Гибель Айдахара
Шрифт:
Захватив большое количество пленных и богатую добычу, эмир вернулся в Хорезм. Голова незадачливого Каджулая была надета на острие копья и выставлена на главной площади Ургенча.
Это была победа, но она не веселила сердце Едиге, потому что он хорошо понимал – нынешняя выигранная битва ничего не решала. Мысль о том, что враги его сильны, ожесточала эмира с каждым днем все сильнее и сильнее. Он все больше проливал крови, и приказы его перестали быть разумными. Едиге повелел заковать пленников в железо и обязал жителей города охранять их. За каждого убежавшего жизнью своей обязан был отвечать не только стерегущий, но и все, кто жил с ним в одном
Желая как можно сильнее укрепиться в Хорезме, Едиге назначил эмиром его своего сына Мубарекшаха, правителем Ургенча – Бикешек-бия, судьей – Садыршейха. Измученные поборами и грабежами, пребывая в постоянном страхе за свою жизнь, люди начали роптать.
Закончился спор между сыновьями Хромого Тимура, и в Самарканд въехал его старший сын Шахрух. Он привез с собой своего старшего сына Улугбека и вручил ему власть над Мавераннахром. Когда же к Шахруху прибыли послы из Золотой Орды, зная, что Едиге находится в зените славы, он с подобающими почестями принял гостей. Одарив друг друга подарками, обе стороны остались довольны друг другом. Но сейчас, когда положение Едиге уже не было таким прочным, как раньше, Шахрух решил отобрать у него Хорезм и вернуть его под власть Мавераннахра.
Первый поход не принес успеха. Ургенч устоял. Тогда Шахрух отправил новое войско во главе с Шах-Меликом. Это был воин смелый, умный и хитрый. Он не погнал своих воинов на глинобитные стены Ургенча, а, воспользовавшись недовольством горожан, уговорил знатных людей города открыть ворота.
Хлебом, водою и Кораном встретили Шах-Мелика сейиды, ученые, купцы и простой народ.
Вместе с сыном бежал Едиге из Хорезма, мечтая о скорой мести для предавших его ургенчских жителей. Откуда было ему знать, что больше никогда жадная рука Орды не дотянется до этих благодатных земель и что следы его коня, оставленные на пыльной дороге, будут последними следами кочевника?
Становясь ханом, каждый считал: ему предначертано судьбой возродить былое могущество Орды; но проходило время, и они начинали понимать, что смогли лишь продлить агонию, отодвинуть час гибели государства, созданного Бату-ханом.
Пока Жалелэддин тешил себя надеждами, ханом захотел стать его брат Керимберди. В коротком сражении, удачно пустив стрелу с каленым наконечником, Керимберди убил брата и добился желаемого – объявил себя ханом.
Люди всегда соперничали со временем, и то, что не всегда могло разрушить время, разрушали люди. Чингизиды, эмиры, бии рвали земли Золотой Орды на части с яростью голодных волков, которым досталась баранья шкура, пахнущая свежей кровью.
Надвигалась старость. И вместо неукротимой жажды деятельности Едиге все чаще хотелось просто мстить своим врагам за то, что так бесславно заканчивалась жизнь.
После долгих раздумий Едиге вместе с женами и детьми, в сопровождении большого отряда воинов-ногайлинцев, оставив Крым, который дал убежище после Хорезма, двинулся в Дешт-и-Кипчак. Он рассчитывал добраться до ее восточных пределов, до небольшого городка Кумкента, где когда-то впервые увидел солнце, и здесь, в тишине и покое, не ввязываясь ни в какую борьбу, прожить оставшиеся дни, отпущенные ему аллахом. Но едва Едиге достиг берегов Сейхун-дарьи, как кочевавший в окрестностях Сыгнака младший сын Тохтамыша – Кадырберди заступил ему дорогу. Битва была короткой, но жаркой и беспощадной. Весь израненный, с небольшим отрядом самых близких ему людей, эмир с трудом ушел от погони.
Начались дни скитаний. И однажды, лежа на обрывке старой кошмы и глядя на ярко мерцающие в вышине звезды. Едиге понял, что умирает. Не боль и раны были тому причиной, он просто почувствовал, что оставшаяся жизнь не имеет никакого смысла.
Хриплым, слабым голосом он позвал:
– Окас…
Чья-то тень зашевелилась во тьме, и к изголовью эмира подошел его внук, наклонился, стараясь рассмотреть лицо деда.
– Послушай меня, Окас… Хорошая собака никогда не умирает у порога своего дома… Она уходит, чтобы никто не увидел ее трупа… Завтра ты возьмешь десять самых верных воинов и увезешь меня к горам Улутау. Я хочу умереть там…
Окас ничего не ответил.
Долгой была дорога. Едиге везли на носилках, сплетенных из ивовых прутьев и выстланных кусками старой кошмы. В нищете, тайно отправлялся к месту, где он решил умереть, человек, который еще недавно повелевал огромной Золотой Ордой. Возвышал и смещал ханов.
Раны на теле Едиге гноились, и, казалось бы, смерть должна была давно забрать его, но эмир не умирал.
Не ради прихоти или каприза попросил он внука увести его к подножью Улутау. Здесь, в самой середине великой степи Дешт-и-Кипчак, рождалась более двух с половиной веков назад великая Золотая Орда. Здесь поднял свое знамя ее создатель, внук Потрясателя вселенной бесстрашный Бату-хан, здесь собирал он свое доблестное войско, с которым покорил десятки государств и множество народов.
После многих дней пути небольшой отряд достиг цели.
– Я хочу, чтобы вы подняли меня на вершину Улутау, – сказал внуку Едиге. – Это моя последняя просьба.
– Люди устали… – робко возразил Окас.
– Я хочу, я приказываю! – жестко сказал эмир.
Воины подняли носилки и молча двинулись в путь.
Упираясь в синий купол неба, скалистая и неприступная, возвышалась перед ними вершина Улутау – Великая гора. Воины знали, что им, измотанным долгой дорогой, не одолеть ее крутые склоны, и потому, не сговариваясь, повернули к другой, стоящей неподалеку горе. Народ называл ее Кшитау – Маленькая гора.
С трудом, после долгого подъема, поднялись они на ее вершину и опустили носилки на землю.
Жестом руки подозвал к себе Едиге внука:
– Отпусти воинов, пусть они возвращаются в свои аулы. С тобой пусть останутся только двое, чтобы, когда я умру, было кому предать мое тело земле…
В знак согласия Окас наклонил голову:
– Я сделаю так, как ты велишь. Разреши нам, тем, кто остается с тобой, пока еще стоит день, поохотиться на архаров… Запасы еды в наших переметных сумах закончились…
Едиге прикрыл глаза.
Воины ушли. Где-то далеко, у подножья, прозвенели под их ногами на осыпи камни, и наступила тишина.
Собрав последние силы, Едиге приподнялся на носилках и огляделся вокруг. Необъятный простор открывался с вершины. В сизом степном мареве тонула даль, но в этот миг ему показалось, что он видит все, что скрыто за окоемом. На западе катил свои волны могучий Итиль, а за ним синими жилами пересекали землю Дон и Днепр, а еще дальше был Крым с голубым ласковым морем. Мысленным взором увидел Едиге степи у подножья седого Кавказа и богатый Хорезм, весь в цветущих весенних садах. Все это когда-то принадлежало Золотой Орде, задуманной монголом Бату в центре бескрайней степи Дешт-и-Кипчак здесь, у подножья Улутау.