Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991
Шрифт:
Однако оставим на время писателей и вернемся к делам кинематографическим.
Озвученный на первом пленуме СК СССР его новым руководителем Элемом Климовым план отъема власти у Госкино продолжал осуществляться. После того как новое руководство СК отвоевало себе несколько плацдармов на двух направлениях (цензурном и тематическом), наступила очередь главного сражения – с самим главой Госкино. 12 июня Филипп Ермаш был приглашен на встречу с членами правления СК СССР.
Эта встреча продолжалась семь (!) часов. Большую часть времени Ермаш, оказавшийся фактически один на враждебной территории, вынужден был защищаться. Не отступив ни на йоту от своих тезисов, изложенных им на V съезде (то есть эволюционные преобразования киноотрасли за счет улучшения организационной структуры Госкино и подъема художественного уровня создаваемых фильмов), глава Госкино в течение
«Члены нового секретариата меня спрашивали – как думаете перестраиваться? Я спрашивал: в чем перестраиваться, в чем?! Что, в Америке по-другому кино снимают? Там у них та же камера стоит, та же пленка печатается… Ну хорошо, цензура мешает – отмените цензуру. Это проще всего, это и сделали сразу. Но им требовались какие-то кардинальные изменения… А я в это время только и думал о том, чтобы они успокоились немножко и занялись делом. Но они решили управлять всем сами. Вот, придумали эту дурацкую схему общественно-государственного кинематографа. Я у всех спрашивал, что это такое? Общественность должна руководить государственной отраслью, что ли?..»
Тем временем «бунт интеллигенции» получает свое дальнейшее развитие на VIII съезде советских писателей, который открылся в Москве 24 июня в том же Большом Кремлевском дворце, где проходил недавний форум кинематографистов, причем в присутствии на открытии всего состава Политбюро. Но это было не единственное их сходство, поскольку писательский съезд оказался таким же скандальным, как и киношный. Что неудивительно: за полтора месяца, что прошли после него, творческая интеллигенция впитала в себя все его флюиды, которые в итоге дали еще более мощный выброс адреналина в атмосферу. О силе этого выброса говорит хотя бы следующий факт. Глава Союза писателей СССР Георгий Марков успел прочитать несколько страниц своего доклада, как вдруг ему стало плохо и заседание было прервано. Дежурившие во дворце врачи констатировали у докладчика инфаркт и немедленно увезли его в больницу. А съезд вскоре продолжил свою работу.
Как и ожидалось, практически с самого начала писательский форум поляризовался на два лагеря: державников и либералов. Первые призывали не делать из перестройки таран против системы социализма, вторые обвиняли руководство СП в «застое» (после ХХVII съезда, с легкой руки М. Горбачева, это определение брежневского правления все чаще стало звучать из уст либерал-перестройщиков) и требовали немедленно сложить с себя полномочия. После того как кто-то из докладчиков помянул рассказ Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии», в котором весьма нелестно описывалась обстановка в стане грузинской интеллигенции, вся делегация из Грузии дружно поднялась со своих мест и покинула зал заседаний. Как мы помним, подобная эпатажность была свойственна и грузинским кинематографистам, которые давно превратили свой союз в этакое удельное княжество.
Тем временем не сбавляет своих оборотов деятельность нового руководства Союзного СК. 17 июля оно собирается на новое заседание с целью очередной атаки на цензуру – на этот раз «прокатных версий» зарубежных фильмов. Реформаторов возмущает то, что чиновники, занимающиеся вопросами проката, вырезают из отдельных фильмов эпизоды, а то и более значительные куски сюжета, а также переозвучивают некоторые реплики и даже заменяют названия отдельных картин.
Скажем прямо, подобная практика в СССР была распространена, особенно в последние 20 лет. Однако назвать ее широкомасштабной и не имеющей аналогов в мировой практике было бы ложью. Так, советский кинопрокат закупал в год порядка 70–80 фильмов социалистических стран и примерно столько же капиталистических и развивающихся стран. Однако различным купюрам подвергались единицы – от силы 10–15 картин, в основном из «капиталистического» репертуара. Теперь посчитайте: 125–130 «девственных» картин против 10–15 купированных. Капля в море. Но мы же помним, как господа-либералы умеют раздувать из мухи слона. Вновь обратимся к энциклопедии «Новейшая
«Временем подлинного разгула цензуры стали 1970-е гг. Если в приобретенном для проката фильме героиня снимала лифчик, если была крупно показана рваная рана или просматривался выпад в адрес коммунистической партии – «крамольные» кадры без церемоний летели в корзину. В фильме «Развод по-итальянски» Пьетро Джерми линия иронически изображенного местного коммуниста сводилась к считаным кадрам. Эротика (и подлинная, и мнимая) изымалась автоматически – этой участи не избежали и те фильмы, в которых эротические сцены были смыслообразующими (от «Ромео и Джульетты» Франко Дзеффирелли до «Анатомии любви» Романа Залуского)…»
Судя по этому тексту, у его авторов абсолютная каша в голове, поскольку они судят о советском кинематографе с высот сегодняшнего, российского, где героям фильмов без зазрения совести можно не только снимать лифчики или трусы, но и открыто совокупляться в самых различных позах. Однако советский кинематограф никогда не ставил целью делать деньги на человеческих пороках (на той же похоти) и всегда исповедовал целомудрие, что совершенно не отражалось на качестве тех произведений о любви, которые он выпускал даже без какого-либо намека на эротику. Многие из этих фильмов стали мировыми шедеврами (например, «Летят журавли» или «Баллада о солдате»), о чем речь уже шла выше. Здесь советский кинематограф опирался на историческое русское сознание, где тема секса всегда была табу. Как пишет И. Шафаревич:
«С момента возникновения письменной литературы у нас не было ничего аналогичного ни любовной лирике менестрелей, ни «Тристану и Изольде». Все любовные мотивы в древнерусской литературе сводятся, кажется, к «Плачу Ярославны»…»
Поэтому нет ничего удивительного в том, что советские прокатчики купировали те зарубежные фильмы, в которых имелись сцены эротического содержания. Причем, покупая подобные фильмы, прокатчики заранее предупреждали противную сторону, что ленты будут сокращаться. И возражений это ни у кого не вызывало: как говорится, хозяин – барин.
Отметим, что, несмотря на то целомудрие, которое царило на советских экранах, в СССР была высокая рождаемость (не чета нынешней российской), а преступность на сексуальной почве не была столь вопиющей, как сегодня, когда маньяки разгуливают по стране десятками и убивают всех подряд: и взрослых и детей (когда пишутся эти строки, в России за несколько месяцев от рук маньяков погиб уже 11-й ребенок). Вот где господам либералам надо тревогу бить, а им вместо этого советская цензура покоя не дает. Ну, изъяли в советские годы из польской мелодрамы «Анатомия любви» несколько эротических кадров – и что? Хуже стал от этого фильм? Нисколько – констатирую это как очевидец. Более того, даже купированная версия не помешала Эльдару Рязанову обратить внимание на исполнительницу главной роли Барбару Брыльску и пригласить ее в свою нетленную «Иронию судьбы», где она, кстати, за все три часа экранного времени ни разу не разделась, но фильм в итоге стал классикой.
Помимо эротики, также нельзя было показывать в советских фильмах и так любимые господами либералами «рваные раны», а также раскроенные черепа, брызги мозгов по стене, вывороченные животы с вываливающимися кишками, отрезанные конечности и другие подобные извращения, которые вошли в мировой кинообиход с легкой руки «мясников» из Голливуда. И опять приведу по этому поводу историю из наших сегодняшних российских реалий.
В марте 2007 года в Москве зверски были убиты четыре человека: три женщины и трехлетняя девочка (дочка одной из убитых). Их всех зарезали с помощью охотничьего ножа, купленного в уличном киоске. Убийцей оказался 25-летний москвич, который на первом же допросе сознался, что, прежде чем отважиться на это преступление, он запоем читал книги про знаменитых убийц и кровавых маньяков, увлеченно смотрел по видео фильмы на эту же тему. Могло ли случиться что-то подобное в СССР? Не могло, поскольку в стране победившего социализма, конечно, тоже имелись маньяки, но их рост всячески сдерживался всеми государственными институтами, включая идеологические: в том же кинематографе не популяризировали человеческую патологию. Поэтому советские маньяки заметно уступали в кровожадности нынешним российским. Если Чикатило свои 53 жертвы убил за 12 лет (1978–1990), то уже сегодняшний маньяк Пичушкин отправил на тот свет 62 человека всего за четыре года (2002–2006). Кстати, в его доме нашли буквально залежи порнофильмов и фильмов-ужасов, благо их сегодня можно купить на каждом углу.