Гибельные боги
Шрифт:
Он словно оказался между двумя мирами — но ни в одном из них не чувствовал себя своим.
А вот его несостоявшийся родственник Паоло ди Салиньяно. Он тоже был здесь. Здесь была и Глория ди Салиньяно, ныне донна Монтекорато. В принципе, она вполне разумно предпочла ему богача Пьетро Монтекорато, и провела лучшие дни юности в роскоши. Винченцо поднял глаза на Глорию. Ей, как и ему, шёл тридцать первый год. Она давно утратила грацию юности и девичью свежесть, но на смену им не пришли ни томность женственности, ни величавость зрелости. Ее лицо расплылось, утратив красоту скульптурных очертаний, второй подбородок тоже не красил. Что
Несколько прочувствованных слов о покойном произнес маркиз ди Чиньоло, и Винченцо подумал, что, судя по надгробным речам и некрологам, подлецы бессмертны. Умирают только самые достойные граждане, одним из которых был старший брат его отца. Когда служители кладбища обложили холм цветами, Джустиниани ненароком услышал разговор Джованны Авильяно с банкиром Тентуччи. Тот спрашивал, получил ли ее дядя согласие мессира Винченцо на брак с ней? Девица отшатнулась и окинула Тентуччи изумленным взглядом. Винченцо заметил, что глаза девицы зеленые, с коричневой поволокой, а по выражению лица понял, эта мысль ей неприятна.
Разговоры же в толпе, что иногда доносились до него, и вовсе звучали абракадаброй. «Так они встретились?» «Подождем, все проступит» «А это правда, что Альдобрандини решил продать библиотеку?» «Так что с девицей-то?» «Конечно, на что книги слепцу?» «Никто не может ничего понять, помешалась, бормочет вздор…» «Точно ли он — наследник? Они виделись?» «Может, просто перепугалась? Бывает, собака из подворотни выскочит, или еще чего…» «И сколько он за нее хочет?» «Кто его знает, может и просто умом тронулась, род-то старинный, сами понимаете…» «Это нужно узнать немедленно» «Не мелите вздор! Рокальмуто отнюдь не ровесники Нерона, чего там старинного-то?» «Сорок тысяч» «Так он унаследовал?» «Ничего себе сумма, старик, похоже, не только ослеп, но и умом тронулся, как Франческа…» «Конечно, унаследовал. А как бы иначе мы его похоронили?»
Джустиниани это докучное жужжание, в котором он почти ничего не понимал, раздражало, однако имя Марко Альдобрандини он выделил сразу. Старый библиофил славился своей коллекцией книг и рукописей уже годы. Неужто старик продает библиотеку? Сорок лет неустанного собирательства. Правда ли, что он ослеп?
При этом несколько раз Винченцо ловил на себе странные взгляды тех, кто, казалось бы, не имел никакой нужды его разглядывать: старик Канозио не сводил с него монокля, не обращая никакого внимания на гроб и церемонию, ее светлость герцогиня Поланти тоже пожирала его глазами, ее милость баронесса Леркари смотрела на него с испугом и подобострастием. Маркиз ди Чиньоло то и дело окидывал его взглядом, исполненным недоумения и страха. Не спускал с него глаз и Вирджилио Массерано. Джустиниани ничего не понимал. Еще меньше он понял, когда Массерано полушепотом обратился к нему, спросив, застал ли он перед смертью Джанпаоло в живых? Винченцо кивнул и снова поймал на себе взгляд Вирджилио, быстрый и, как ему показалось, напряженный.
Зато с явной неприязнью смотрел на него невысокий бледный и худой человек лет пятидесяти с экстатическими глазами навыкате. Он был в скромном синем сюртуке, из воротника белой рубашки наружу выступал шелковый шарф излишне яркой, неуместной на похоронах расцветки. С другой стороны ограды, где теснились кладбищенские служители, светловолосый молодой человек с птичьим носом и тонкими губами, в очках с золотой оправой, оглядывал Джустиниани с настороженностью и тоской. Винченцо не знал их, и вскоре потерял обоих из виду.
После похорон он удостоился сразу пяти приглашений: на крестины правнука Теобальдо Канозио, на званый обед к графу Массерано, на два ужина — к баронессе Леркари и к маркизу Марио Чиньоло, и на вечер ее светлости Гизеллы Поланти. Всем было известно, что он унаследовал свыше восьмисот тысяч, но приглашали его люди куда как не бедные. Что им в нём? У Чиньоло, он слышал стороной, дочь на выданье, у Массерано — племянница Елена, но остальные-то чего хлопочут? Между тем, герцогиня Поланти проронила на прощание, что обидится, если он не придёт, а баронесса Леркари наивно спросила, где он был в последние годы? Путешествовал? Винченцо невозмутимо кивнул. Да, он странствовал. Около него прошла Глория Монтекорато, ожидая, что он, может быть, окликнет её.
Он не окликнул.
Сам Винченцо пригласил на ужин банкира Тентуччи, и заметил, что это было воспринято всеми с пониманием и одобрением.
…-О, мой Бог, diavolo… — пробормотал Тентуччи на пороге столовой. Возглас его относился к Спазакамино, наглому коту, чей нрав был прекрасно знаком банкиру. Однажды чертова тварь порвала ему брюки и несколько раз расцарапывала вдрызг лаковые ботинки. Он испуганно отпрянул к стене.
Джустиниани, который, к удивлению банкира, вышел к столу в вязаном свитере, удивленно поинтересовался:
— О, вы знаете котика? Его зовут Трубочистом.
— Это челядь его так окрестила, — уточнил Тентуччи, осторожно усаживаясь за стол и с опаской косясь на кота, — а Джанпаоло звал его Бельтрамо-Бональдо-Бранкалеоне Беневентинским. Ужасное животное.
— Бог мой… — усмехнулся Джустиниани, — Бельтрамо… нет уж, пусть остается Трубочистом. Но, по-моему, он очень мил… — и Винченцо погладил кота.
Да, сегодня, как и накануне, Трубочист был настроен идиллически. Он развалился на оттоманке возле окна брюшком кверху, помахивал пушистым хвостом и даже ухом не повел при виде банкира. Тентуччи удивился, но ужин прошёл спокойно. Расположившись после у камина, мужчины некоторое время сидели молча. Банкир курил и временами поглядывал на Джустиниани: он ждал первого вопроса.
Вопрос оказался неожиданным, Джустиниани задумчиво проронил:
— Из разговора герцогини Поланти с баронессой Леркари я понял, что Марко Альдобрандини продает свою библиотеку. Говорят, там первопечатные древние издания и редкие манускрипты XII века, инкунабула Монстрелле, индульгенция папы Николая V, Бенедиктинская псалтирь и Католикон Иоганна Бальба, «Арифметика» Луки Пачолли венецианского издания 1494 года, фолио Шекспира и редчайшее первое издание первого тома «Басен» Лафонтена, 1668 года. Точно ли так? Он хочет за нее сорок тысяч?
Банкир улыбнулся и кивнул.
— Я видел её год назад. Он потратил целую жизнь на это собрание раритетов, и вот — ослеп. Мне в этом видится кара Господня.
— Да, немного мистично, — бесстрастно заметил Винченцо, — но я не слеп и люблю читать. Он будет продавать через аукцион? Может, поговорите с ним напрямую?
Банкир снова кивнул. Джустиниани задал новый вопрос.
— У кого вы шьете, Карло?
Тентуччи изумился.
— У Энрико Росси, его ателье на площади Трилусса. Шьет хорошо и быстро, я доволен.