Гибель Киева
Шрифт:
Александра всегда поражало, да что поражало, он преклонялся перед отвагой женщин, которые не страшились вступать в бой за мужчину, невзирая на красоту, численное преимущество и качество соперниц. Они всегда верили, что могут заменить любую другую женщину и стать его единственной.
Увы, в его случае могло быть и несколько иначе, поскольку Регина и Цок-Цок не входили в девяносто семь процентов таких женщин. Они несомненно принадлежали к остальным, масштаб личности которых предполагал разнообразие вариантов. Они нравились друг другу, они нравились Александру, и Александр нравился им, но, может быть, превыше всего им нравилось то предназначение,
Собственно, спасти Город уже не удастся. И дело не в том, что стеклянные иглы, понатыканные в его сердце, убили привычный облик. Дело в том, что варшавяне, пражане, будапештцы, рижане, вильнюсцы, таллинцы и петербуржцы не допустили убийства сердец своих городов, а киевляне допустили.
Порой возникали сомнения: а остались ли вообще в Киеве киевляне? Неужели приезжие из Белой Церкви, Харькова, Донецка, Днепропетровска, Ровно, Мариуполя и других окраин навсегда смогли оттеснить киевлян от печатей, подписей и мэрских кресел? Ну должен же хоть кто-то уцелеть, и пепел догорающего Города должен достучаться до их уснувших сердец. Только как это сделать?
На этот раз они собрались на Пейзажной аллее. Пролегая по верхней кромке Старокиевской горы, эта пешеходная тропа, возможно, была лучшим местом в городе. Недаром же киевские князья именно здесь поставили свой дворец.
Зелёные склоны убегали вниз к Гончарке, уютному Воздвиженскому урочищу. Далее взор свободно бежал к гавани, глади днепровских вод и синим далям. И, что удивительно, всё это не вызывало раздражения – ни игрушечные домики с разноцветными крышами, миражно возводимые богатеями на Воздвиженке по лекалам из мира андерсеновских сказок, ни бурно жиреющая Оболонь, где блоки серых бетонных кварталов, стыдливо скрывая своё пролетарское прошлое, робко жались к высокомерным высоткам. Расстояние задёргивало вуалью страсти, порождаемые стремительным обнищанием одних и обогащением других.
На самой же аллее был разлит уют. Немерено. Зелёная шапка Андреевской церкви по домашнему накрывала поляну с фундаментом Десятинной церкви, мамаш с колясками и просто гуляющих прохожих, поскольку ничего другого, как гулять, на Пейзажной аллее, казалось, делать просто невозможно. Казалось. Годами. Но не сегодня. Сегодня тут начали рыть котлован под домики с бассейнами на крышах для «хозяев жизни». Те для маскировки привлекли служивых из самых послушных, да ещё звучной маркировки – дипломатов.
Не беда, что на этом месте располагалось подворье князей Киевской Руси. Да и кому оно интересно, что отсюда пошла земля русская, что нет для славян земли дороже этой. Куда Кремлю браться! Но в Кремле элитного жилья не строят, хотя денег в России у «хозяев жизни» будет по-боле. А тут – пожалста.
Вот возведут хоромы с балконами, в воскресный день положат их владельцы ноги на перила балконов, а самые продвинутые поставят у ног хай-бол с джином, тоником, вишенкой и лаймом и проворчат, глянув на сиромашных, бредущих по Старокиевской горе: ходят тут всякие.
Самым радикальным средством восстановления справедливости была бы винтовка с оптическим прицелом. Но христианские заповеди и уголовный кодекс против таких методов лечения. Надо искать другие.
– Вот не ожидал, что молодым это интересно, – причмокнул от удовольствия Мещер-ский-Барский, наблюдая за тем, как модно одетые парни и девушки, умело орудуя лопатами, забрасывали землёй котлован.
– Ощущать себя человеком, а не быдлом важно каждому, – пригасил его пафос Анатолий. – Я тут вырос неподалёку. Пацаном ещё был, но помню, как на склонах Гончарки картошку после войны сажали. Все понимали, хоть и огород разводили, что место это святое. И говорить и ходить тут надо тихо.
Александр перехватил пристальный взгляд Владимира на ножки Цок-Цок. Впрочем, радар Владимира засёк этот перехват и позаботился о дымовой завесе:
– Давайте без исторических экскурсов. То время ушло. Навсегда. Эти молодые люди – лучший пример. Они не причитают, а копают, – Владимир, как показалось, был готов закатать рукава, хотя для этого потребовалось бы проделать непростую процедуру – сначала вытащить из накрахмаленных манжет зажимы запонок, а уж затем закатывать. – Вот и нам стоит придумать что-нибудь конкретное. Одно скажу: чиновники боятся огласки своих делишек больше политиков. Поэтому бить нужно по чиновникам.
Ласковое сентябрьское солнышко разливало достаточно тепла для того, чтобы молодые девчонки сверкали полосками голого тела на своих пузиках, а ребята, сбросив футболки, накачанными торсами. Почти у каждого на плечах красовался дракон, змея или какая-то другая замысловатая татуировка, да и на пузиках девчонок выплясывали змеи, паучки или розочки.
«Интересная нас ждёт старость, – подумал Александр. Новое поколение бабушек с татуировками на поясницах и дряхлеющих попах. Но это когда будет! Тогда небось и Украина станет Европой, и чиновник, даже при малейшем подозрении на получении взятки, сперва будет подавать в отставку, а потом сидеть и дрожать в ожидании справедливого приговора. А сегодня? Сегодня – хватай сколько удастся, только не зевай. Прав Владимир: удар нужно наносить по чиновникам».
А Владимир хорош – уволок Цок-Цок в сторонку и что-то ей втирает.
Боже, ну до чего же хорошо на Пейзажке! Сердце успокоено, и кажется, что не бывает в мире зла, ангелы неутомимо разливают благодать, тишина добралась до селезёнок, а мысли о тощем кошельке кувырком укатились в днепровские дали.
Вряд ли отыщется киевлянин, не мечтающий жить в доме, окна которого выходят на эту аллею. Такие мечты посещали и Александра. Помнится, после развода со своей правоверной он пытался разменять свою квартиру на две и даже нашёл однокомнатную в самом начале аллеи. Из окна открывался такой вид, что, проснувшись и выглянув в окошко, осознаёшь, что жить на земле стоит и, если на земле стоит жить, то лишь в этом месте. Но что-то не сложилось, да и сама квартира с газовой колонкой в коридоре и совмещённой с ванной кухней оказалась столь несуразной, что охота меняться сама собой угасла.
Но всё же киевляне, которым так несказанно повезло, существовали. Их аккуратно и по одиночке расселили по троещинам и оболоням, а на их жилплощадях обосновались «хозяева жизни» из удачливых банкиров, газовых королей и наркобаронов, бандюг, переквалифицировавшихся в бизнесменов, а также проворные и пронырливые мужики, разбогатевшие на воровстве бюджетов городов и городишек Украины. Благо таких городов и городишек, а значит, и бюджетов великое множество.
Вот они на сверкающих иномарках злобно катят по пешеходной аллее, не совсем понимая, почему тут ещё кто-то, кроме них, шляется со своими детскими колясками и собаками, и ждут-не дождутся прихода времён, когда всю эту голодраную шваль можно будет безнаказанно давить.