Гибель Марса
Шрифт:
Между тем, я прислушивался: мелко вибрировали стенки, иногда мимо каюты кто-то проходил, во всем остальном царило полное спокойствие.
Ровно в 17:00 явился растерзанный комиссар Ё-моё. Его мундир был выпачкан непонятно в чем, галстук торчал куда-то вбок - о него явно вытирали руки, фуражка же вообще сидела, как седло на корове.
"Что я говорил!" -- едва не вскричал я.
– - У нас проблемы!
– - заявил комиссар Ё-моё, ворвавшись в каюту.
Он добежал до ее середины, остановился и с минуту тупо разглядывал нас
Затем комиссар Ё-моё произнес:
– - Так, ты... остаешься...
– - показал он пальцем на Сорок пятого.
– А ты...
– - он посмотрел на меня, - пойдешь со мной.
Я никак не отреагировал. По сценарию я должен был изображать полного идиота. Не долго думая, комиссар Ё-моё схватил меня за руку и приподнял, но удержать не смог, и я шмякнулся на койку, чтобы сосчитать количество заклепок вокруг потолочного вентилятора, который не работал. Комиссар Ё-моё витиевато выругался.
– - Помоги!
– приказал он юмону.
Вдвоем они поставили меня на ноги. Теперь по идее я должен был изображать ходячего зомби. По крайней мере, так было в первом перемещении. То ли я привык к лекарству, то ли доза была маленькая, но мое сознание сделалось ясным, как у школьника на первом свидании. А ведь на Ханыкова медиатор подействовал угнетающе.
Для правдоподобия я уперся лбом в переборку и сделал так:
– - Бе-е-е...
Я все забыл, забыл даже, что я цекул, а не человек, и что у меня есть альдабе, не говоря уже о чоппере - оружие направленной энергии.
– - Эко тебя развезло?..
– довольным тоном произнес комиссар Ё-моё.
– Совсем плохой!
Однако в его голосе однако слышалась плохо скрываемая тревога. Он дал мне хлебнуть из своей плоской фляжки и посмотрел в глаза. Я сделал вид, что узнал его, и сказал:
– - Привет... козел...
– - Двигай!
– приказал комиссар Ё-моё, распахивая дверь каюты.
Мне ничего не оставалось, как выйти в коридор. Комиссар Ё-моё крепко взял меня за руку и куда-то поволок так быстро, что я едва успевал за ним. Зачем я ему понадобился? думал я, стараясь запомнить, сколько раз и в какую сторону мы сворачиваем, сколько раз поднимаемся и спускаемся с палубы на палубу.
Навстречу нам попадались пассажиры обреченного звездолета. Однако то ли они были смертельно уставшими, то ли безучастными к происходящему, но никто ни на кого не обращал внимания. Правда, в одном из темных коридоров нас приняли за голубых, потому что на пороге каюты вырос полуодетый мужчина с мушкой на верхней губе и женским голосом с мужскими нотками предложил:
– - Мальчики, не хотите выпить?..
Он шаловливо выставил бритую ногу в женской туфле. Комиссар Ё-моё шарахнулся к противоположной переборке. Мне было все равно - на Рублевки я и не такое видал, поэтому продолжал двигаться по прежней траектории, то есть, как привык ходить - по прямой. Комиссар дернул меня за собой. Получилось странно - вроде, он меня ревнует и не дает ни с кем знакомиться.
– - Я тебе выпью!
– погрозил он пальцем издалека.
– Ё-моё...
– - Мальчики, я не кусаюсь...
В манерах полуодетого мужчины проскакивала немужская жеманность. А еще у него были ярко накрашенные губы и глаза.
– - Давай останемся?
– предложил я, ничем не рискуя.
– Давай?.. А?.. Хорошее место... Девочки, выпивка...
– - Иди ты!
– комиссар Ё-моё что есть силы толкнул меня в спину.
– Иди!..
– - Ну мальчики...
– - мужчина призывно глядел нам вслед.
Комиссар Ё-моё нервничал. Думаю, не из-за педика. Возьму сейчас и сверну тебе голову, думал я. Потом пойду к капитану и выложу как на духу, что звездолет обречен. Правда, не знаю, почему. Ну поищут какую-нибудь бомбу, ну не найдут. Вдруг никакой бомбы нет и в помине? Проверят списки пассажиров, поймут, что я заяц и начнут прессовать. Здесь у них наверняка своя служба безопасности, метаполиция и контрразведка. Нет, это несерьезно, думал я. Да и Виктора Ханыкова жалко. Втянул в это дело. А юмон... Тоже жалко - заблудшая душа.
Совсем уже в другом месте мы вспугнули мелких воришек, которые приняли нас за полицию (одна фуражка комиссара Ё-моё чего стоила!) и, не захлопнув двери чей-то каюты, задали стрекоча по бесконечно длинному коридору, теряя на бегу какие-то вещи, типа колготок и женских трусиков.
Комиссар Ё-моё хорошо знал план звездолета "Абелл-085". Я это понял по тому, как он старательно избегал каких-то определенных палуб. И даже старался к ним не приближаться, а двигался целенаправленно, обходя их по огромной дуге.
Потом я на какое-то время действительно отрубился, потому что очнулся в тот момент, когда мы в спешном порядке спускались, как мне показалось, в гигантский провал, откуда доносились звуки работающего оборудования, вздохи и ахи огромных механизмов. Какие-то трубы и арки разбегались во все стороны. Снизу бил свет, и от этого резкие тени мешали правильно сориентироваться. Лестница огибала лифтовую клеть. Тросы блестели от смазки. Я хотел съехать по одному из них, но затем решил, что это точно будет перебором - комиссар Ё-моё поймет, что я придуриваюсь.
Вдруг лифт ожил, тросы завибрировали. Клеть медленно поднялась и замерла под нами. Только после этого я понял, что комиссар Ё-моё управляет ею с помощью автономного пульта. Мы перебрались на крышу и стали подниматься вверх. Когда клеть почти достигла нулевой палубы звездолета "Абелл-085", комиссар остановил ее и мы полезли в вентиляционную систему.
На трезвую голову я бы ни за что не сделал этого. Все-таки из-за действия медиатора критическая оценка у меня была понижена. Стоило персоналу звездолета включить вентиляцию, нас бы сдуло, как пушинок. Хотя наверняка комиссар Ё-моё предусмотрел и этот вариант.