Гибель царей

Иггульден Конн

— Согласен, но… — начал Луций.

Митридат остановил его, подняв широкую ладонь.

— Подожди, — попросил он. — Дайте мне рассказать.

Царь был на голову выше римлянина и выглядел столь внушительно, что молодой офицер невольно подчинился.

Митридат снова поднял руку, указывая в сторону.

— Вон там, на возвышенности, я вступил в битву, располагая лучшими воинами этой страны. Они уничтожили много ваших солдат и уже подняли мечи, чтобы нанести решающий удар. Главная линия римского войска располагалась прямо за твоей спиной, и мы были поражены боевой выучкой легионеров. Какая согласованность маневра! Я насчитал семь видов боевого

построения, которые вы использовали в том бою, хотя их наверняка больше. Конечно, квадрат в первую очередь и построение уступами с целью окружения… Или клин — о, это было потрясающе! Увидеть, как он вонзается в массу моих воинов и раскалывает ее! Как римляне искусно пользуются щитами!.. Думаю, спартанцы смогли бы выдержать этот удар, но в тот день их с нами не оказалось, и мы были разбиты.

— Вряд ли спартанцы… — попытался вступить в разговор Луций.

— Вон там стояла моя палатка, шагах в сорока от места, где мы с тобой сейчас стоим. Было очень грязно. Даже странно видеть траву и цветы, вспоминая о той битве. В палатке находились мои дочери и жена.

Митридат улыбнулся, глядя куда-то вдаль.

— Надо было отослать их, но я и не предполагал, что за одну ночь римляне покроют такое расстояние. Когда мы это поняли, легионеры уже шли в атаку. В конце битвы мою жену убили, дочерей вытащили из палатки и закололи. Младшей было четырнадцать. Перед тем как перерезать горло, ей сломали спину.

Луций похолодел. Он чувствовал, как от лица отливает кровь. В словах царя было столько силы, что римлянина словно оттолкнуло назад, поближе к солдатам, под защиту их оружия. Хотя он знал эту историю, невыносимо было слушать, как отец и муж убитых спокойно, не спеша, пересказывает ее ужасные подробности.

Митридат посмотрел на Луция и направил указательный палец в грудь молодого человека.

— Там, где ты стоишь, меня повалили на колени, связанного и избитого. Вокруг стояли легионеры. Я ждал смерти и хотел ее. Я слышал крики моих девочек, знал, что их убивают. Помню, начался дождь, земля совсем раскисла. Говорят, дождь — это слезы богов, слыхал такое выражение? В тот день я понял — это правда…

— Прошу тебя… — прошептал Луций, всем сердцем желая вскочить на коня и поскорее умчаться подальше, чтобы не слышать страшных слов.

Митридат не обратил на него никакого внимания, полностью отдавшись воспоминаниям. Казалось, он вообще забыл о том, что здесь присутствуют римляне.

— Потом я увидел, что подъехал Сулла, одетый в чистую белую тогу. Понимаешь, все вокруг было в крови и грязи, а он… он выглядел так, будто его это не касается. Я никогда не видел такой белой тоги… — Митридат слегка покачал головой. — Он сообщил мне, что приказал казнить убийцу моей жены и моих дочерей. Сулла мог этого не делать, и я не понимал, чего он хочет, пока ваш диктатор не предложил мне выбор: жить, не поднимая оружия, пока живет он, или умереть тут же на месте от его меча. Думаю, я выбрал бы смерть, если бы он не сообщил мне о казни убийц моих девочек. Но Сулла давал мне шанс, и я принял предложение. И хорошо. По крайней мере я смог увидеть сыновей.

Митридат с улыбкой повернулся к двум мужчинам, пришедшим вместе с ним.

— Хока — старший. Фасе, как мне кажется, больше похож на мать.

Луций сделал еще шаг назад, начиная понимать, что происходит.

— Нет! Сулла… Неужели ты…

Аурига задохнулся на полуслове, потому что увидел, как со всех сторон стали появляться вражеские солдаты. Они спускались со склонов холмов, выходили из леса, в котором, по словам Митридата, прятались когда-то римские лучники. К легионерам галопом подскакали конники и взяли их в кольцо. Римляне обнажили мечи. С хмурыми лицами, без паники они ожидали смерти. Десятки стрелков взяли их на прицел.

Луций в полном отчаянии схватил Митридата за руку.

— Все это в прошлом!.. — закричал он беспомощно. — Прошу тебя!

Митридат сильными руками взял офицера за плечи. Лицо его исказилось от гнева.

— Я дал слово не поднимать оружия, пока жив Корнелий Сулла. Теперь я могу отплатить за кровь жены и дочерей, которые спят в земле.

Он завел правую руку за спину и вытащил кинжал. Потом прижал клинок к горлу Луция и быстро полоснул, забрызгавшись кровью.

Через несколько секунд легионеры были изрублены в куски. Они даже не успели оказать сопротивление.

Младший из сыновей задумчиво пнул труп Луция ногой.

— Опасная была игра, мой царь, — сказал Фасе отцу.

Митридат пожал плечами и вытер кровь с лица.

— Над этим местом встанут души наших любимых. Это все, что я мог для них сделать. Теперь подайте мне меч и коня. Наш народ слишком долго спал.

ГЛАВА 13

Сидя за столом в полутемной харчевне, Юлий впервые за год взял в руки чашу вина. Снаружи доносился шум римского порта, гул голосов навевал воспоминания о родном доме — особенно если закрыть глаза.

Пелита без церемоний осушил чашу и, перевернув ее вверх дном, высоко поднял и подержал над широко открытым ртом, чтобы последняя капля упала в глотку, затем поставил на стол и с сожалением вздохнул.

— Если б я был тут один и сам по себе, то продал бы доспехи и пил до посинения, — сообщил он. — Давненько не пробовал винца…

Остальные закивали, отхлебывая из чаш или выпивая их залпом. Вино они купили на последние деньги.

За столом сидело всего пятеро из отряда Цезаря. Остальные — и новобранцы, и офицеры с «Ястреба» — скрывались в нескольких милях от берега, хоронясь от патрулей. Пятеро, пришедшие в порт, должны были решить, куда двигаться дальше.

У первых же складов в порту их окружили легионеры, которые потребовали назвать себя и объяснить цель прибытия. Это было странно и неожиданно — за долгие месяцы плена и скитаний бывшие пленники начисто забыли о принятых в римских городах порядках. Но строгий приказ назвать имя и чин, произнесенный на латыни, быстро привел их в чувство, напомнив, что они достигли цели похода, то есть вернулись к цивилизации.

Рассказ о плене у пиратов вызвал недоверчивые взгляды — солдаты удивленно рассматривали начищенные доспехи и вполне приличные мечи вновь прибывших. Цезарь и его товарищи гордились тем, что сумели добраться до римского города в обличье воинов, а не грязных оборванцев.

— Когда появится квестор? — спросил Пракс у Гадитика.

Последний, как центурион, встречался с начальником римского порта и договорился, что тот придет позже в гостиницу у доков. Этот эпизод вызвал у товарищей Юлия некоторую неловкость. Все привыкли, что командует он, а здесь пришлось вспомнить о субординации. Светоний с трудом сдерживал довольную улыбку.

Гадитик отпил вина и поморщился — от терпкого напитка пощипывало воспаленные десны.

— Обещал быть к четвертому часу, так что время есть. Ему нужно послать доклад в Рим о том, что мы живы и здоровы. Уверен, он предложит нам места на одном из купеческих кораблей, плывущих в Италию.