Гибель царей
Шрифт:
С лица Тубрука исчезло хмурое выражение, появившееся после ухода Брута. Невозможно было устоять перед воодушевлением, которое Кабера распространял вокруг себя, где бы ни находился. Он соскучился по старику больше, чем по кому-либо другому.
Лекарь заметил настроение друга и похлопал его по плечу.
— Дай парню уйти. Ты ведь знаешь, он всегда был обидчивым. Завтра они опять будут как братья, но у Юлия много дел, которые надо сделать в первую очередь.
Тубрук вздохнул и с радостью обнял худые плечи знахаря.
— Повар придет в отчаяние, когда узнает, сколько ему придется приготовить, но я обещаю: это будет гораздо лучше, чем та еда, которой вам приходилось питаться все это время.
— Мы ждем гораздо большего, — серьезно ответил Кабера.
Услышав приближающиеся шаги, Корнелия поспешно оглянулась. Какую-то долю секунды женщина не узнавала офицера, стоявшего перед ней. Потом лицо Цезаря осветилось радостью, и он сделал шаг вперед, чтобы обнять жену.
Она крепко прижалась к нему, вдыхая запах кожи, потом засмеялась, когда он приподнял ее над полом.
— Я слишком долго был вдали от тебя, — воскликнул он, прижимая женщину к себе с такой силой, что у нее заныли ребра, но Корнелия не обратила на это внимания.
Юлий был способен забыть обо всем, только не об этой красивой женщине в его объятиях. Наконец он выпустил жену и отступил назад, удерживая ее за руку, как будто не желая снова расставаться с ней.
— Ты все так же прекрасна, — прошептал он. — А еще я слышал, что у нас есть дочь…
Корнелия обиженно надула губы.
— Я сама хотела тебе рассказать. Клодия, принеси девочку! — крикнула она, и няня почти тотчас вошла.
Было понятно, что она ждала под дверью, пока ее позовут. Маленькая девочка с интересом смотрела по сторонам. Глаза у нее были такого же золотисто-карего цвета, как у матери, но волосы темные, как у Юлия. Цезарь улыбнулся ребенку, и дочь ответила ему улыбкой, от которой на щеках образовались ямочки.
— Ей уже почти два года, и она кошмар этого дома. Малышка уже знает довольно много слов, но сейчас стесняется говорить, — гордо сказала Корнелия, забирая ребенка у Клодии.
Цезарь обнял жену и дочь, нежно прижав к себе.
— Я мечтал о том, что увижу тебя снова, в самые тяжелые минуты жизни… Ведь мне даже не было известно, что ты беременна, когда я уезжал, — воскликнул он, отпуская их. — Она уже ходит?..
Обе женщины одновременно кивнули и улыбнулись друг другу. Корнелия опустила девочку на пол, и все смотрели, как та ковыляет по комнате, останавливаясь перед каждым предметом.
— Я назвала ее Юлией в твою честь. Мы ведь не знали, вернешься ли ты, и…
Глаза Корнелии наполнились слезами, и Цезарь опять прижал жену к себе.
— Успокойся, я вернулся. Все закончилось…
— У нас были… затруднения. Тубруку пришлось продать землю, чтобы заплатить выкуп…
Корнелия колебалась, прежде чем все рассказать Цезарю. Сулла был мертв, благодарение милосердным богам. Не нужно Юлию знать, что ей пришлось вынести из-за этого негодяя. Она предупредила Тубрука, чтобы тот ничего не говорил мужу.
— Тубрук продал землю? — удивленно переспросил Юлий. — Я надеялся… нет, это не имеет значения. Я выкуплю ее назад. Мне нужно услышать обо всем, что произошло в городе за время моего отсутствия… но это подождет, пока я приму ванну и переоденусь. Мы пришли прямо с побережья, не заходя в город.
Он поднял руку и погладил жену по волосам, Корнелия вздрогнула от его прикосновения.
— У меня есть сюрприз для тебя, — сказал Цезарь, подзывая слугу.
Корнелия с дочерью и Клодией терпеливо ждали, пока слуга Юлия принес мешки и свалил их в центре комнаты. Ее муж все так же был полон энергии. Он позвал слуг, чтобы те показали его людям дорогу к винным погребам, и приказал брать столько, сколько требуется. Кое-кто был отправлен с многочисленными поручениями, и вокруг дома закипела бурная жизнь.
Но вот Цезарь закрыл дверь и склонился вместе с Корнелией над кожаными мешками.
Его жена и Клодия невольно ахнули, увидев сияние золотых монет. Юлий с удовольствием засмеялся и показал им еще несколько мешков, заполненных слитками и монетами из золота и серебра.
— В четыре раза больше выкупа, — жизнерадостно сказал он. — Мы вернем свою землю.
Корнелия хотела спросить у мужа, где он добыл такое богатство, но, еще раз посмотрев на белые шрамы на загорелых руках и лице, промолчала. Он дорого заплатил за все это.
— Папа?.. — раздался тонкий голосок.
Юлий засмеялся и посмотрел вниз, где обнаружил маленькую фигурку с поднятыми вверх руками. Дочка требовала внимания к себе.
— Да, моя дорогая девочка… Я твой папа, который вернулся домой с корабля. А теперь мне надо хорошенько отмыться и как следует поесть перед сном. Мысль о том, что я буду спать в собственной постели — это такое удовольствие, которое трудно описать.
Девочка засмеялась, и Цезарь крепко ее обнял.
— Полегче! Она же не один из твоих солдат, — сказала Клодия, забирая девочку.
Юлий удовлетворенно вздохнул.
— У меня очень много дел, моя дорогая, — сказал он жене.
Цезарь позвал Тубрука, чтобы тот отчитался о делах, пока он будет смывать с себя пыль и грязь.
Горячая вода стала серой, как только молодой человек стал тереть кожу, а ее тепло сняло с сердца часть усталости.
Тубрук стоял у узкого бассейна и рассказывал о финансовых делах в поместье за последние три года — так же, как когда-то отчитывался перед его отцом.
Когда Юлий наконец отмылся, то оказался гораздо моложе, чем смуглый воин, появившийся недавно во главе колонны легионеров. Его глаза приобрели яркий голубой цвет, однако когда возбуждение от горячей воды прошло, у Цезаря едва хватало сил, чтобы слушать.