухленко П.В. В окружении // Там же.
Так что для рядовых бойцов и офицеров, фактически уже находившихся в окружении, голодных и измученных, смена командующего армией практически ничего не значила, их положение не изменилось.
В.А. Кузнецов пишет: «1 мая... «Воины Ударной, вперед, к Ленинграду!» — призывает газета.
В ту пору мы. конечно, не могли знать, что было очевидно для командующего фронтом. 24 апреля Мерецков докладывал в Ставке:
— Вторая ударная армия совершенно выдохлась. В имеющемся составе она не может ни наступать, ни обороняться... Если ничего не предпринять, то катастрофа неизбежна» [182] .
30 апреля 1942 г. Хозин отдал приказ, согласно которому 59-я армия должна была выбить немцев из района Спасской Полисти. После этого следовало «подготовить к выводу в резерв фронта 4-ю гвардейскую и 372-ю стрелковые дивизии, а также 7-ю отдельную бригаду». Кого и куда выводить было тоже предусмотрено в этой директиве, не учли только, что в тот же день, когда был издан этот приказ, немцы приступили к ликвидации окруженной 2-й ударной армии.
182
Кузнецов В.А. Воспоминания // Вторая ударная в битве за Ленинград. Л.: Лениздат, 1983.
В этих условиях Власов идет на крайние меры — посылает в командировку в Ставку своего адъютанта И.П. Кузина. Видимо, он помнил, что когда в марте 1942 г. его назначали на Волховский фронт, то обещали всячески помогать и людьми и техникой. Тогда Сталин говорил о резервах, формируемых для освобождения Ленинграда. Но Власов не знал, что катастрофа, постигшая армию в результате еще одной провальной операции «Большого наступления» — Харьковского сражения, делает бессмысленными всякие надежды на подкрепления. Немцы оккупировали Донбасс, обширные области Дона и устремились к Сталинграду. Все имеющиеся силы Ставка бросила в поволжские степи. Так что ждать помощи было неоткуда.
Трагедия гибели 2-й ударной армии состоит не столько в смертях бойцов и командиров, сколько в полной бессмысленности этих смертей.
Краткая историческая справка:
Любанская наступательная операция 7 января — 30 апреля 1942 г.
Численность войск и людские потери
Вдумайтесь в эти цифры, они говорят сами за себя. Кто бы ни был виноват — Ставка. Сталин, командующие фронтов — легче не становится. Наступление провалилось, теперь нужно было хотя бы спасти людей, оставшихся в Волховском котле.
Наряду с бойцами и офицерами на территории «мешка» остались и жители редких деревень, также голодающие и мерзнущие, часто вместе с детьми и стариками, а также раненые, которых уже не было возможности эвакуировать в тыл.
Началась самая страшная часть трагедии, названная в исторической литературе: «Операция по выводу из окружения 2-й ударной армии 13 мая — 10 июля 1942 г.».
Никак не хотелось советским историкам признать, что никакой «операции», как таковой, просто не было, что из котла практически никто не вышел.
И еще о роли Власова — его фактически бросили спасать 2-ю ударную армию, расхлёбывать чужие ошибки, промахи и преступления. Не Власов планировал Любанскую операцию, не он ее готовил, начинал и проводил.
Армию надо было отводить назад — это все понимали, но Ставка упорно не хотела расставаться с теми болотами, которые уже заняла 2-я ударная. Истощенную армию раз за разом заставляли прорываться к Ленинграду, но ей навстречу никто не прорывался, и наступление захлебывалось. Надо было уходить — но из Кремля был один приказ — держаться, хотя никаких возможностей для снабжения отрезанной от коммуникаций армии не было. Фактически: «Снабжать армию не могу, отходить не разрешаю!»