Гибель гигантов
Шрифт:
— Какой год выбрали?
— Тысяча восемьсот девяносто девятый.
— Надо было взять девяносто второй.
— Его осталось не так много.
— Понятно.
— У меня был крайне интересный разговор с Гасом Дьюаром.
— Да, помню, это тот американец, у которого отец близко знаком с президентом Вильсоном.
— Сын теперь еще ближе. Гас работает в Белом доме.
— И о чем же вы говорили?
Мама встала. Отец и сын тоже поднялись со своих мест.
— Ну что ж, я оставляю вас беседовать о делах, — сказала она. — Вальтер, дорогой, все же подумай о моих словах!
Вошел дворецкий, держа в руках поднос, на котором стоял бокал со щедрой порцией золотисто-коричневого бренди. Отто взял бокал.
— Не желаешь? — спросил он Вальтера.
— Нет, спасибо, мне достаточно шампанского.
Отто отпил бренди и вытянул ноги по направлению к огню.
— Итак, Дьюар-младший появился с каким-то посланием?
— Только это полная тайна.
— Само собой.
Вальтер не чувствовал к отцу особой привязанности. Их расхождения во мнениях были слишком непримиримы, а отец при этом непоколебим, как скала. У него были устаревшие взгляды, множество предрассудков, он был глух к голосу разума и цеплялся за эти недостатки с азартным упрямством, которое Вальтеру казалось отвратительным. Последствием его глупости — и глупости его поколения во всех европейских странах — стала бойня на Сомме. Этого Вальтер простить не мог.
Но все равно он заговорил с отцом негромко и дружелюбно. Он хотел провести этот разговор как можно мягче, опираясь на разумные доводы.
— Американский президент не хочет быть втянутым в войну, — сказал он.
— Прекрасно.
— Фактически он хочет, чтобы мы заключили мир.
— Ха! — издевательски произнес отец. — Победить нас без затрат! Каков наглец!
Вальтера обескуражило такое откровенное презрение, но он продолжил, тщательно подбирая слова.
— Наши враги заявляют, что эта война вызвана германским милитаризмом и агрессией, — хоть это, конечно, и не так.
— Конечно, не так, — ответил Отто. — Нам угрожали. Россия проводила мобилизацию на восточной границе, Франция — на западной. План Шлиффена был единственно возможным выходом… — как обычно, он говорил так, словно Вальтеру было двенадцать лет.
— Именно, — ответил кротко Вальтер. — Я помню, что ты называл эту войну оборонительной, ответом на недопустимую угрозу. Мы должны были защищаться.
Если Отто и удивился тому, что Вальтер повторяет газетные лозунги, он не подал вида.
— Правильно, — сказал он.
— И мы сделали это, — сказал Вальтер, разыгрывая свой козырь. — Мы достигли своей цели.
— Что ты хочешь сказать? — озадаченно спросил отец.
— Нам больше никто не угрожает. Русская армия разбита, царский режим на краю гибели. Мы покорили Бельгию, заняли Францию, добились того, что французы и их британские союзники прекратили военные действия. Мы сделали все, что собирались сделать. Мы защитили Германию!
— Блистательно.
— Так что же еще нам нужно?
— Полная победа!
— Для чего? — Вальтер подался вперед, внимательно глядя на отца.
— Наши враги должны заплатить за вторжение! Должны быть репарации, пересмотр границ, лишение колоний…
— Но изначально мы стремились не к этому… или к этому?
— Нет, но теперь, когда мы потратили столько усилий… и денег, когда погибло столько прекрасных немецких юношей, мы должны получить что-то взамен!
Это был слабый довод, но Вальтеру хватило такта не пытаться переубедить отца. Он сменил курс.
— А ты уверен, что полная победа достижима?
— Да!
— Тогда, в феврале, мы развернули полномасштабное наступление на французскую крепость Верден. Но так ее и не взяли. С востока нас атаковали русские, англичане бросили все силы в это наступление на Сомме… И несмотря на огромные усилия, ни одна из сторон не смогла вывести ситуацию из тупика.
— Пока — да, — ворчливо ответил Отто.
— С августа, когда Фалькенхайн был уволен и во главе генштаба встал Людендорф, наша тактика перешла от наступления к глубокой защите. Как, по твоему мнению, глубокая защита может привести к победе?
— Благодаря неограниченной подводной войне! — сказал Отто. — Наши противники получают продовольствие из Америки, в то время как наши порты заблокированы английскими кораблями. Мы должны перерезать эту артерию — и они сдадутся.
Вальтер не хотел вести этот разговор, но теперь, раз уж начал, следовало продолжать. Стиснув зубы, он сказал как можно мягче:
— Но тогда Америка наверняка вступит в войну.
— Ты знаешь, сколько людей в армии Соединенных Штатов?
— Всего около ста тысяч, но…
— Вот именно. Они даже не могут восстановить порядок в Мексике. Для нас они угрозы не представляют.
Отто никогда не был в Америке. Мало кто из людей его поколения там бывал. Они просто не представляли себе, о чем говорят.
— Соединенные Штаты — большая страна, очень богатая, — сказал Вальтер, закипая от разочарования, но стараясь говорить спокойно, чтобы сохранить видимость дружеского обсуждения. — Они могут мобилизовать большую армию.