Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Голохвастов Георгий

Забыть ли?

Забыть ли тайный след тропинки В лесу, к заглохшему пруду, Вдали от звезд — твой взор-звезду, Таивший чистых слез росинки, Признанье, шепот как в бреду, И мимолетные заминки Для поцелуев на ходу?

«Спеши! Пусть ждут другие ягод…»

Спеши! Пусть ждут другие ягод, — Ты ж цвет цветов и счастья рви, Пей хмель вина и хмель любви, Полней живи день каждый за год И в гимнах радостям земли Без капищ, алтарей и

пагод Творца и Господа хвали.

Сны

В снах страшных — знамение есть. Пусть, горд неверьем, ум наш вещий Пророчеств скрытых смысл зловещий Не хочет в тайнах их прочесть, Но сердцу сказки сонной лепет Открыт, как бед грядущих весть, И в нем — предчувствий жутких трепет.

«Весна. И в воздухе прозрачном…»

Весна. И в воздухе прозрачном Любовь, царица всех цариц: В окраске яркой перья птиц, Цветы, как в сказке, в платье брачном, И в ласке встречной юных лиц То зов, как зов в огне маячном, То трепет трепета зарниц.

Возврат. Сюита

1. «Устав от вечной суматохи…»

Устав от вечной суматохи Пустых утех и скучных нужд, Я людям стал враждебно-чужд; Душе несносны скоморохи, Ханжи, и Лазари-рабы, Всю жизнь сбирающие крохи На светлом празднестве судьбы.

2. «Я вдруг прозрел: познанья книги…»

Я вдруг прозрел: познанья книги, Поэмы, жгущие сердца, Созданья кисти и резца, Закон людской и зов религий, — Я всё отверг, и в дерзкий миг, Отринув келью и вериги, Иное — высшее постиг.

3. «Пусть, былей давних пережиток…»

Пусть, былей давних пережиток, В наш век душа моя ветха, Как лик скалы в сединах мха, Но в ней предвечных сил избыток, В ней мудрый ум, в ней ясный смех, И, как вино, ее напиток Я вновь вливаю в старый мех.

4. «Я — чащ непрошеный насельник…»

Я — чащ непрошеный насельник. Стучит топор, стволы дрожат; Спасая в страхе медвежат, Ревет медведь, лесов отшельник, И воет волк, тоской дыша, Когда пылает с треском ельник В моем костре у шалаша.

5. «Прапращур жив в дыханьи частом…»

Прапращур жив в дыханьи частом И в чутком слухе дикаря, Когда осветит мне заря Запечатленный снежным настом Тяжелый шаг ночных гостей, Иль след на дубе коренастом С прыжка вонзившихся когтей.

6. «Но, как дитя, люблю я клейкий…»

Но, как дитя, люблю я клейкий Весенний лист, напев ручья И труд упорный муравья, Лукавый блеск проворной змейки И гуд у черного дупла, Куда в вощаные ячейки Свой дикий мед несет пчела.

7. «И изощренно-острым взглядом…»

И изощренно-острым взглядом, Мечтой, отточенной в стилет, И

сердцем, свергшим узы лет, Сквозь тлен, разлитый тонким ядом, Я жизнь слежу и пью потир Любви, изысканным обрядом Плодотворящей дольний мир.

8. «Забыт тот мир презренно-жалкий…»

Забыт тот мир презренно-жалкий, Где счастье — миф, любовь — мираж, Где в смене купли и продаж Скопцы и мнимые весталки Позорят страсть, и где толпа Страшна гримасой той оскалки, Какой смеются черепа.

9. «Лишь ты, владевшая когда-то…»

Лишь ты, владевшая когда-то, Моей мечтой, чужая здесь, Ты гордо властвуешь поднесь Душой, не свыкшейся с утратой: Мне не забыть, как отдала Ты чистоту позорной платой За ложный блеск в чертогах зла.

10. «Очнись! И жизненного дива…»

Очнись! И жизненного дива Со мной участницею стань; Сорви одежды рабской ткань, Как непостыдная Годива: Нам зори будут ткать виссон, И будет страсть — как жизнь правдива, И будет жизнь — как яркий сон.

Октябрь — Ноябрь, 1930 года

«В любви своей ты отдала…»

В любви своей ты отдала Мне сердца юную горячность, Очей безгрешную прозрачность, И грезы чистого чела, И мир восторгов сокровенных, Как в чаше хрупкого стекла Дар ароматов драгоценных.

«Обманчив призрачный застой…»

Обманчив призрачный застой Игры вина в тюрьме зеленой Бутылки, крепко засмоленой И в лед затертой… Но, постой Ударит пробка, брызнет пена, — И звезды влаги золотой В бокалы вырвутся из плена.

«В мольбе склонясь у милых ног…»

В мольбе склонясь у милых ног, Я с облегченным сердцем сброшу Всю опостылевшую ношу Страстей, сомнений и тревог; И, слыша тихий зов участья, Войду в любовь твою, — в чертог Грехом нетронутого счастья.

«Темны лампады у киота…»

Темны лампады у киота С пучком давно засохших верб… С печалью тихой лунный серп В оконце глянул: позолота Икон зажглась, и бледный блик Чуть-чуть дрожит, как будто кто-то, Незрим, Христа целует Лик.

Победа

Грозой омытая вчерашней, Весна манит еще сильней, Призыв небес еще синей, Ручьи журчат еще бесстрашней; Оделся лес в зеленый пух, И паром встал над черной пашней Земли творящей теплый дух.

«С тобой в разлуке, как улитка…»

С тобой в разлуке, как улитка, Ползли несносные часы… Но вот слезинками росы Дрожат цветы и от избытка Жары вздохнула ночь. Я жду, — Я жду, чтоб дальняя калитка Украдкой скрипнула в саду.