Гибель экспедиции Андрэ
Шрифт:
Критически оценивал экспедицию в плане компетентности экипажа французский аэронавт Эммануэль Эме. В статье, опубликованной в «L’Aerophile» в мае 1896 г., Эме писал, что у Стриндберга и Экхольма вообще не было хоть какого–нибудь авиационного опыта, тогда как у лидера экспедиции — Андрэ — «всего лишь около двадцати подъемов…» [32]. Мужество экипажа казалось чем–то сверхъестественным, особенно учитывая те трудности, с которыми им придется столкнуться во время предстоящего путешествия. Надо ли искать в их поведении что–то возвышенное, или же это была просто глупость? Эме не мог дать ответ на этот вопрос. По его мнению, было бы лучше, если бы Андрэ вообще не получал никакой финансовой поддержки. Эме был удивлен поведением экипажа: «Должен признать, что хладнокровие и спокойствие этих людей с севера меня больше пугает, чем обнадеживает» [33].
Другой человек, который сказал о недостатке авиационного опыта у двух членов экипажа, был немецкий метеоролог и аэронавт Артур Берсон (1859–1942). Основной акцент критики Берсона касался того, как Андрэ оценивал полярную погоду. Принимая во внимание то огромное расстояние, которое должен преодолеть шар, каждый напрасно потерянный килограмм балласта по ошибке аэронавтов при его управлении мог стать решающим. Были ли Стриндберг и Экхольм достаточно подготовлены, чтобы соответствовать таким требованиям? В этом Берсон сомневался [34]. Однако другие вопросы были еще более важными, проблема экипажа не являлась главным объектом критики Берсона.
Из всех аэронавтов, прокомментировавших экспедицию Андрэ, только немногие обратили внимание на очевидную нехватку опыта в управлении воздушным шаром, как минимум, у двух членов экипажа (а на самом деле — у всех трех). Это удивительно по нескольким причинам. Как уже говорилось, путь должен был пролегать над неблагоприятными районами. Не было даже известно, что они встретят на полюсе: открытое море, льды или землю, а также какая их ждет погода. Предстояло пролететь почти 4000 км. Этот путь занял бы дни, а не часы, как все предыдущие полеты за последние 100 лет. И все это должен был совершить, скажем прямо, неопытный экипаж! Важно и то, что члены экипажа прежде никогда не путешествовали вместе на воздушном шаре. Этот воздушный шар поднялся в воздух впервые в 1897 г., когда экспедиция начала свое путешествие — взлетела с острова Дэйнс, тогда Андрэ и его товарищи встретились в гондоле воздушного шара впервые.
Таким образом, Андрэ и двое других участников экспедиции путешествовали на летательном аппарате, чьи характеристики были неизвестны. Как отреагирует воздушный шар на быстро меняющиеся погодные условия, на различные воздушные течения? С какой скоростью он будет подниматься и опускаться? Экипаж не мог дать ответы, потому что он этого просто не знал. Управлять воздушным шаром они должны были научиться во время полета на Северный полюс. Как выяснится позднее, два главных инструмента — девиатор и стабилизатор — не были основательно проверены не только участниками экспедиции Андрэ, но другими воздухоплавателями. Реальное их изучение должно было пройти во время перелета 4000 км над полярным ландшафтом. Удивительно, что это не привлекло особого внимания в то время, когда Андрэ готовил свое путешествие. Возможно, этот факт можно объяснить тем высоким почтением, с которым относились к Андрэ в авиационных кругах.
Полярная погода
В 1895 г. Андрэ оценивал погоду в полярном регионе как наиболее благоприятную для путешествий на воздушном шаре [35]. Летом солнце держится над горизонтом 24 часа в сутки. Температура воздуха неизменна и составляет около 0o С. Ни штормов, ни грома, ни молнии не ожидалось, осадки в этой местности минимальны. Полученные Андрэ данные главным образом основывались на наблюдениях, проведенных в Первый международный полярный год. Во время Полярного года Экхольм как метеоролог возглавлял Шведскую экспедицию на Свальбард. Участие известного академика — Экхольма — в экспедиции Андрэ в значительной степени повышало доверие ко всему предприятию [36].
Экхольм был одним из первых, кто одобрил план Андрэ. Закономерным стало и его присоединение к экспедиции ранней весной 1895 г. 9 марта в Физическом обществе в Стокгольме Экхольм впервые представил развернутый доклад о полярном климате [37]. В то время на Северном полюсе никаких метеорологических наблюдений не проводилось.
Оценка климата Экхольмом основывалась главным образом на наблюдениях, сделанных в 1882–1883 г. г. шведской станцией в Свальбарде (80o с. ш.) и американской — форте Конгер (81o с. ш.). Исходя из этих наблюдений и учитывая некоторые общие теории, описывающие явления природы, были сделаны выводы о ветре и погоде на самом полюсе. Поэтому Экхольм выдвинул конкретные предложения, опираясь во многом на дедуктивную логику. В обычных условиях ситуация, при которой гипотезы проверяются экспериментами, подтверждающими или опровергающими обнаруженные связи и свойства, нормальна и довольно часто — плодотворна. Но в случае путешествия в Арктику на воздушном шаре — летательном аппарате, который напрямую зависит от ежеминутных изменений погоды, — такой подход для точного прогнозирования погоды был, очевидно, несколько рискован, но никаких возражений в Швеции это не вызвало.
Что касается ветра, Экхольм с самого начала следовал заключениям Андрэ. Андрэ подсчитал среднюю скорость ветра 27 км/час (7,5 м/с). Учитывая, что путь, который надо пройти, составлял около 3700 км, все путешествие заняло бы не более 6 дней. Экхольм не имел возражений на этот счет. В своей речи в Физическом обществе он заметил, что «состояние ветра наилучшим образом подходит для взлета со Свальбарда…» [38].
Через шесть месяцев подготовка к экспедиции шла полным ходом. 18 октября 1895 г. Экхольм произнес речь о полярном климате в Обществе антропологии и географии в Стокгольме [39]. С научно–метеорологической точки зрения это должно было окончательно утвердить план экспедиции. По мнению Экхольма, погоду в любой промежуток времени определяли девять факторов, восемь из которых в летние месяцы не имели большого значения для экспедиции. Солнце, температура, осадки, облакообразование, влажность и так далее — все эти факторы не представляли реальной угрозы запланированному путешествию, считал Экхольм.
Казалось, что направление ветра также не представляло реальной проблемы. Метеорологические исследования позволили ученым определить основные законы движения ветра. Ожидалось, что в условиях Крайнего Севера шар сначала понесут южные ветры по восточной части циклона от Свальбарда до полярных районов. Затем к югу от побережий Азиатского или Североамериканского континентов его подхватят северные ветры антициклона. Таким образом, на протяжении всех 4000 км аэростат должен был двигаться более–менее в одном направлении.
После старта экспедиции Экхольм частично пересмотрел свои предыдущие заключения, особенно в отношении ветра. Реально ли было предполагать, что шар будет перемещаться по прямой линии? До 1897 г. это не было предметом разногласий. Позднее Экхольм стал осторожнее: «Из–за нелинейных направлений воздушных течений и ограниченных возможностей управления летательным аппаратом путь будет в два или три раза длиннее дороги, пролегающей по прямой линии» [40]. Следуя аргументации Экхольма, представленной после 1897 г., полярный воздушный шар должен был преодолеть 8000–12000 тыс. км. Но до этого метеорологический эксперт экспедиции Экхольм в пути, рассчитанном Андрэ, не сомневался. Сейчас сложно объяснить его пренебрежение к полярной погоде и его изначально оптимистичное, можно сказать, опасное отношение к этому спорному и самому важному фактору экспедиции. Именно Экхольм во многом придал решимости Андрэ в осуществлении этого проекта.
Некоторые немецкие метеорологи не скрывали своего скептического отношения к плану Андрэ. Профессор Неймайер, ученый из Гамбурга, заявил, что предположения Андрэ относительно ветра на полюсе были «научно не обоснованными и в основном гипотетическими» [41]. Другой известный ученый, профессор фон Бецольд, возглавлявший Метеорологический институт в Берлине и «действующий» аэронавт, считал, что ожидаемые на полюсе ветры сделают любое пересечение местности невозможным. Летом 1895 г. фон Бецольд высказывал Андрэ свое мнение, когда тот посетил немецкую столицу [42].