Гибель царей
Шрифт:
Все двинулись за Юлием к проходу в кустарнике, оставив Светония на берегу с открытым ртом. Через несколько секунд он захлопнул его и рысцой побежал догонять товарищей.
Пока Антонид рассматривал обезображенный труп, некогда бывший Ферком, палачи безмолвно стояли у него за спиной.
Брезгливо морщась, их начальник смотрел на обуглившиеся ступни и радовался, что сумел немного поспать, пока мучители занимались подозреваемым.
— Он ничего не сказал? — переспросил Антонид, удивленно покачав
— Возможно, он ничего не знал, — угрюмо произнес один из палачей.
Антонид помолчал.
— Возможно. Для большей уверенности надо было привести сюда его дочерей.
Казалось, страшные увечья, нанесенные Ферку, гипнотизируют Антонида; он близко наклонился к телу, рассматривая каждый ожог, каждую рану, и негромко посвистывал сквозь зубы.
— Поразительно. Не думал, что в нем столько мужества. Он даже не пытался назвать вымышленные имена?
— Нет, господин. Он не сказал ни слова.
За спиной Антонида солдаты обменялись выразительными взглядами. Спустя секунду их лица снова стали безразличными и непроницаемыми.
Варрон Эмилан, радостно улыбаясь, пригласил оборванных офицеров в свой дом.
Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как он вышел в отставку, но Варрон не забыл жизнь в легионе и готов был помочь молодым людям, которых пираты высадили на пустынный берег. Они напоминали ему о большом мире, существующем где-то далеко и не имеющем никакого отношения к здешней спокойной, размеренной жизни.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, друзья, — приговаривал он, указывая на скамьи, покрытые коврами.
Когда-то они были великолепны, однако выцвели и поблекли от времени, как с сожалением заметил хозяин. Впрочем, до этого им дела нет, подумал он про себя, наблюдая, как гости рассаживаются.
Двое остались стоять, и Варрон понял, что это командиры.
— Судя по вашему виду, вы побывали в плену у пиратов. Ими просто кишат здешние воды!
Интересно, что бы они сказали, узнав, что Цельс частенько заглядывает в деревню, когда захочет поболтать со старым приятелем, передать ему сплетни и новости о городской жизни, подумал Варрон про себя.
— Однако же твою деревню они не трогают, — заметил тот из командиров, что был помоложе.
Варрон пристально посмотрел на него, отметив внимательные холодные синие глаза. Один зрачок был темным и увеличенным; казалось, он видит собеседника насквозь. Несмотря на внешнюю неухоженность, эти люди выглядели сильными и уверенными в себе — не то что те жалкие оборванцы, которых Цельс высаживает на здешнем берегу примерно раз в два года.
Хозяин решил, что ему следует быть осторожным. Мысленно он похвалил себя за то, что велел сыновьям взять оружие и притаиться снаружи.
— Тех, кто платит выкуп, пираты оставляют на нашем берегу. Уверен, они считают наше селение полезным: через него люди возвращаются к цивилизации, и все знают, что разбойники отпускают людей, если получают за них деньги. Чего вы от нас хотите? Здесь живут одни крестьяне. Рим дал нам за службу землю, чтобы мы ее возделывали, а не гонялись за пиратами. Полагаю, этим должны заниматься те, кто служит на галерах.
Последние слова Варрон произнес с издевкой в голосе, ожидая, что молодой человек смутится или улыбнется. Твердый взгляд синих глаз оставался серьезным, и хозяин почувствовал нарастающую тревогу. — Для горячих бань наше селение слишком мало, но вам с удовольствием разрешат помыться в домах и одолжат бритвы…
— Как насчет одежды? — спросил начальник постарше.
Варрон подумал, что не знает ни имен, ни званий бывших пленников, и слегка смутился. Разговор принимал непривычный оборот. Последняя группа освобожденных рыдала от счастья, что нашла соотечественников на чужбине и увидела настоящие каменные дома.
— Ты у них старший? — спросил Варрон, глядя на молодого.
— Капитаном «Ястреба» был я, — вмешался Гадитик. — Но ты не ответил на мой вопрос.
— Скорее всего, мы не сможем дать вам одежду… — начал хозяин.
Молодой римлянин прыгнул на него, схватил за горло и потащил со скамьи. Задыхаясь от боли и ужаса, Варрон почувствовал, как его повалили на стол и прижали. Прямо перед собой он увидел холодные синие глаза.
— Твой дом слишком хорош для дома крестьянина, — прошипел бывший пленник ему в лицо. — Думаешь, мы слепые? В каком звании ты служил? И с кем?
Хватка ослабла, чтобы Варрон смог говорить; он хотел было позвать сыновей, но не посмел — его все еще держали за горло.
— Я был центурионом, служил Марию… По какому праву…
Пальцы на горле сжались, и Варрон замолчал. Он едва мог дышать.
— Живешь богато, не так ли? Снаружи прячутся двое. Кто они?
— Мои сыновья…
— Зови сюда. Я их не трону, но мы не хотим попасть в засаду, когда будем выходить. Если закричишь, я тебя удавлю раньше, чем они успеют пошевелиться. Даю слово.
Варрон поверил и, как только дыхание восстановилось, позвал своих отпрысков. В ужасе он наблюдал, как чужаки быстро встали у дверей, схватили его сыновей, когда те вошли в комнату, и отобрали оружие. Слабая попытка сопротивления была пресечена градом ударов.
— Вы заблуждаетесь, мы мирные люди, — с трудом выговорил Варрон.
— У тебя сыновья. Почему они не поехали в Рим и не служат в армии, как их отец? Что держит их здесь, как не сговор с Цельсом и такими людьми, как он?
Молодой офицер повернулся к своим спутникам и распорядился, глядя на молодых парней:
— Вывести их наружу и перерезать глотки.
— Нет!.. Чего ты хочешь?! — прокричал Варрон.
Холодные синие глаза снова уставились на него.
— Оружие и все золото, которое ты получил у пиратов за пособничество. Одежду для всех нас и доспехи, если они у тебя есть.