Гиблое место. Служащий. Вероятность равна нулю
Шрифт:
Были изъяты сумочка, дорожный будильник и ключи от машины, принадлежавшей Сандре Робертс. Хорншу, стремясь найти хоть какую-нибудь зацепку, обыскал все карманы, чемодан, гостиничную папку для почтовой бумаги, даже боковые карманы и отделение для перчаток в ее автомашине, а потом сложил все вещи на пустой стол в комнате для завтрака.
Однако не нашли ничего, что хоть немного прояснило бы обстоятельства дела.
Кеттерле пожал плечами.
— Еще один момент, — сказал он. — Мы сняли все отпечатки пальцев в комнате фрау Робертс и на ее вещах. Среди них, естественно, есть отпечатки пальцев и тех, кто регулярно заходил в эту комнату по делам. Если бы мы знали, какие из них кому принадлежат, это весьма облегчило бы нам работу. Я не могу вынуждать вас к этому, но, если вы дадите сейчас отпечатки ваших пальцев, нам не потребуется позже вызывать вас в ходе следствия.
— Это вполне понятно, — сказала Вилли. — В эту комнату заходили я, Хайде и Кадулейт. Он недавно прочищал там засорившийся водопровод...
— Постойте, — вскипел вдруг полковник Шлиске. — Вы что, хотите, как преступники, приложить свои пальцы к копировальной бумаге? Но нужно немного думать и о человеческом достоинстве! Нет, мой дорогой, — обратился он к комиссару, — на это вы не имеете никакого права. Я во всяком случае... Моя честь офицера...
Он неожиданно умолк, взглянув на комиссара.
— Ваши отпечатки пальцев нам не нужны, — медленно проговорил Кеттерле, — при условии, конечно, что вы до этого никогда не переступали порога той комнаты, я предполагаю это с полной уверенностью, не так ли?
На лице полковника отразилась внутренняя борьба. Он и не пытался скрывать своей ненависти к этому мелкому полицейскому сыщику.
— Ну, если дело только во мне, — сказал он, помедлив, — то можете получить и мои тоже. Все-таки я жил в прошлом году в этих комнатах.
Шторм разыгрался не на шутку, ветер, завывая, налетал на стены дома, гнал облака пыли, песка и мусора, заметал их во двор между домом и сараем, заставлял старую соломенную крышу вздыхать и громко шуршать.
Кеттерле счел свою миссию в «Клифтоне» законченной. Рёпке сложил все имущество в свой «саркофаг» и около половины пятого покинул пансион. С наступлением темноты вернулся вконец измученный вахмистр Рикс и сообщил, как и следовало ожидать, о безрезультатности поисков. Потом он выпил две рюмки можжевеловой, пробормотал что-то насчет проклятой погоды и объявил, что остальные с удовольствием выпили бы по рюмочке не в столь благородных условиях, для них достаточно и простой деревенской пивной. Комиссар понял намек и выдал Риксу двадцать марок. Потом он попросил его составить донесение о пропавшей и начать официальный розыск. На этом пути, подумал Кеттерле, дело хотя и не скоро, но надежно обретет конец в запыленном архивном шкафу.
А затем стало вдруг нечего делать. Кеттерле и Хорншу принялись собираться. Когда они уже стояли в дверях, из кухни вышла Хайде и тронула комиссара за рукав.
— Я совсем забыла, — сказала она, — госпожа Робертс вчера, как только приехала, спросила, нет ли для нее телеграммы. Может, это для вас важно?
Комиссар чуть было не хлопнул себя по лбу. Вытащил из кармана пальто скомканный конверт, надорвал его и прочитал телеграмму, потом снова спрятал ее. На лице его не дрогнул ни один мускул.
— Не забывайте сообщать нам о любых деталях, — сказал он фрау ван Хенгелер, — даже если они покажутся вам несущественными.
Та сгорала от любопытства, но спросить ни о чем не посмела.
— Быть может, вы немного проследите за этим, — польстил Кеттерле полковничьему самолюбию, искусно уклонившись тем самым от прямого вопроса. Уж если офицерская честь плохо уживается с необходимостью давать отпечатки пальцев, то тем хуже уживается она с простым человеческим любопытством. Расчет комиссара был правильным.
— Разумеется, я буду присматривать здесь за всем, — произнес полковник Шлиске, придерживая дверь, через которую Кеттерле и Хорншу покинули «Клифтон».
Когда Хорншу на старом «фольксвагене», принадлежащем отделу номер один по расследованию убийств, выезжал со двора, свет его фар выхватил из темноты Кадулейта. Тот стоял на дороге и, подобно регулировщику, размахивал обеими руками, словно пропускал машины на оживленной магистрали. Потом он поднял руки вверх и разразился идиотским смехом, сильный ветер трепал его волосы, а лицо сохраняло прежнее тупое выражение.
— Я узнаю наконец, что было в телеграмме? — спросил Хорншу, когда они выехали из деревни.
Кеттерле поудобней устроился на сиденье.
— Не выйдет, — буркнул он.
— То есть как это?
— Не выйдет, Хорншу. Я не могу ничего изменить, это дословный текст телеграммы.
— «Не выйдет»?
— Да.
— А подпись?
— Никакой. Они помолчали.
— Ничего себе сюрпризы.
Комиссар еще не знал, что содержание телеграммы отнюдь не было последним сюрпризом столь богатого событиями дня.
— Мы ведь поедем через окружной центр, Хорншу?
— Да. Можно и так.
— Не можно, а нужно. Нужно раскопать все, что связано с этой телеграммой. До какого времени работает обычно почта?
— До семи.
Хорншу поднес руку с часами к светящемуся зеленоватым светом спидометру. Было около шести. На дороге темно, хоть глаз выколи. Порой выступали очертания кустов, деревьев, сильный ветер гнул их, раскачивая из стороны в сторону. Темный горизонт был окаймлен черной бахромой быстро несущихся, меняющих свои контуры облаков.
В глубине души комиссар Кеттерле был рад, что странный этот дом и странная местность остались позади. В привычном городском ландшафте площади Карла Мука, в выверенном ритме ежедневных служебных дел он надеялся на основании рисунков, протоколов, фотографий и результатов экспертизы быстрее докопаться до сути.
— Одно, во всяком случае, исключается, Хорншу, — сказал он, — то, что должно было бы напрашиваться сразу. Сандра Робертс не вознеслась живой на небо. — Он помолчал. — Скорее наоборот, так мне кажется. А кроме того, ясно, — сказал он после паузы, — что никто не звал ее на ночную прогулку. Она отправилась туда по собственной воле. Из ее комнаты телефона не слышно. Да и фрау ван Хенгелер была все время в комнате для гостей или в холле. Существует лишь одна возможность: кто-то по вымощенному дворику мог подойти к окошку ее ванной и что-то сообщить ей. Но что это за сообщение, заставившее молодую женщину одну отправиться среди ночи в незнакомые ей дюны?