Гиблое место. Служащий. Вероятность равна нулю
Шрифт:
Подошла Хайде.
— Мы сейчас поедем туда, Хайде, — сказал комиссар и показал в направлении, откуда только что вернулась девушка.
Последний отрезок пути она бежала и все еще не могла отдышаться. Рёпке покосился на нее и сразу полез в карман за сигаретами.
Хайде уставилась на незнакомых мужчин, на два автомобиля и собаку, рвавшуюся, высунув язык, с короткого поводка.
— На маленькой машине можно добраться туда по пляжу, — сказала она, подумав.
— А на большой?
Им требовалась вся аппаратура. Осветительные приборы, ультразвуковая
— На большой? Сухие пески — это просто порошок, песок вперемешку с водой — топь, зато отсыревший песок — твердый. Но придется в объезд.
Хайде показала рукой в сторону моря.
— Туда? — спросил Рёпке.
Хайде кивнула.
— Это невозможно, — сказал Рёпке. — Да знаете ли вы, дорогая, сколько стоит такой автомобиль?
— Не знаю. Но вам ведь это нужно. Или нет?
Криминалисты переглянулись, и Кеттерле чуть заметно подмигнул Рёпке.
— Ладно, под вашу ответственность, — мрачно сказал Рёпке. — Но поеду я сам.
Кеттерле расположил отряд полицейских под командой Хорншу вдоль берега и поставил перед ними задачу прочесать дюны от моря к суше.
— Ну, скажем, еще метров триста от места, где кончается след. Ясно?
Вилли, полковник и даже Кадулейт присоединились к поисковой группе. Вилли на каком-то странном языке — частично из жестов, частично из непонятных звуков — объяснила Кадулейту, что требуется.
Рёпке влез в кабину и включил мотор.
— Где эта наглая девка, черт подери? — крикнул он.
С другой стороны показалось лицо Хайде. Она бросила на сиденье туфлю Сандры Робертс.
— А как иначе вы объясните собаке, что она должна искать? — спросила она и залезла в кабину.
Кеттерле мрачно усмехнулся, влез вслед за ней и захлопнул дверцу.
— Сначала вниз, до места, где кончится дорога с твердым грунтом, — сказала Хайде, и Рёпке тронулся с места. — Теперь вот туда.
Дорога вела по склону пологой дюны, внизу песок казался намного темнее и тверже. Фургон трясло ужасно, но это было всего лишь начало. А затем они выехали прямо в открытое песчаное море.
— Газ, газ, еще прибавьте газ! — крикнула девушка. — А теперь сразу вправо, резко!
Рёпке покорно направил машину прямо в ручей, на дне которого пенилась темная вода. Ее как будто прибавлялось, но колеса пока цеплялись за грунт.
Снова начался подъем.
С уверенностью бредущего по карнизу лунатика Хайде вела фургон по каким-то совершенно непонятным кривым, через холмы, пологие песчаные склоны и тихие, наполненные водой омуты. Ручей, в который они только что въехали, похож был на ревущий поток, ибо отлив еще продолжался. Это было время самого быстрого течения.
— Где вы хотите выехать на берег? До того, как кончается след, или после?
— После, — сказал Кеттерле, крепко держась двумя руками.
— Тогда придется проехать по птичьему ручью. Но это только на первый взгляд страшно. Нельзя ни в коем случае останавливаться. Поезжайте. Чуть вправо, вот так. Прямо, а теперь дайте газ. И не бойтесь.
Она сидела, вся подавшись вперед, глаза у нее блестели.
— Газ, газ! — крикнула она, но Рёпке покачал головой.
Засасывающая трясина поднялась почти до самых крыльев. Но колеса по-прежнему цеплялись за грунт.
— Сейчас будет ровнее. Давайте же!
И в самом деле вода понизилась сначала до оси, потом до обода колеса, хотя разница уровней на первый взгляд была совсем незаметна.
— Сейчас свернете вправо, погодите, я скажу когда.
Пять минут спустя неуклюжий зеленый фургон стоял прямо поперек полосы сырого песка, полого уходящей на запад, в тридцати метрах от прислоненных друг к другу оконных ставень, из-за которых, словно огородное пугало, на них уставился своими выпученными безмятежно-голубыми глазами Гафке. За его спиной вздымались песчаные дюны, время от времени там мелькала голова или плечи кого-нибудь из поисковой группы. По большой дуге Кеттерле, Рёпке, Хайде и держащий собаку на поводке полицейский приближались к концу следа.
Рёпке подозвал к себе техников, отвечающих за дизельную установку и монтаж телекамеры.
Вскоре по песку протянулся черный, похожий на змею, кабель, штативы широко расставили свои прямые ноги, и искусно направленные прожектора залили все пространство ярким, почти дневным светом.
По небу тянулись теперь черные, рваные облака. Да и само небо тоже потемнело, стало темно-серым. Но здесь, внизу, пока не чувствовалось даже слабого ветерка. Горизонт виднелся тонкой коричневатой линией, но стоило приглядеться внимательно, и уже можно было различить хаотичное движение волн в открытом море.
Полицейские фотографировали, замеряли, обследовали каждый квадратный сантиметр, они зарисовывали и высвечивали все пространство деловито, точно и быстро, по раз навсегда усвоенной и оправдавшей себя системе.
Лишь после того, как съемки и измерения были произведены, Рёпке приказал полицейскому с собакой взять след. Они отошли на несколько десятков метров назад. Там проводник совершил с собакой ритуал, напоминавший почти что культовое действо. Он поднес туфлю Сандры Робертс к собачьему носу, потом описал ею несколько больших кругов, велел собаке взять след, произнося при этом странные заклинающие слова. Потом спустил собаку с поводка и отошел на несколько шагов в сторону.
Собака вытянула нос по следу, неуверенно протрусила до последнего отпечатка, остановилась, подняла голову и залаяла.
Тщетно пытался проводник ее расшевелить, чмокал языком, показывая на песок вокруг, прищелкивал кончиками пальцев. Все собравшиеся напряженно наблюдали за происходящим.
Однако усилия были напрасны.
Собака пробежала несколько метров вдоль пляжа к дюнам, потом к морю и в какой-то момент потеряла уверенность. Вернулась к месту, где обрывался след Сандры Робертс, замерла там и разразилась долгим и громким лаем.