Гиблое место. Служащий. Вероятность равна нулю
Шрифт:
Не говорите ерунды, хотел было сказать Кеттерле, но вспомнил, как Хайде повязывала голову платком. Еще утром платка на ней не было.
— Видите на горизонте тонкую серую полоску? — спросил полицейский, выключив наконец мотор и установив мопед на подножку. — Вот это буря и есть. В районе Шарнхёрна начнется уже часов в шесть-семь.
Он громко откашлялся и поправил на себе форму.
— Должно быть, вы этого не знаете. При сильном северо-западном ветре прилив гонит воду в дюны. Конечно, отдельные отмели остаются, как правило, те, что сейчас покрыты водой, однако встречное течение на мелководье образует водовороты, и все мгновенно засасывается в трясину, под верхний слой песка. Случалось находить скелеты, которые согласно экспертизе пролежали в песках столетия. Эти пески сущий ад, особенно в шторм и туман.
Комиссару стало не по себе.
— Тогда лучше поторопиться, — сказал он. — Поговорите с начальником окружной полиции. Организуйте все, что надо. Мы ведь даже не знаем, покончила ли она с собой, или просто хотела исчезнуть, или была убита. Вопросы эти не могут оставаться без ответа. Подумайте о ее родных.
Полицейский помедлил.
— Вот если у Хайде будет время... — сказал он.
— У Хайде?
— Да. Она лучше всех знает, как ведут себя пески во время прилива и отлива. Она бродила в них месяцами. Ведь где-то здесь остался лежать ее отец. У Хайде на пески особое чутье. Однажды ее застиг внезапный шторм. Четырнадцать часов просидела она на единственной дюне, которая выдавалась над поверхностью воды, а на следующий день вернулась домой жива-невредима.
— Так-так, — сказал Кеттерле. — Ну что ж, хорошо, я поговорю с Хайде. Пока вы соберете всю вашу команду, прибудут эксперты из Гамбурга. К тому времени мы успеем осмотреть дом и пляж. А теперь приступайте. Если необходимо разрешение ландрата, я обеспечу его в течение нескольких минут.
— Нет, нет. Достаточно руководства округа. Потом я введу вас в курс дела.
Полицейский пошел в дом, а Кеттерле взглянул на часы. Было двадцать минут первого, небо становилось все темнее.
Наконец-то комиссар увидел подходящего Хорншу. Тому давно уже пора было появиться. Но Кеттерле послал ему на смену девушку, а девушка была удивительно красива. Кеттерле воспринял бы эту ситуацию с юмором, если б не знал, что часа через три-четыре начнется шторм. Они вошли в дом.
— Давайте-ка сейчас вчетвером осмотрим дом, сарай и окрестности, фрау ван Хенгелер, — сказал Кеттерле. — Потом приедет оперативная группа, они еще раз прочешут пляж и дюны, и, если все будет хорошо, операцию закончим до начала шторма.
— А на что вы рассчитываете, собираясь обыскивать дом? — прогремел голос полковника.
— Ни на что. Но разве вы, будучи командиром, упустили бы хоть малейший шанс на победу?
Комиссар умел разговаривать с полковником.
Хорншу отправился с Вилли к сараю, полковник Шлиске повел Кеттерле на чердак.
Без особого подъема, да, впрочем, и без успеха порылись они в сваленной под соломенной крышей рухляди, подвигали мебель, покрытую многолетней пылью, заглянули под затянутые паутиной балки.
Вдруг им показалось, что неимоверный порыв ветра поднял тяжелую соломенную крышу и понес куда-то вдаль. Кеттерле прислушался.
— Шторм, — сказал полковник. — Мы услышим это еще не раз, прежде чем он разыграется по-настоящему.
Из слухового окна Кеттерле видел Кадулейта, который продолжал мыть машину.
— Хорошо хоть, с моей он уже разделался, — пробурчал полковник, просунув взъерошенную голову в соседнее окошко.
— А это разве не ваша? — спросил Кеттерле.
— Нет, — ответил полковник, — эта принадлежит отелю. Пока они не могут позволить себе что-нибудь поновее. Подобный пансион начнет приносить реальный доход еще очень не скоро.
На верхнем этаже они открывали одну дверь за другой и осматривали все комнаты подряд. Отсюда был хорошо виден пляж.
Комиссар составил о полковнике верное представление. Офицеры на пенсии не расстаются обычно с полевым биноклем.
— У вас есть бинокль? — спросил Кеттерле.
— Конечно, — ответил полковник. — Цейсовский десятикратный, с ночным видением. Заходите.
Они вошли в комнату. Кеттерле взял бинокль и навел на пляж. Девушка стояла неподвижно у самой кромки воды и смотрела куда-то за дюны. Потом она повернула голову и взглянула прямо в окуляр.
Комиссар смущенно опустил бинокль. Не могла же она увидеть его на таком расстоянии.
— Отличная штука, верно?
— Да, — сказал Кеттерле. — Отличная.
И после паузы спросил:
— А вам не приходилось слышать, что в этой местности встречаются люди со сверхъестественными способностями?
— Приходилось, — ответил полковник. — Здесь много болтают об этом. Пастухи, рыбаки, крестьяне. Но я не очень-то верю.
Комиссар промолчал.
И в этой комнате ему ничего не бросилось в глаза.
Позже он припоминал, как увидел из окошка приближающийся зеленый фургон оперативной группы, а впереди новый, тоже темно-зеленый, «опель-рекорд», принадлежавший отделу расследования убийств.
Едва все вышли из машины, он послал Гафке сменить Хайде.
Как в подвале, так и в котельной, и в каморке Кадулейта обыск не дал никаких результатов. Хорншу тоже не нашел никакой зацепки. Осмотрели даже автомашины в сарае, и вид у всех был довольно усталый.
Кеттерле поздоровался с коллегами.
— Лучше всего, Рёпке, сразу отправиться туда, где кончается след. Он ведь наиболее уязвим. В доме осмотритесь позже. Как только девушка появится, тронемся.
— Что за девушка?
— Хм, — пробурчал Кеттерле, — вам еще многому придется здесь удивляться.
— Да, — сказал Рёпке, — весьма странная хибара.
Комиссар прикусил верхнюю губу.
— И никаких конкретных данных, — сказал он. — Если только вы не найдете что-нибудь новое.
Они вышли на площадку перед домом. Небо походило теперь на огромную свинцово-серую сцену, пляж и дюны светились удивительным желтым светом.