Гидеон Плениш
Шрифт:
Она пробовала шутить: — Хороши мы, нечего сказать! Провинциальная парочка приехала в большой город искать хорошей жизни! Одна бутылка молока в доме, и ту нужно придержать для этого несчастного, вечно пищащего птенца — Кэрри. Ох, Гидеон, золотко, боюсь, это я во всем виновата. Слишком я жадная!
Она уткнулась ему в плечо и заплакала, время от времени поглядывая на него с жалобным видом напроказившей девчушки. Он поцеловал ее, и она затихла, только изредка потихоньку всхлипывала.
«Она виновата? — думал он, — онажадная? Господи, да она единственная живая душа на свете, которой совершенно чужда жадность.
На этот раз доктор сам написал Уипплу Джексону письмо, приложив к нему подписанный вексель, и вскоре у них опять появились бифштексы к обеду и сухой «Мартини».
Несмотря на половинный оклад, доктору все же нелегко было расстаться с «Сельскими школами для взрослых». Скромная честь быть настоящим редактором льстила ему, а кроме того, он, бывший декан и профессор, теперь невысоко котировался на рынке труда.
От ректора Т. Остина Булла вряд ли можно было ожидать особенно пылких рекомендаций, да и товар был не сезонный; лишь в конце зимы придет время рабам — философам стоять на упомянутом рынке, а попечители и ректоры различных колледжей станут проверять крепость их зубов, желудка и консервативных убеждений.
Так случилось, что доктор снова вернулся к коммивояжерской деятельности разъездного лектора.
На этот раз он обнаружил профессиональный подход к делу. Вместо того, чтобы полагаться на болтливые розовые записочки, которые Пиони рассылала различным комитетам, он препоручил себя, свою бородку и свое вдохновенное красноречие заботам некоей скромной особы, являвшейся агентом по устройству публичных лекций и не гнушавшейся приглашения от Лицея имени Костюшко [60] или Женского Клуба. Особа эта питала слабость к решению кроссвордов и среди собратьев по профессии была известна под кличкой «Саламандра».
60
Костюшко, Тадеуш (1746–1817) — деятель польского национально-освободительного движения. В качестве добровольца принимал участие в войне американских колоний за независимость, получил чин бригадного генерала.
Под ее умелым руководством доктор составил целую программу аттракционов, из которой каждый комитет волен был выбирать себе номер по вкусу:
У. Дж. Брайан — Святой Воитель
Не будьте Мартовской Кошкой
Молодежь — наша надежда
Опасный возраст
Домашнее образование для взрослых
Как удержать молодое поколение дома
Преимущества и недостатки колледжей
Должны ли девушки учиться в колледже?
В какую школу отдать своих детей?
Ответ на последний вопрос гласил: «В ближайшую». Эта лекция, согласно описанию, продиктованному Саламандрой, сулила слушателям «шестьдесят одну минуту веселья, расширения кругозора, остроумных шуток и здравых советов выдающегося педагога-профессионала». Перечень тем, украшенный фото самого доктора Плениша, с улыбкой косящегося на ленту своего пенсне, был увековечен в особом проспекте и разослан всем потребителям культурных ценностей. Когда этот проспект показали Кэрри, уже достигшей четырехлетнего возраста, она так долго и весело смеялась, что родителям это показалось подозрительным.
В течение всей зимы доктор Плениш из каждых шести недель две проводил на трудном
В 5.00 утра он приехал в Уошаут, в 5.45 пересел на другой поезд, тащился два часа в насквозь пропыленном сидячем вагоне и в 7.37 прибыл в Наполеон. Веки у него слипались, в горле пересохло от пыли, и самая радужная надежда, которую он возлагал на молодое поколение, была, что когда-нибудь оно подрастет и перестанет быть молодым.
На вокзале он был встречен делегацией комитета — три дамы и чей-то муж, — и его попросили минутку подождать, так как репортер и фотограф напутали и заехали не на тот вокзал. Сорок минут он провел на деревянной скамье в мечтах о кофе и в беседах о просвещении, все это время чувствуя взгляд чьего-то мужа, с ненавистью устремленный на его бородку.
В 8.17 решено было махнуть рукой на прессу, и чей — то муж повез доктора в отель. Охрипшим от усталости голосом доктор заказал по телефону кофе, сбросил все, кроме серых фланелевых подштанников — и бороды, — одним духом проглотил кофе, выставил посуду в коридор, чтобы пришедший за ней официант не побеспокоил его, уже полусонный, забыв запереть дверь и выключить телефон, повалился на постель, устремил равнодушный взгляд на картину, изображавшую «Маркизов на верховой прогулке с пажами» и в 8.58 спал мертвецким сном.
В 9.16 в номер без стука вторглись репортер и фотограф и весьма развеселились при виде подштанников доктора. Доктор, с трудом размыкая веки, нашел свой костюм и влез в него. Его усадили в кресло и велели подпереть висок указательным пальцем, и, когда вспыхнул магний, у него на миг мелькнула надежда, что в отеле пожар и это положит конец его мучениям.
Отвечая на вопросы репортера, доктор Плениш заявил, что считает Наполеон самым красивым городом во всем штате, присовокупив, однако, что в его родном штате Айова тоже есть красивые города; затем признал за женщинами полное право обучаться массажу, а также парашютизму, хотя и усомнился, могут ли эти ценные навыки заменить им счастье маленького уютного семейного очага; затем выразил мнение, что есть очень много студенток, которые остаются несоблазненными, и что президент Гувер [61] — еще более выдающаяся личность, чем президент Кулидж.
61
Гувер, Герберт (1874–1964) — президент США в 1929–1933 годах, республиканец.
В 9.41, предусмотрительно заперев дверь, доктор Плениш снова лег и заснул. В 9.52 затрещал телефон.
— Угу, — невнятно пробурчал доктор в трубку.
— Держу пари, что ты не узнаешь, кто говорит.
— Д-да, пожалуй, действительно не узнаю.
— Ну говори, как жизнь течет?
— Спасибо, хорошо. Кто все-таки говорит?
— По твоему голосу не скажешь, что хорошо. Ты не пьян случайно?
— Нет, я не пьян. Кто это говорит?
— Так-таки и не догадываешься?
— К сожалению, не могу определить. Я не ожидал, что у меня в Наполеоне есть знакомые.
— Ну, конечно! Где уж нам, демойнским жителям, знаться с провинциалами!
— Да нет, совсем не в этом дело, но… Кто это говорит?
— Ну как ты думаешь?
— Ума не приложу.
— Ах ты, чучело гороховое, ведь это же Берт!
— М-м… Берт?
— Он самый.
— А кто это Берт?
— Господи помилуй! Твой кузен!
— Мне, право, очень совестно, но…